The Unforgiven

Мальчик с золотистыми волосами торопливо бежал по широкому полю, и пряди волос беспомощно свисали на глаза, намоченные каплями дождя. Он часто убирал золотистые вихры, и его плечи дрожали, потому что мальчик плакал. Он спотыкался, падал и, выпачканный в слякоти и грязи, поднимался и вставал, даже не обращая внимания на град слез, который струился по опухшему детскому лицу. - Беги, беги скорее… Сзади раздался ужасающий крик, и мальчик свалился от страха на колени, падая недалеко от невысокой церкви… - Мама! Папа! – закричал мальчик… И все вокруг словно замерло перед глазами.. Где-то вдалеке раздался ужасающий стон, который леденил кровь. Он прорвался в тишину, разрушая ее пронзительным звуком, который доносился словно из-под воды. Этот звук заставлял Ханабусу поверить в то, что он жив и дышит, что еще он может чувствовать происходящее… Далеко в глубине души он осознавал, что нужно открыть глаза, что нужно встать, однако он не мог отпустить надежду на то, что больше никогда не будет жить. Он не мог, он не хотел открывать глаза и показывать, что он не умер… Просто не мог отпустить последнюю веру. Ему нравилась ненавязчивая темнота перед глазами, она не заставляла его испытывать разочарование своей однотонностью… Крик повторился с ужасающей громкостью. Он как живой воскрешал прошлое Айдо, когда родителей увозили изолятор… Ханабуса вздрогнул и заставил себя с трудом разлепить тяжелые веки. Юноша, плохо соображая и не понимая, где он находится, встал и обернулся… Сердце сжалось и ледяным комом упало вниз, заставляя конечности холодеть… Он увидел, что там… Нет, не человек, а чудовище с длинными ногтями и окровавленными клыками бьется головой об решетку… На его шее было железное кольцо, а наручники на руках не позволяли сделать и шагу, оно билось о решетку, разбивая руки в кровь… У Айдо сперло дыхание от наблюдения этого страдания. Его свела дрожь, парень тоскливо выдохнул сквозь зубы, а в глазах появилось ужасное выражение опустошения и разочарования. Он понял, что его поймали в клетку и захлопнули дверцу. Парень прислонился головой к ледяным прутьям решетки, и несколько капель слез упали на пол, зачастив по серым и ледяным плитам камеры. - Нет, - прошептал он, сжимая руки и впиваясь ногтями до боли в ладонь. – Это неправда. В душе сгустился ком отчаяния и тоски, а сердце словно резало на части, испытывая его долгой и навязчивой пыткой, как будто эта боль спрашивала у него сколько он еще может выдержать. Юноша отвернулся к стене и прислонился к ней лбом. Когда случилось такое, что он позволил себя заточить в тюрьму, отобрать свободу, лишиться всех принципов?! Когда это произошло? Айдо со всей силы ударился головой о стену, ощущая острую ненависть к Акацуки, не смотря на то, что тот был не виноват. И жгучую злобу к себе. Теперь он останется тут медленно умирать… Зачем, зачем он вообще появился на свет?! Зачем Каин пытался спасти его, подсыпая тем самым яд в сахар? Зачем он приходил к нему, зачем привязал к себе… Лучше бы он сразу умер. Из соседней камеры послышался еще один неистовый вопль. Парня передернуло, он опустился на пол, прижимая руки к ушам, не в силах терпеть эти нечеловеческие звуки. Его затошнило лишь от одной мысли, что когда-нибудь он станет как эти чудовища. Дрожь покрыла кожу, а в глазах поплыли круги от понимания своей безысходности… Он не мог сделать ничего, совсем ничего… Просто каждый день наблюдать свое умиранье. Словно огромное черное облако нависло над парнем, мешая вздохнуть и давя своей безвыходностью. И оно давило и давило, не давая ему даже вскинуть головы, придумать решение, а боль в груди заставляла сгибаться к полу… Глаза были напряжены до невозможного, но оставались сухи, он не мог заплакать… Словно на минуту все чувства отключили, а потом возобновили с ужасной интенсивностью, заставляя остро воспринимать отвратительные звуки через решетку... Юноша будто обезумел, он вскочил на ноги и инстинктивно бросился к решетке, принялся бить в нее руками и кричать, чтобы его немедленно выпустили. В коридоре послышался равнодушный смех, и к его камере направились два охранника. Они грубо открыли дверь и, схватив парня за шею, толкнули к стене, придерживая, чтобы Айдо не дрался, потому что Ханабуса сильно сопротивлялся. - Отпустите, я вам не животное! – выкрикнул он, когда те надели ему на руки железную цепь. - Мы видим, - усмехнулись те, и парень, захлебнувшись от вырвавшегося рыдания, упал на колени. Его сотрясал громкий плач, а руки в цепях он подносил к глазам, нанося себе сокрушительные удары по голове… - Прошу, перестаньте издеваться, развяжите меня... - Ты - сумасшедший, - ответили те. - И можешь причинять вред другим. - Я хочу свободно сойти с ума, - выкрикнул им вслед парень. Его глаза дерзко блеснули, охранники переглянулись между собой и развернулись к нему. - Мы не можем освободить тебя. Но к тебе кто-то пришел, думаю, нам будет разрешено провести его к тебе, раз ты пока находишься в разуме. Они развернулись и вышли, но отвязывать Айдо не стали. Парень устало уронил голову, он не хотел, чтобы хоть кто-то видел его в таком состоянии. Кто это мог быть? Только бы не Каин. Ханабуса совершенно не помнил, что случилось вчера с Акацуки… Он лишь помнил его бледное лицо и взволнованный голос, обращенный к нему… Но теперь он не нужен ему, напротив, он хочет полностью убрать его из своей памяти, забыть обо всем, что было связано с ним… Хотя это и будет чертовски тяжело. Но такая у него судьба – отказываться от всего, что могло бы сделать его счастливым. В коридоре послышались шаги, Айдо вскинул голову и увидел отца Курана в черном плаще и очках. В глазах священника таилась глубокая грусть, смешанная с глубоким сожаленьем. - Ханабуса, - тихо проговорил он, и его голос дрогнул. Ровно десять лет назад он видел мать Айдо прикованной к решетке наручниками, она смотрела на него глазами загнанного волей судьбы на смерть зверя. В ее зрачках расплескались поистине животные чувства страха перед смертью. И тогда он пообещал сделать все, чтобы Ханабуса не остался в такой же ситуации. Но перед ним стоял парень в унизительном положении, и его взгляд был такой же, как у нее… Куран вздрогнул и подошел ближе к Айдо, не смотря на совет охраны держаться от него вдалеке, протянул руку, чтобы коснуться его, но отдернул ее, увидев цепь наручников. Ханабуса поднял на него усмехающийся тусклый взгляд. - Вот и все, - тихо сказал юноша. – Мне незачем было рождаться. Лучше бы Каин убил меня тогда. Не нужно было спасать меня, - его губы искривились ледяной и горькой улыбкой. - Не говори так, Айдо, пути Господни неисповедимы, - священник все еще хватался за прозрачную надежду, которой он всю жизнь жил, прячась в иллюзиях. - Умоляю, не смешите меня, - прошипел сдавленно Ханабуса, хрипло рассмеявшись. И спросил, сам от себя не ожидая, что скажет это: - Где Каин? Куран неожиданно отстранился и изумленно посмотрел на Айдо. - А, ты не помнишь… - понял он. – Я не хотел тебе говорить, но, - он пристальнее взглянул в глаза Ханабусы, - но Лука вчера случайно задела Каина, и в эту ночь… Его не стало. Куран заметил, как Айдо закрыл глаза, а его руки беспомощно упали вниз. - Вот значит как, - едва слышно произнес он сломанным голосом. И после этого он не говорил ничего, а хранил ледяное молчание. Ни единого слова, он просто закрыл глаза и молчал, тяжело дыша, пока Куран не вышел, а решетка камеры не захлопнулась. *** - Айдо, - послышался до боли в груди родной голос… - Айдо... Ханабуса открыл глаза, поднимая тяжелую от слез голову и увидел, что в углу камеры, посреди ночного мрака висит длинная прозрачная тень. Юноша привстал на затекших и дрожащих, сквозь боль, ногах и увидел, что тень приближается к нему. По мере приближения, тень приобретала знакомые очертания… Дыхание перехватило. Каин?! - Айдо, прошу тебя, прости меня, - Акацуки протянул к нему руки, Ханабуса, не веря себе и думая, что ему все снится, хотел коснуться его, но ощутил лишь… Пустоту. - Каин?! Как?! - лицо исказилось ужасом, все поплыло туманом... - Пожалуйста, поверь в меня, Ханабуса… Я – не галлюцинация, я правда Акацуки Каин. Вернее, его призрак… Айдо! Если бы ты знал как я мечтаю о тебе, через что мне пришлось пройти… - Он упал перед ним на колени, закрыв лицо руками… Но спустя минуту поднялся и, схватив за плечи, коснулся губами… Айдо почувствовал жгучий лед на губах, но, не противясь страшной боли, ответил на поцелуй. - Мы с самого начала были прокляты, и все должно было иметь столь печальный конец, - говорил сквозь слезы Ханабуса. - Я верю тебе, Каин, мне плевать, как ты попал сюда... Но, скажи, почему! Почему! - Я буду до конца поддерживать тебя, Айдо, - ответил Каин и отвел глаза. – И еще я должен сказать тебе что-то очень важное. Теперь вместо меня правит Лука, а она ввела закон о том, чтобы вампиров уровня Е убивали… Ханабуса пожал плечами. - Я был готов к смерти с самого начала. Каин отвернулся, губы Айдо задрожали. - Это еще не все, -снова заговорил Акацуки. - Возможно, я тебе никогда не говорил этих слов при жизни… Но, я люблю тебя, Айдо… Я очень сильно люблю тебя. Голос Каина, выходящий за границы и рамки, так громко звучал в его голове. эхом повторяя последние слова... И проникая глубоко в душу. Айдо вскинул голову, в его глазах засветилось что-то похожее на жизнь, хотя в потускнелых глазах давно было опустошение. Тем временем Акацуки постепенно принялся растворяться в воздухе, расстилаясь длинной тенью у ног Айдо… Он растворялся через страшную боль, крича и исчезая дымкой на полах... Ханабусу захлестнуло неожиданное отчаяние, он рванулся вперед и истошно закричал, словно этот крик вырывал из груди часть его самого, вырывал нещадно и с кровью… Ужасной мукой. - Нет, прошу тебя! Не оставляй меня, Каин! Не оставляй меня одного! Я тоже люблю тебя! – и упал в изнеможении, гремя цепью…