***
По приказу хозяина Пепе утащил Тони Бальзамо в их тайное логово. С кляпом во рту, будучи связан по рукам и ногам, он не мог сделать ничего – ни выкрикнуть оскорбления в сторону похитителей, ни сбежать отсюда, чтобы защитить сына, оставшегося дома с няней. Туда-то и наведался верзила. Он открыл дверь ключами, найденными у Тони при обыске, и застал обитателей дома врасплох. Отняв у Терезы ребенка, он так сильно оттолкнул ее, что пожилая итальянка не устояла на ногах. Ударившись головой об угол кухонной столешницы, она упала и лишилась сознания. Пепе не стал церемониться с телом. Единственным вверенным ему поручением было увезти Роберта, который в его руках брыкался и ревел так громко, что Пепе силой запихнул его в скатерть, которую развернул лишь когда закинул мальчика в салон автомобиля. Всю поездку Роберт кричал, обливался слезами и дергал за ручку заблокированной дверцы. - Эй, сопляк! Не будь ты так важен для моего хозяина, я бы собственноручно придушил тебя. Ненавижу мелких детей, - пробасил Пепе. Следующий шаг был за боссом. Когда Тони больше не мог помешать, его оставалось освободить – и заставить действовать в интересах Лео.***
Генри не мог понять, откуда другим мафиози стало известно о его сделке с китайской бандой. Кроме Джо и Вито, которых он оповестил на месте, ни одна живая душа не могла догадаться о том, что произойдет сегодня в доках. Ему и в голову не приходило, что предательство исходило с противоположной стороны и что даже в Триадах у Лео Галанте имелись свои глаза и уши. Более того, он еще не знал о возвращении Лео и о том, что тот хоть как-то мог быть причастен к этой истории. Тем не менее, героиновая сделка состоялась. Но на выходе с завода им пришлось отстреливаться от внезапно появившихся липовых полицейских, так нелепо выдавших себя лаковыми туфлями известной итальянской фирмы. Отчаянной троице удалось расчистить себе дорогу, взорвать пару машин неприятеля и уехать. Да, один он в этой ситуации точно не справился бы. Вито и Джо не отличались интеллектом, однако по боевой части они мало кому уступали даже в клане Фальконе. Его покойный босс, Альберто Клементе, в свое время тоже недооценил этих двоих. Джо со своей безалаберностью и алкоголизмом вряд ли удастся достичь вершин, а вот Вито, особенно если отделить его от дружка, способен добиться многого. Возможно, однажды он даже станет одним из самых влиятельных людей в городе. Сбывать купленный героин оказалось непростой задачей. Приходилось торговаться с чернокожими дилерами, которые быстро просекли, что продавцам нужно в срочном порядке избавиться от товара, и старались сбавить цену. Кроме всего прочего, троице необходимо было действовать осторожно, чтобы не нарваться на настоящих полицейских, ибо если те что-то заподозрят, от них придется очень быстро откупаться, прежде чем они дойдут до багажника и взглянут на содержимое. Азарт от дневной перестрелки и последующая игра в чехарду с дилерами и стражами закона разгорячили Генри и заставили его забыть о разнице в возрасте с Вито и Джо. Он снова почувствовал себя юным и бесшабашным – на подобные безумства он не решался с того дня, как переплыл океан и очутился в Америке. Вся его молодость прошла в бессознательном подчинении неразумному боссу из-за клятвы, данной отцу перед отплытием с родины. Генри выполнял любые поручения с маниакальной скрупулезностью, надеясь заслужить признание в семейном кругу и подняться выше. Но случилось страшное – Клементе настолько высоко оценил исполнительность Генри, что решил оставить его солдатом до конца жизни. Уважаемым и небедным, но все же солдатом. Какими бы амбициозными ни были устремления самого Генри, о них пришлось забыть, так как он не имел права спорить с решениями сварливого дона. И теперь ему было сорок, его дон, на которого он работал почти двадцать лет, ушел в мир иной, и Генри больше ничего не сдерживало. Клятву, данную дону Фальконе, убившего его прежнюю семью, он держать не собирался. Более того, он почувствовал, что в силах изменить все что угодно в этом городе и в конце с чувством выполненного долга уехать отсюда… скажем, на родину. К вечеру парни сбыли треть товара и договорились сделать перерыв до следующего дня. По их расчетам, они успевали аккурат к возврату долга еврею-ростовщику. Лин заранее сообщила ему цену сделки. Кажется, эта китайская драконица немного переоценила состояние его кошелька. Но признаваться в том, что он не так уж богат на данный момент, и упускать сделку Генри не захотел. Поэтому ему пришлось сделать то, что он зарекся делать с того момента, как выплатил долг Альфреда за открытие «Сиракузы» Бруно – взять денег под проценты самому. Генри скрывал от товарищей, что очень сильно переживал за грядущие два дня. Ему еще никогда не случалось настолько своевольничать и идти по самостоятельно намеченному плану, поэтому он волновался о каждой детали, но Вито и Джо мало чем помогли бы ему, узнай они об этих волнениях, ведь они были моложе и еще меньше склонны были к тому, чтобы удариться во все тяжкие. Им было что терять. Пара бутылок пива помогли притупить переживания, и вот уже спустя час после завершения дневного развоза он вместе с друзьями в салоне автомобиля размахивал руками и подпевал песне с Центрального радио Эмпайр-Бэй. - Ты смотри, какие цыпочки дожидаются нас на углу. Давай подъезжай! – распорядился Джо, пытаясь выхватить руль из рук Вито. Последний, казалось, нисколько не захмелел либо не выпил вовсе, решив присмотреть за товарищами. - Но их всего две, а нас трое, - напомнил ему Вито, крепко вцепившись в руль и отмахиваясь от приставаний друга. - Кто-то опять останется без киски! Я не хочу тыкать пальцем, хе-хе, но мне кажется, это опять будет наш старина Генри… - Все в порядке, - махнул рукой Генри. – Я как раз собирался вас покинуть, мои юные друзья. Вито, ты только подвезешь меня до отеля? - Да ладно тебе, - Джо повернулся к нему, перекинувшись через сидение автомобиля. – Я же пошутил. Вито поделится с тобой. Поделишься, а? Прости, братан, просто мои орудия настолько большие, что в мою бабу больше ничего не поместится… - Ты хочешь сказать, что у меня крошечный дружок? – взвился Вито, стукнув одной рукой его по затылку. – Или что тебе пора бы уже худеть? - Развлекайтесь, пока можете. Завтра надо закончить работу. Встречаемся там же, где и сегодня утром, в одиннадцать. - Линкольн-парк? – уточнил Вито. - До этого времени я еще сто раз протрезветь успею, - ухмыльнулся Джо. – Ладно, Вито, завози эту развалину куда он там хочет, и мы вернемся за кисками. - Вито, прошу тебя, следи за оставшимся товаром. Мы еще не добрали на оплату долга и не урвали свой кусок. - А ты следи за деньгами, - кивнул ему Вито. - Обязательно. Высадив Генри с чемоданом через дорогу от Уайтхолл билдинг, приятели повернули обратно к улице, на которой разгуливали девицы легкого поведения. Наивные парни, Вито и Джо, пока и не подозревали, что Генри не остановится на достигнутом и предложит им в следующий раз вложиться в продажу героина из собственного дохода, чтобы на этот раз заработать обещанную тройную сумму. Затем уже половина Сенд-Айленда и часть населения из близлежащих районов подсядет на китайскую наркоту и будет требовать продолжения банкета. Генри поможет наиболее представительным и общительным членам Триад наладить связь с местными дилерами – на собственном примере он покажет, что им можно доверять. И тогда поток из доков уже будет не остановить. Карло Фальконе ждет медленная и болезненная смерть.***
После взрыва, учиненного Вито и Джо летом, крупнейший в городе отель «Герб Эмпайра» закрыли на ремонт, и клиентура Уайтхолл билдинг расширилась. Несмотря на то, что самым взыскательным клиентам приходилось довольствоваться банкетными и конференц-залами меньшего размера, чем прежде, в остальном отель удовлетворял запросы элиты и превосходил оставшихся конкурентов. После резкого наплыва людей персонал стал задыхаться от нехватки рабочих рук, но просьба о расширении штата столкнулась с жадностью владельца отеля. Учуяв запах больших денег, он не захотел делить их с дюжиной-другой новых работников и поэтому заверил штат в том, что их опыта и мастерства хватит для того, чтобы обслужить всех постояльцев, а для пущей уверенности пообещал каждому небольшую прибавку к жалованью. Генри некоторое время стоял в очереди за полной женщиной в меховой горжетке, скандалившей с администратором, темноволосой уставшей женщиной лет тридцати с высоко убранными волосами. По словам клиентки, та заказала обслуживание в номер около получаса назад и до сих пор не дождалась персонала. - За что вам выкладываются такие бешеные деньги? За то, чтобы я часами сидела и ждала, пока ваши горничные соизволят подняться и сделать мне ванну? - Я приношу вам глубочайшие извинения, мэм, к вам поднимутся буквально через десять минут. Все работники заняты, но как только один из них освободится, я немедленно направлю его к вам. - Я с места не сдвинусь, пока в мой номер не отправят обслугу! - Позвольте пока хотя бы мне исправно делать свою работу. Добро пожаловать в Уайтхолл, сэр! – она помахала рукой Генри. Твердым жестом осадив возмутившуюся было еще сильнее даму, Генри спокойно обратился к администратору и положил на стойку несколько купюр. Та сделала запись в журнале и вручила ему ключ от номера. - Если вам что-то понадобится – телефон в номере к вашим услугам… - на этих словах администратор замялась, так как весь скандал с дамой произошел буквально на глазах Генри. – Заранее просим прощения за возможную задержку персонала. Кроме того, мы рады видеть вас в качестве гостя в нашем ресторане. В девять начинается особая программа для постояльцев отеля с приглашенными звездами - Луи Прима и его оркестром. - В наши края снова заглянул старина Луи? – прищурился Генри. Последний раз знаменитый италоамериканец был в Эмпайр-Бэй несколько месяцев назад, как раз в отеле «Герб Эмпайра». - У вас есть возможность приглашать к себе ораву музыкантов и при этом вы экономите на том, чтобы нанять десяток-другой новых работников? - У меня нет полномочий обсуждать с постояльцами политику отеля, - уныло ответила ему женщина. – Что касается Луи – его пригласил давний друг нашего владельца, мистер Карло Фальконе.***
Неделями Руби жила, разрываясь между двумя семьями, и в заботе о мальчиках забыла себя и свои мстительные устремления. Томми - младший братец Альфреда, тот самый ангелочек из церковного хора, который любил ее всей душой и скорбел по погибшему брату, - вначале слег с воспалением легких, но затем болезнь перекинулась на конечности, и с началом осени мальчик перестал вставать с постели. Мать Томми собирала деньги на отъезд из Эмпайр-Бэй, и у Руби не хватало средств помочь им. Она жила на остаток сбережений и искала работу. Проблема была в том, что, кроме пения, она ничего не умела, а книги, прочтенные в колледже, оказались бесполезны в реальном мире, где она столкнулась с обученными машинистками и швеями-модельерами. В Вест-Сайде оплотом богемы считался отель Уайтхолл билдинг, где после прослушивания в ресторане отеля ей было отказано в приеме на работу. Руби в тот день пела для барменов и официанток и слышала аплодисменты со стороны бара, но решение принимали не работники ресторана, а управляющий – один из заместителей владельца отеля, который слушал ее песни и аккорды на гитаре с таким лицом, будто у него невыносимо болели зубы. Когда Руби закончила петь, он заявил, что на этом прослушивание окончено, и не слишком вежливо распрощался с ней. Если бы перед ним выступала та Руби, что существовала полгода назад, он бы увидел слезы на ее глазах и отчаяние, которое она пронесла бы с собой не один день. Но управляющий понятия не имел, сколько всего пережила эта девушка, которая все еще выглядела совсем юной и оттого казалась хрупкой и наивной. Его отказ принес всего каплю разочарования и расстроил лишь потому, что лишил ее возможности устроиться и зарабатывать для Томми. Она стала реже навещать Роберта, и мальчик обижался на подругу. - Ты меня больше не любишь, - однажды заявил Роберт и зарядил кулачками ей в живот. У мальчика все чаще стали обнаруживаться признаки агрессивного поведения. Его отец тоже стал реже бывать дома и возвращался мрачный как туча. Он мало разговаривал и почти не играл с сыном. Что-то непрерывно занимало ум Тони и отнимало время, которое могло бы уйти на близких людей. Руби перестала его видеть. Этим вечером она позвонила в дверь их дома, и ей никто не открыл. Она еще два раза нажала на кнопку звонка. - Эй, кто-нибудь? Тереза? Вы дома? Что происходит? В такое позднее время ребенок с няней уже всегда были дома. Тереза неизменно была добра с ней и отчитывала Роберта за капризное поведение, а после тех ударов, что мальчик нанес Руби, и вовсе наказала его, лишив любимых сладостей. Не могло быть, чтобы она присоединилась к бойкоту мужчин. Дверь оставалась заперта. По ее спине пробежал холодок, и в памяти всплыл тот день, когда она ворвалась в опустевшую квартиру Кларетты. Она до сих пор не верила в реальность того, что произошло в начале лета, и больше всего не хотела, чтобы это повторилось прямо сейчас. Послышались медленные шаги. Дверь отворилась, и она увидела Терезу. Лицо няни было бело, как мел, а на ее правом виске виднелась запекшаяся кровь. - Он был огромный... просто великан. Похитил малыша… Робби… - Тише, тише… а где Тони? – Руби почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног. - Он не приходил. Уже много часов прошло, день прошел… а его так и не было. Я не пойму, что дальше делать, и выйти отсюда не могу, как… Тереза едва не рухнула прямо на пороге, отшатнувшись вглубь дома. - Вам нужно вызвать скорую! – воскликнула Руби, шагнув следом за ней. - Нет-нет, не нужно… я не могу лечь в больницу, пока не станет известно, что случилось с малышом. Я позволила его украсть, я предала доверие Тони! - Вы ничем не сможете ему помочь в таком состоянии. Я позвоню моему другу, он отвезет вас в больницу, а затем мы с ним примемся за поиски. Мы найдем Роберта, клянусь! - Spero in Dio… - промолвила Тереза, хватаясь за сердце. - Вы говорите, он был огромный? - Он мог бы убить меня одной рукой, если бы захотел.***
- Это он? – Эйден положил перед Терезой фотокарточку. Пожилая женщина заплакала и закрыла лицо руками. - Он, он! Откуда вы его знаете? - Это очень опасный преступник, но он совсем не умеет заметать за собой следы. Слишком глуп и вместе с тем считает себя исполнительным. Мой покойный друг Франческо составил отличное досье, которое оставалось лишь дополнить более подробным психологическим портретом. Сегодня мы окончательно убедились в том, что Пепе Коста мало заботится о последствиях, даже несмотря на то, что уже был в тюрьме. Он полагается на свою недюжинную физическую силу и опеку хозяина. - Ну все, нам пора, - резко встала Руби. - Эйден, отвези Терезу в госпиталь, будь добр. Она чудом осталась жива и нуждается в помощи врача. - А ты куда собралась? – насторожился Эйден. - Встретимся позже. У меня… дела. - Будь осторожна. В этом городе становится совсем небезопасно. - Вся моя семья мертва, а я до сих пор цепляюсь за жизнь. Это что-то да значит, верно? – возразила она. Втроем они вышли во двор и помогли Терезе забраться в машину. Руби провожала взглядом автомобиль до тех пор, пока он не превратился в удалившуюся точку, и, сильно выдохнув, вернулась в дом. Она взяла в руки телефонную трубку и набрала единственный известный ей номер, который мог привести к цели, - номер бывшего соседа, Джо Барбаро. - Приветствую, вы позвонили к открытию! Балаганчик Джо – у вас деньжата, у нас… - Привет, Вито. Вы там вдвоем? - Ну как тебе сказать… я бы скорее назвал это «два плюс два», - с задором ответил ей парень. - Хорошо-хорошо, мне не нужны подробности, - поспешила прервать его Руби. – Я хочу спросить – с вами нет Генри? - А что случилось? Я отвез его до Уайтхолла – как раз недалеко от твоего дома, если ты там еще живешь. - Думаешь, он до сих пор в отеле? - Наверняка. А я могу чем-то тебе помочь? – голос Вито стал более приглушенным и в то же время обеспокоенным. - Спасибо, Вито. Хорошего вам вечера. Во избежание дальнейших расспросов Руби повесила трубку.***
Прошло больше часа, прежде чем она добралась от дома Тони до отеля. В этот вечер парковка вокруг Уайтхолла была забита роскошными кадиллаками и новенькими спорткарами. Гости приехали на торжество, и отель обещал ломиться от дорогих платьев и смокингов, а самое главное – денег. На ресепшене натянуто улыбалась знакомая темноволосая женщина – когда Руби приходила на прослушивание, она провожала ее в ресторанный зал и затем выразила сожаление после того, как Руби сообщила ей о своей неудаче. - Я тебя помню! – воскликнула она, едва завидев Руби. – Как жаль, что тебя тогда не взяли. Босс до сих пор никого не принял и… довольствуется подарками со стороны друзей, как сегодня, - последнюю часть фразы она произнесла шепотом. - Все так плохо? - Еще хуже. Я одна сижу здесь и занимаюсь практически всеми вопросами, а ведь я главный администратор! Но всех остальных пришлось пустить по части сервиса – кто теперь обслуживает номера, кто зал… - Значит, вам нужны рабочие руки? – уточнила Руби и увидела уже неподдельную улыбку на лице женщины. - А ты хочешь помочь? - Я не так много умею, поэтому и приходила на прослушивание… но, честно говоря, я долгое время работала в баре моего друга Альфреда. И мне очень нужны деньги, - Руби пожала плечами. - Ох, милая, я не уверена, что босс позволит… он считает каждую копейку и поэтому не дает мне нанимать новых людей, - вздохнула администратор. Улыбка на ее лице снова стала натянутой. - Мы можем не говорить ему об этом, - подмигнула Руби. В ее голове созрел план. - Я согласна работать за чаевые. В нашем баре простые люди нередко оставляли лишние деньги, и, мне кажется, что здесь тем более не поскупятся. - О, эти толстосумы то бросаются деньгами, то жалеют лишнего цента. Я вынуждена тебя предупредить, что все не так гладко. - Беру всю ответственность на себя и готова приступить с сегодняшнего дня, - торжественно объявила Руби и сделала подобие реверанса. Лицо администратора вновь просветлело. - Бог прислал тебя в награду за мои молитвы. В ресторанном зале сейчас большая вечеринка, а там не хватает официанток. Сейчас кто-нибудь из девочек выдаст тебе форму и вкратце объяснит, что нужно делать. Ты готова? - Да, мэм! Руби вытянулась в стойку.***
Ya shake it an' ya break it an' ya, Oh Babe Ya knock it an' ya rock it an' ya, Oh Babe Ya swing it an' ya sing it an' ya, Oh Babe Ya skip it an' ya dip it an' ya, Oh Babe Улыбчивый и энергичный брюнет с джазовой трубой вытанцовывал вокруг юной девушки с мальчишеской стрижкой, которая время от времени подпевала ему вместе с остальными музыкантами. Непроницаемому выражению ее лица позавидовал бы любой агент разведывательной службы. Сложно было понять, в чем таилась причина подобной безэмоциональности – в волнении или же особом сдержанном стиле, который бросал вызов артистичной буффонаде маэстро. Кили Смит было всего семнадцать лет, и ей приписывали роман с Луи Прима. Никто давно не удивлялся любвеобилию музыканта и тем более ни для кого не было бы сюрпризом, если бы в скором времени Кили стала его четвертой женой.* Генри сидел в тени за дальним от сцены столиком, и ему невольно приходили на память музыкальные вечера в «Сиракузе». Да, его ресторан не принадлежал лучшему отелю Эмпайр-Бэя, и Генри никогда не звал туда именитых артистов, но воспоминания о простой и душевной музыке Альфреда и Руби вызывали в нем больше эмоций, чем шоу биг-бэнда Луи, в котором слышался голос отжившей свое эпохи свинга. Альфред не был профессиональным музыкантом, но каждый его аккорд и перелив на гитаре исходил от сердца, а благодаря нежному исполнению Руби написанные им песни проникали в самую душу. Руби не шла ни в какое сравнение с невозмутимой профессионалкой Кили, хоть и была старше той всего на год. Но у нее было собственное чутье каждой песни, которая попадала в ее репертуар, будь то романтическая баллада от Альфреда, традиционная неаполитанская песня или джазовый хит. На пристани я пел тебе, Луна мне подпевала, Она, как звонкая струна, К тебе одной взывала. Но морю песни не нужны. Оно к ним равнодушно. Ему подобна ты. Увы, Ты кажешься бездушной. Рассыплю вишни по волнам - И все они утонут. Так и мои слова любви Тебя совсем не тронут… - Генри? – Его грубо вырвали из воспоминаний. – Что ты забыл в этом закутке? Тебе не сказали, кто устроил этот вечер? Эдди Скарпа хлопнул его по плечу. - Слышал краем уха, что мистер Фальконе, - сдержанно ответил ему Генри. - Тогда какого чёрта ты сидишь здесь, а не с нами?! - Меня ведь не приглашали. - Забудь эти слова, Генри. Карло никогда не позволяет своим друзьям держаться в стороне. Давай, бери бухло, и идем к нам. Генри был вынужден подчиниться.***
В тот день, когда Руби приходила на прослушивание, зал ресторана, за исключением персонала, был практически пуст – в нем обедал всего один пожилой мужчина. Дневной свет покрывал стены и мебель толстым слоем будничности, и уличная панорама из окон перетягивала внимание с обстановки на себя. Этим вечером все было по-другому. На окнах висели жалюзи, по периметру зала включили всевозможных размеров и расцветок лампы, и за каждым столом собрались посетители. Маленькие столики облюбовали парочки либо одинокие (вероятно, временно) мужчины или женщины, а за большими и угловыми столами расположились шумные компании. Найти в таком обилии гостей нужного человека представлялось трудной задачей. Да и кто сказал, что Генри все же был здесь, а не предпочел провести вечер в одиночестве в своем номере? Ответить на этот вопрос ей помогли блиставшие на сцене Луи Прима и его подружка Кили Смит. Этот вечер был слишком хорош, чтобы его упускать. Да и Генри любил музыку и, может, поэтому когда-то решил дать шанс «Сиракузе»… В первый раз Руби заметила его за дальним столиком и было рванулась в ту сторону, но ее окликнули. - Эй, красотка, может, подойдешь к нам? А то мы так до утра и не сделаем заказ. За столиком сидел полный рыжеволосый мужчина лет тридцати и его пассия – стройная блондинка в блестящем бежевом платье, словно сошедшая со страниц глянцевого журнала. Последний раз Руби доводилось быть с подобными гостями в одном заведении в тот день, когда Вито повел ее в «Мальтийский сокол». - Разумеется. Что будете заказывать? - Что ты хочешь, пупсик? – мужчина погладил подружку по плечу. - Две «Маргариты». Только сока больше, чем ликера. И ты же закажешь омара, котик? – протянула она, накрывая пальчиками его руку. - Слышали? Две «Маргариты», самого большого омара и белый «Мартини». Не пожалейте оливок, дорогуша. Руби бросила взгляд в ту сторону, где был Генри. Что ж, ему придется немного подождать. Она пустилась лавировать между столиками к барной стойке, попутно приняв заказы на еще несколько «Мартини», пару бутылок игристого вина, бифштексы, пасту и запеченного ягненка. - Знакомое лицо! Давно работаешь тут? – поприветствовал ее бармен. Руби отдышалась и затем суетливо отмахнулась. - Долгая история. Расскажу как-нибудь после окончания смены. Примешь заказы? - Давай, уже записываю. Когда, наконец, с этим делом было покончено, Руби снова попыталась добраться до дальнего столика и обнаружила, что это место заняли уже какие-то незнакомые мужчины.***
Столики семьи Фальконе стояли в центре зала, и сидевшие за ним люди в костюмах выделялись лоском, присущим лишь итальянцам, которые познали большие деньги и стиль. Но все они меркли на фоне босса. Карло Фальконе в своем темно-синем смокинге был похож не столько на криминального дона, сколько на предпринимателя, севшего во главе стола переговоров. При виде гостя Карло встал, чтобы пожать ему руку. Попытавшись заглянуть ему в лицо, Генри не увидел ничего, кроме маски благонравия. В глазах дона читалось выражение теплого покровительства. Обладал ли Карло выдающимся актерским талантом, или всему виной были полумрак ресторана и выпитый стакан виски? - Как жизнь, Генри? Обвыкаешься в новой семье? Ты кажешься малость замкнутым. Ни с кем не общаешься, кроме двух приятелей… Эдди и другие мафиози вокруг него загоготали. - Простите, мистер Фальконе. Пока я не отомщу тем, кто отнял у меня самое дорогое, мне будет совсем не до развлечений. - Ну ладно, убедил. А то смотрю – у него Луи улыбки до ушей не вызывает, думаю, совсем плох мужик, - вмешался Эдди. - Я помню, Генри. Помню, зачем ты присоединился к нам. И наши цели до сих пор совпадают, - кивнул Карло, намекая на семью Винчи. – Я принял тебя, потому что благодаря тебе хитрая крыса Галанте смылась из города и обещала не возвращаться. - Вот только появилась проблемка… - снова встрял Эдди, икнув. – Он… кхем, вернулся.***
Еще до того, как Генри сел с ним за один стол, Карло знал о том, что он сделал сегодня. Выживший солдат, сбежавший из китайских доков, расположился за соседним столиком, повернувшись к Генри спиной. И он указал на него пальцем, когда тот появился в зале. - Зря мы доверились подонку из Клементе, - сказал Карло, и его обращение также было адресовано Эдди, который сразу понял все и поморщился. - Никому нельзя доверять, - с жалостью отозвался он. - Ни на кого нельзя положиться, вот что правда. Дон обвел своего капо презрительным взглядом. - Распорядиться найти укромное местечко в отеле? – спросил Эдди. - Чтобы пойти на поводу у этого долбанного Галанте? Черта с два. Старик думает, что я сцеплюсь с каждым, на кого укажет его палец. Но с этим подонком еще не все кончено. Его глаза жадно загорелись. - Пусть он сначала преподнесет мне на блюдечке деньги, ради которых затевал все это дерьмо. Дадим ему пару дней доделать свою черную работу – ха-ха, смекаешь, да? Черную работу с ниггерами, - Карло зашелся хохотом. – А потом ты сгоняешь к нему за бабками и потребуешь долю для обманутого босса. - А потом что? – полюбопытствовал Эдди. - Приятель, мне даже лень давить эту крысу самому и тратить на него силы. Он не заслужил такой чести. Что-нибудь придумаем, может, подставим перед его же деловыми узкоглазыми партнерами. Карло поднял бокал за свой блестящий, как ему казалось, план. Несколько минут спустя он поднимал бокал уже за одним столом с Генри и, глядя на него, удивлялся тому достоинству, с которым Генри подавал себя, и той невозмутимости, с которой он отреагировал на новость о возвращении Лео.***
Генри хлебнул из бокала, чтобы промочить пересохшее горло. - Значит, Лео надоело жить, либо у него на всех нас большие планы, - заключил он. - Этот ублюдок пришел заключить сделку, - сказал Карло. - И что же он предложил? - как бы невзначай поинтересовался Генри. Эдди, сидевший напротив, закашлялся. - Сказал, у него есть очень выгодная информация. Мол, мы пожалеем, если не согласимся на сделку. - И вы не согласились, так как старик уже давно зарвался. Генри не побоялся заглянуть боссу прямо в глаза с таким вызовом, отчего ахнули все присутствующие, включая Эдди. - Конечно, я же не дурак и решил кое-что проверить. Старикан может ещё пару дней подождать. Тебя что-то беспокоит, Генри? Первые секунды Генри был не способен скрыть эмоции от озарившей его мысли. Теперь он понял все. Дневную засаду с переодетыми полицейскими устроил Карло. Каким-то образом Лео, вернувшийся в город, уже знал об афере, которую собирался провернуть Генри. И источник у старика мог быть только с одной стороны. - Меня беспокоит, что Галанте снова мутит воду, и неизвестно, чего он хочет. Что же вы смогли проверить? - К моему сильному сожалению, ни один из ребят, которых я отправил на задание, не вернулся обратно. И я предлагаю выпить за этих бедняг. Карло ухмыльнулся и поднял свой бокал, который осушил залпом. - Смахивает на дешёвую ловушку, неплохо так порезавшую врага по численности, - заметил Генри. Втроём с Вито и Джо они сработались блестяще - у Фальконе, кажется, не было ни одной улики против него, зато появлялся ещё один повод убрать Лео. - Вот только не осталось свидетелей, способных окончательно подтвердить эту версию. Так что я все ещё на крючке у проклятого Галанте. К их столику приблизилась официантка. Перечислив названия принесенных блюд и уточнив, кому что принадлежит, она принялась расставлять стейки и мясные салаты. Все это время за ней неотрывно наблюдали двое - Генри с приподнятыми от удивления бровями и ещё более озадаченный Эдди. Первый едва поборол порыв тут же подняться из-за стола, а второй мучительно припоминал, где он мог видеть девушку раньше. - Ты-то что будешь, Генри? А то мы тут все заказали ещё до твоего прибытия. - Я тоже не откажусь от стейка. И побольше картофеля, - повысил голос Генри. Повернувшая к нему голову официантка вздрогнула так, что едва не выронила тарелку из рук. - Ещё что-нибудь? - отозвалась она. - Принеси нам ещё джина и вина, дорогуша. Бармен знает, что я люблю, - распорядился Карло, не заметивший ее смятения. - Да поживее, если хочешь хорошие чаевые. Девушка кивнула и поспешила ретироваться вглубь зала. - Я пока схожу отлить, - сказал Генри, боковым зрением стараясь не упустить её из виду. - Возвращайся, нам ещё есть о чем поговорить, - многозначительно ответил ему Карло.***
Руби успела дойти до барной стойки, прежде чем Генри схватил её за руку. Она обернулась, готовясь закричать, и тут же выдохнула, когда увидела его. - Ты что здесь делаешь? - Я здесь работаю, мистер Томасино, потому что мне очень нужны деньги. И чаевые вашего главного не будут лишними, поэтому разрешите мне быстро все сделать. Такая простая в своем платье и переднике, с убранными волосами – а могла бы сама стоять на сцене ресторана и петь для посетителей. Вместо этого после падения «Сиракузы» она разносит подносы и принимает заказы, пока другие юные девушки с амбициями пробиваются в шоу-бизнес и очаровывают продюсеров с известными музыкантами. Если бы эта упрямица еще несколько месяцев назад согласилась уехать в Чикаго, его влиятельные друзья смогли бы ей помочь стать настоящей артисткой. Словно услышав его мысли, она добавила: - Петь меня не взяли – я же не Кили Смит, например. «Разница между вами лишь в том, что она стоит там, а ты здесь». И Руби еще в бытность своих выступлений гораздо больше разила эмоциями на публику. - Нам нужно поговорить в менее людном месте. - Прямо сейчас? - После концерта. Придешь ко мне в номер, в таком же виде, чтобы не вызвать подозрений. - У меня тоже есть что рассказать, - кивнула Руби. – Значит, скоро увидимся.***
От Пепе Косты не было никаких вестей с тех пор, как он, согласно показаниям Генри, убил Джессику Рейли и оглушил человека, на которого можно было свалить вину за убийство. Но испуганная пожилая женщина, Тереза, узнала напавшего на нее по фото, и оставалось лишь догадываться, с какой целью Пепе в силу своих способностей из киллера переквалифицировался в киднеппера. Эйдену все еще удавалось хотя бы на шаг, но опередить хозяина Пепе, который очевидно старался поймать всех тайных агентов и окончательно расправиться с наследием покойного Фрэнки Поттса. В день гибели Джессики, через пару часов после допроса Генри, он вынул все улики и досье из прежней ячейки и спрятал их в более надежном месте, заменив содержимое макулатурой с подстроенной ловушкой. Спустя время он проверил ее и убедился в том, что банки Эмпайр-Бэй не отличались надежностью. Незаметная ловушка была разрушена, а небрежно сложенная обратно макулатура ожидаемо не представила интереса для того, кто искал более важные вещи. Может быть, только поэтому Эйден до сих пор был жив. В его распоряжении оставалась свобода и анонимность многих местных бандитов. Вот только он до сих пор не мог решить, как использовать это наилучшим образом, не осквернив памяти Фрэнки и не навлекая беды на себя и близких людей. В том числе и на Руби.***
Накануне того дня, когда она позвонила и попросила помощи с Терезой и ее похищенным подопечным, у Эйдена состоялся последний разговор с Томасом Анджело в крошечном баре на западе промышленного района Северный Милвилл. Со своими усами, в надвинутом на пол-лица уборе и прокоптившемся комбинезоне Томас был не отличим от местных работяг-автолюбителей, и ему вторила взлохмаченная шевелюра и клетчатая рубашка Эйдена, в которой юноша для пущего эффекта делал дневные пробежки по парку и оставлял ее на полдня пропитываться терпким потом. В таком виде оба, в реальной жизни отличавшиеся опрятным и стильным видом, не привлекали к себе лишнего внимания в районе бриолинщиков – достаточно удаленном и независимом от владений итальянских семей. Представить, чтобы кто-то знакомый встретился в этом месте, можно было лишь в исключительном случае. И именно на такой случай они приберегли маскировку. Самым странным было то, что инициатором этой встречи выступил Томас. - Я отправил свою жену и дочь далеко от этого города, - поделился он после выпитого стакана джина. - В пределах Америки вашим ребятам даже не стоит пытаться их искать. - Благодаря этим ребятам ты многие годы оставался со своей семьей. – заметил Эйден. - Ты прожил немало спокойных лет. Что случилось? - Пожалуй, я прожил даже слишком много… но я никуда не уеду. Я лишь убедил Сару в том, что достаточно времени провел с ней и дочерью. Мы вырастили ее вместе и все эти годы, под надзором федеральной охраны, продолжали любить друг друга. - Что же изменилось? Но Эйден и сам начал понимать, к чему клонит Анджело. - Я так привык к федералам, что без труда смог отличить от них дешевую мафиозную засаду, которую недавно устроили неподалеку от моего дома, - мрачно поведал Томас. - Спустя столько времени, когда мое прошлое, казалось, стало таким далеким… месть надвинулась близко, как никогда. Сначала Джессика, теперь Томас. Больше не оставалось никаких сомнений. Связующим звеном во всей этой цепи был он, Эйден. И если гибель Джессики была предупреждением, то посыл с Томом был еще куда более понятным. Это была слишком крупная рыба, чтобы ее можно было оставить долго болтаться на крючке. - Ты бы мог уехать вместе со своими снова, еще на столько же лет, если не больше, - ответил он Томасу. - И снова трястись в страхе за свою шкуру под прицелом федералов? Я уже слишком стар для этого, - покачал головой Томас. – Через пару лет моя дочь выйдет замуж, у нее родятся свои дети, и никто из них не заслужил того, чтобы оставаться заложниками по моей вине. Я устал прятаться и дрожать, как крыса. И я должен успеть сделать одно последнее важное дело перед тем, как достойно встречу тех, кто придет меня убить. Поэтому и позвал тебя сюда. Эйден смотрел на собеседника, и ему были предельно ясны все его мотивы. Кроме того, он понимал, что именно этим Томас всю свою жизнь был лучше тех людей, на которых ему однажды пришлось работать. Он сделал выбор между своей жизнью и счастьем тех, кого любил, в пользу последнего, и собирался доказать не только самому себе, но и остальному миру, что его выбор был правильным не по одной лишь причине. Он решил напоследок помочь тем, кто боролся с преступной отравой в городе, где он провел столько лет и где выросла его дочь.***
И почему же я люблю? Ведь я все понимаю. Тебе не мил – и все равно Назад не отступаю. Вишневый цвет - моя любовь, Он нежен, как рассвет. Тебе я предан всей душой, И ты - мой главный свет. В своей душе Руби хранила слишком много нерастраченной любви и до сих пор не находила способа ее выразить. В детстве она была привязана к домашним, в юности – к немногочисленным друзьям, а затем ее настигла мучительная влюбленность, которую лишь совсем недавно ей удалось усмирить. На место всех этих привязанностей пришла почти материнская любовь к двум малышам – Роберту и Томми. И теперь она мучилась не оттого, что объект ее воздыханий не обращал на нее никакого внимания, а оттого, что не могла помочь тем, кого любила. Томми страдал от болезни, Роберта похитили, и им обоим сейчас было плохо. Они нуждались в ее помощи. Именно эти, уже совсем зрелые переживания, на ее лице разглядел Генри, когда они оказались наедине в зале его гостиничного номера и она рассказала ему обо всем. Слишком много близких ей людей покинули этот мир, и теперь девушка боялась, что непоправимое случится с ее самыми маленькими друзьями. Генри не знал, как деликатно подступиться к ее горю, и начал с того, что заговорил о материальной стороне вопроса. - Через пару дней у меня будут неплохие деньги, и я смогу помочь матери Томми. Помнишь, я говорил о том, что им нужно уехать в теплые края? Так вот теперь они должны незамедлительно это сделать. Я все еще в долгу у них после смерти Альфреда, и я помню об этом долге. Руби нащупала заработанные за вечер чаевые в своем кармане и подумала о том, что их наверняка хватит на пару дешевых билетов для всей семьи Марино, и тогда поддержка от Генри окончательно поможет им встать на ноги на новом месте и положить Томми в хорошую больницу. - Что же насчет Роберта… Если это и вправду сделал Пепе, то у меня с ним давние счеты. Он не мог распоясаться просто так. Значит, то, что я узнал совсем недавно, правда - Лео вернулся в город. Тот самый Лео. Руби стоически выдержала это известие. - И я, получается, теперь тоже в опасности, да? – произнесла она. - Если продолжишь так же беззаботно порхать по городу, то точно будешь в опасности. - У меня почти никого не осталось в городе. Только вы и Эйден. - Думаешь, он сможет тебя защитить? – задумчиво спросил Генри. В его голосе проскользнули недовольные ноты. - Я не уверена, что он и себя сможет защитить, - призналась Руби. Она внутренне напряглась, уловив эти ноты, так как не в первый раз замечала их, когда речь заходила об Эйдене. Если бы она не была внутренне уверена в том, что с прежними надеждами и фантазиями покончено, можно было бы подумать, что человек, в которого она была влюблена много лет, ревновал ее так, будто только что осознал, что может совсем ее потерять. - Но он предлагал мне уехать с ним, как только все кончится. Это была правда. Она еще не знала обо всех причинах его предложения и понятия не имела о том, что когда-то Эйден заключил соглашение с Клареттой по этому вопросу, но в глубине души понимала, чем все может закончиться. Если их общее дело увенчается успехом и они вместе покинут Эмпайр-Бэй, на новом месте они, скорее всего, поженятся. В отличие от Вито, ему Руби уже отказать не сможет. У нее не будет ни одной веской причины отклонить предложение Эйдена. Он был хорош собой, из состоятельной вашингтонской семьи, и у него была честная работа, которая приносила пользу обществу, избавляя его от опасных элементов. Одним из таких элементов был и Генри. - Это хорошая новость, Руби. Он отличный парень. Его спокойный тон полоснул острой бритвой по ее сердцу. - Теперь я даже почти рад, что ты тогда отказалась уезжать к моим друзьям в Чикаго, - сказал Генри. - И почему же почти? – не удержавшись, спросила Руби. - Потому что у тебя появилась возможность начать новую, совершенно нормальную жизнь в другом городе и с тем, кто будет тебя оберегать и любить. - И что тут не так? Генри приблизился к ней и потрепал по волосам. - Мне бы очень хотелось, чтобы все так и произошло. Но ты и сама ведь знаешь, как часто жизнь вмешивается в такие идеальные расклады и рушит их к чертям. Он уже более ласково провел пальцами по девичьей щеке, приобнял Руби за талию и прикоснулся губами к ее губам.***
Что это было – дурман алкоголя или страх лишиться чего-то светлого в своей жизни – он никогда не сможет до конца выяснить. Но в одном Генри был уверен. Все могло случиться еще несколько месяцев назад, в тот вечер, когда он сказал, что не сможет дать ей того, чего она хочет. Но тогда она была еще слишком слаба и больна после всего случившегося, а Бернардо поступил не совсем порядочно, вывалив на него чужую тайну и взвалив ответственность за чью-то жизнь. Во времена «Сиракузы» люди часто болтали о том, чего не было на самом деле. В числе прочего кто-то пустил сплетню о романе владельца бара и его главной звезды, которая со слишком явным обожанием смотрела в его сторону. И это замечали все, кроме самого владельца. На выступления Руби надевала красивые вечерние наряды и иногда, когда оставалась одна, фантазировала о том, как в ее первую ночь такое платье падало у ее ног, и она оставалась в одном из своих лучших комплектов белья. Она имела слабое представление о том, что происходило с девушками после того, как их раздевали мужчины, и поэтому ее воображаемое кино размывалось в тот момент, когда она в нижнем белье ложилась на непременно сверкавшие простыни. Реальность оказалась иной. Вместо платья – служебная форма, вместо простыней – толстый ковер на полу в гостиничном номере. И вместо нежных прикосновений и поцелуев по всему телу - быстрые толчки, которые причиняли меньше боли, чем удары ножом в тот далекий июньский день, но все же заставляли ее сильно прикусить губу. Жаркое дыхание, в котором смешались сигареты и алкоголь, курчавые волосы и сильные руки - то, что казалось таким недостижимым, теперь можно было ощутить на своей коже и потрогать самой. Она получила то, чего хотела, и не имела права жаловаться, даже если это не совпадало с тем, что она себе нафантазировала. Когда он вышел из нее и опустился рядом, Руби вдруг ощутила внутри пустоту, которую можно было теперь заполнить лишь одним способом – если бы он вернулся. Но он по каким-то причинам остановился и шепнул, что лучше этого пока не повторять. Оба, распластавшись на полу, тяжело дышали и не знали, что сказать друг другу. Генри знал, что сделал нечто ужасное и непоправимое. Больше, чем юное и невинное тело Руби, ему понравилось чувство, которого из-за связи с Лин ему давно не хватало. Он почувствовал, что наконец обладал кем-то, а не кто-то обладал им.***
Воздух на улице был слишком душен, и гул окружающего мира раздражал того, кто в одночасье лишился всех своих детей и расположения босса, а следом за ним – остатков достоинства. Обратной дороги для Тони Бальзама не было. Он покинул пустой дом, когда-то – казалось, вчера – принадлежавший ему, и отправился со всем своим боевым запасом на задание, которое для него уготовил Лео Галанте. Тони чувствовал, как сильно сдал позиции за последнее время. Еще весной солдаты здравствовавшей тогда семьи Клементе пустили бы его на фарш, если бы не подоспевший вовремя Вито. Уже в тот момент, помогая молодому коллеге отстреливаться от противников, он понял, как Вито силен и полон энергии в сравнении с ним. До этого он и представить не мог, как постарел. Когда рядом с ним была Эмили (или Гарнет, да черт бы побрал все эти имена и ее саму), он забывал о том, сколько ему на самом деле лет. Но когда Эмили пропала, вместе с ней исчезла и молодость. А теперь один из главных подонков этого города, Лео, решил отнять у него последний смысл жизни. «Дрэгстрип», зачуханный бар на западе Северного Милвилла. Когда-то на его месте был мотель, но облюбовавшие этот район бриолинщики решили, что мест с пивом и музыкальными автоматами им не хватает больше, чем мест для утех с проститутками. С тех пор здесь стали проводить время как простые работяги, так и члены группировки. Это было настолько тесное местечко, что в нем невозможно было устроить перестрелку. Зато профессионал с полным набором боезапасов мог застать врасплох пьяных и едва державшихся на ногах парней и даже предупредить выстрелы бармена, а затем выскочить через черный выход прямо у барной стойки. На это и полагался Лео, когда приказал Тони перестрелять всех, кто окажется в помещении. Вот только он не рассчитывал, что в его идеально разработанный план вмешается проститутка. Вместе с двумя бриолинщиками она курила на пороге заведения и поочередно прижималась к каждому из них. - Давно вы подружились с итальянцами? – шаловливо поинтересовалась она, провожая взглядом мужчину, вошедшего в бар. - Отвянь от простого работяги, Джина, - толкнул ее один из парней. - Этот простой работяга был в гостях у Вито Скалетты. Ну, помнишь того самого Вито? Я еще рассказывала, как мы трахались прямо у него в пиццерии… Оборвав проститутку на середине фразы, бриолинщики оттолкнули ее и ворвались в бар. Они выхватили оружие у Тони уже на взлете, когда тот собирался спустить курок. Затем они повалили его лицом на пол. - Ты так просто не отделаешься, дед! Заключив Тони в плотное кольцо, они принялись яростно избивать его ногами. Главарь бриолинщиков слишком любил эффектные жесты, чтобы просто прикончить беднягу. Он приказал своим парням вкладывать больше силы в удары, но не переусердствовать. Исполнение основной части наказания было возложено на мускулистого байкера, успевшего напиться до такой степени, что он зарычал, вскакивая с места. Этот байкер славился своим умением в самых жестоких драках мастерски ломать позвоночник. Когда Тони оторвали от земли, он пожалел, что не застрелил Лео прямо в кабинете Карло Фальконе вместе с самим Карло.