Изменение.

Лее нравилось зажигать поздним вечером лампадки в гробнице дочери Джобал Наберри: здесь всегда чувствовался покой, тишина, умиротворение. Органе изредка чего-то подобного и хотелось. Но только изредка. Нетерпеливая её натура желала движения, действия. Милая улыбка Джобал обманула Лею на первых порах. Но спустя месяц принцесса поняла, что лучшего наштаха отец и придумать не мог: хрупкая и улыбчивая женщина, оказалась крепче набуанского мрамора. Каждый раз, когда Лея проявляла свой бунтарский характер, Джобал умело, и главное, непостижимым образом ставила Лею на место. — Не стоит со мной играть, девочка. Твои хитрости стары, как мир. Молодежь! Ни фантазии, ни умений. И тогда девушка поняла: с Джобал лучше говорить откровенно. Вот и выложила, как на духу, что намерена подать прошение Императору Палпатину о своём возвращении на родину. Зажигая лучинку, как научила Джобал, Лея задумчиво посмотрела на огонёк. Порой она себе казалась вот таким же огонёчком — дунь, и загасится дрожащее пламя, а иногда внутри бушевало лавовое безмерное по ярости пламя — и сила этого пламени пугала. Пока отосланное послание путешествовало по инстанциям администрации Дворца, принцесса вынуждена была набираться терпения, которому научилась у Соло, как ни странно. Тихие шаги за спиной. Внимание и сожаление. Лорд подавил порыв отодвинуться, ощутив, как близко встал Оби-Ван. В обществе теперь уже союзника бывало нелегко удержать себя от всплеска ярости. Поэтому во время перелёта Вейдер старался свести встречи с Кеноби к минимуму. — А она всё так же красива, — кивнул сам себе Оби-Ван. Вот только за словами Вейдер услышал тоску. Впрочем, он сам ощущал схожие чувства. — Набу прекратила поставки плазмы в промышленных масштабах согласно приказу Императора, — глухо откликнулся лорд, продолжая смотреть на приближавшуюся планету. Слова ничего не значили. И всё же молчание гнетом давило на сердце. Здесь ему всегда было тяжело, отпускало лишь на поверхности. А он боялся, если ситхи могут чего-то бояться. — Так много лет прошло — и каков итог игры, которую затеял Квай-Гон? — под нос пробормотал старый отшельник, пряча руки за спину. Вейдер на мгновение замер, после оглянулся, проводив мастера задумчивым взглядом. Игра Квай-Гона? Что именно подразумевал Кеноби под этим словосочетанием? Неодолимо захотелось догнать джедая и потребовать объяснения. Но нет, нельзя, ведь именно этого и добивался Оби-Ван. Вроде бы. Лорд вернулся к созерцанию планеты. Джобал Наберри поспешила в гостиную, куда прибыл вестник Императора. Нагрянувший внезапно, с приходом сумерек, он стоял в темной гостиной у окна. Ритмичное дыхание респиратора заставило женщину замереть на мгновение. Встреча с лордом Вейдером не сулила ничего хорошего подопечной Джобал. — Милорд? Он смотрел на ухоженный сад, разбитый позади особняка семьи Наберрии. Воспоминания нахлынули с новой силой, болью полоснув по затянувшимся ранам. Вейдер зажмурился, стиснув кулаки. Взять себя в руки и не расползтись заставил торопливый перестук каблучков по паркету и дрогнувший голос окликнул: — Милорд?! Он стремительно обернулся, окинув замершую аристократку взглядом. Когда-то он был смущён вниманием, какое проявили родители Падме к его особе. Помнил и снисходительность в тоне этой пожилой женщины, ещё сохранившей свою прелесть. — Я прибыл по распоряжению Императора. Кажется, вашей гостье не нравится сидеть спокойно, — с этими словами, при помощи Силы, он заставил свет зажечься. При ярком освещении его высокая фигура выделялась мрачным уродливым пятном на фоне пастельных тонов гостиной. Карие глаза посмотрели на лорда с тенью страха. — Так быстро? Мы не ждали ответа… — Распорядитесь, чтобы ваша гостья спустилась вниз. Его по настоящему не интересовало смущение и испуг леди Джобал, хотелось поскорее покинуть Набу. — Но… Леи нет в данный момент дома. Она вышла, — торопливо проговорила женщина, оглянувшись на спешившего из сада мужа. Тот пожал руку жене, уважительно склонившись перед Вейдером, но неодобрительно покосившись в сторону адъютантов, остановившихся в холле. — Добро пожаловать на… — Где я могу найти вашу подопечную? — недовольным тоном проговорил лорд и тут же склонил голову, словно прислушавшись к чему-то, жестом оборвав начавшего объяснять Руви. — Впрочем, я и так знаю, где её отыскать. Сопровождающие мне не понадобятся. Джобал и Руви переглянулись, волнение плавно перетекло в откровенный испуг, когда Вейдер решительно направился к выходу. Джобал, отчаявшаяся и в тревоге за принцессу, решилась на отчаянный поступок: она ухватила проходившего ситха за рукав его костюма, заглянув в металлическую маску, словно могла увидеть сквозь непроницаемые светофильтры хоть какую-нибудь реакцию на свой следующий вопрос: — Что ожидает девушку, милорд? Она такая юная! Всем свойственны ошибки… Вейдер едва не вспылил: почему все аристократы решительно отводят глаза на проступки «юных» чад, не соизволив посмотреть на происходящую ситуацию со всех сторон? Ещё и покрывать имеют смелость: «Сделайте снисхождение!», «Они глупые и неразумные». Будто разумом можно обзавестись за широкими спинами родни! Поэтому он просто осторожно вытянул из слабой хватки женщины рукав, снисходительно бросив: — Что заслужила, то и будет, — продолжив путь. Лея присела на край скамейки, что находилась в небольшой нише, устало переведя дыхание. Взгляд зацепился за надгробие, белоснежный мрамор которого в свете свечей мерцал. Умение проектировщика заставляло цветной витраж с изображением Падме Наберри играть, отчего её фигура в стекле словно двигалась. Глаза Органы следили за этим маленьким чудом, она вновь окунулась в тишину гробницы, откинувшись на стену, закрыла глаза. — Какая же ты была, сенатор Амидала? — едва слышно пробормотала Лея, сокрушённо вздохнув. Да, она слышала мнения своего отца, Бейла Органы, были и разговоры с матерью и отцом Падме, говорила о своей подруге и соратнице даже Мон Мотма. Много слов, а истина? — Подскажите мне, Падме, что я сделала не так? Что не правильно? О вас говорят столь много хорошего. Мне так хотелось стать такой же справедливой, стойкой… — Лея уставилась на силуэт Амидалы сквозь пелену внезапных слёз. — Какой же вы были? Она на миг прикрыла глаза, всей душой ощутив бездну тоски и горечи, они словно волны набегали на неё, окутывая отчаянием и безмерным чувством потери. Глухой голос, разнёсшийся под сводами гробницы был приглушённым, почти шёпотом, но купол последнего обитания духа Падме Амидалы отразил и усилил его: — Она верила, что добро преодолеет всё. Верила, что лишь демократия сможет сгладить конфликт войны и непонимание в Сенате. Её муж называл её ангелом, потому что не мог переубедить, что в мире кроме добра есть и оборотная сторона. Она была неумолима: поставив цель — шла до конца. Лея вскочила, шагнув навстречу появившемуся в поле зрения по ту сторону саркофага лорду Вейдеру. Её поразило, как невесомо погладил ситх мраморную крышку надгробия: проскользил кончиками перчатки по гладкости мрамора. И Лею вновь захлестнула волна чувств, смесь из разных эмоций, словно она стояла перед открытым окном. Девушка задохнулась, зажмурившись. — Прекратите! — бросила она, сама не поняв, что смеет приказывать ситху. Лорд замер, после повернул голову к собеседнице. — Прошу прощения, принцесса, — саркастически громыхнул бас голоса Вейдера. И Лее впервые в его присутствии получилось вздохнуть свободно. Привыкшая обращать внимание на мелочи, она отметила, что пальцы лорда бездумно продолжали рисовать абстрактный рисунок на поверхности мраморной крышки: чисто безотчётное движение. Для ситха странное вдвойне. — Спасибо. Благодарность прозвучало натянуто: два и два Лея складывать была научена — и раз Вейдер здесь, то срок её заключения медленно сокращается. Только вот в какую сторону? — Могу я поинтересоваться, вы случайно не привезли с собой ответ Императора Палпатина насчёт меня и моего прошения? Взгляд лорда давил на плечи настолько, что Лея невольно склонила голову, слыша гром своего сердца, ожидая… Сама не зная чего. — Я — ответ на ваше прошение, принцесса. Лея не осознала, что вскинула изумлённые глаза на высокую мрачную фигуру в плаще, поняв, что он просто над нею издевается. — Это не издевательство. Я уполномочен сопроводить вас на Корусант и проследить, чтобы вы без происшествий прибыли во Дворец для аудиенции с Императором. Бешенство вскипело в альдераанке быстрее, чем она взяла себя в руки: — Лорд Вейдер, может вы прекратите читать мои мысли? Хмыкнув, ситх медленно зашагал вдоль саркофага, продолжая скользить рукой по мрамору. Лея внутренне дрогнула, когда ситх остановился напротив неё. Край его плаща скользнул по её туфелькам, Органа стиснула губы, противостоя мимолетному желанию отшатнуться. Не дождётся! — Вы эмпат, принцесса. И мне интересно, почему ваш отец утаил эту информацию, — Вейдер медленно протянул руку и ухватил дёрнувшуюся Лею за подбородок, тихо добавив: — Эмпат в Сенате… Теперь понятно, отчего вы, такая молодая, стали заместителем своего отца. И Император это позволил. Задайтесь вопросом, ваше высочество, кому есть выгода от такого расклада? Лорд выпустил Лею, окаменевшую от внезапного подозрения, шагнув назад. Ему было отчасти забавно смотреть, как ледяной поток подозрения и ярости, чувства неуверенности и растерянности захлёстывает девушку с головой, спутывая ход её мыслей, мешая логике и ледяной хватке политика. Ещё немного — и она будет искать козла отпущения, коим Вейдер становится не хотел. Потому он просто дёрнул полу плаща, да так, что вышел громкий хлопок, заставив девушку дёрнуться и вырваться из сумбура отрывков мыслей. — В некотором смысле вы напоминаете мне Падме Амидалу в пору её становления сенатором. Нежелание видеть, что вас обводят вокруг пальца, играя на ваших юных чувствах и своеобразном ощущении справедливости. Если правильно поведёте себя — Император простит вас. Но теперь за вас не вступится ваш отец. Вы сами за себя отвечать способны? Ему понравилось, как она отреагировала на провокацию: ощетинилась всей сутью, инстинктивно «оттолкнув» его на уровне Силы. Дала отпор, а ведь не обучена. В памяти всплыло, что Люк тоже сумел не впустить его в своё сознание, когда он искал его в бою у той планеты. Люк. Вейдер невольно обратил взгляд к витражу. «Извини меня!» Вечная его молитва, обращённая вовне. Стыд, пополам с горечью. И понимание, что был в те времена зациклен на себе, своих тревогах, своей… Ситх в нём ухмыльнулся: лишь шагнув за грань неимоверной боли внутренней потери понял, да? Что не было ничего важнее своих переживаний, что думал не о ней и ребёнке в те времена последних месяцев. О себе думал. Обманываясь. На чём и поймали. Он прикрыл глаза, давая ярости на слепоту своих тогдашних поступков раствориться в тишине гробницы. Точно так же он позволял вспышкам ярости растворяться, если был в космосе. Там было сделать подобное ещё легче. Свершённого уже не повернёшь вспять, остаётся идти дальше, оставляя в прошлом кровоточащие куски себя. Резкий голос принцессы, ещё взвинченной, заставил лорда вернуться в настоящее: — Вы говорите о Падме Амидале так, словно знали её лично. Мгновение в голове Вейдера промелькнула мысль: не свернуть ли этой стерве её милую шейку, но ситх постарался не дать этой мысли сформироваться, медленно повернулся на месте, зашагав прочь из гробницы, бросив на ходу: — Она была моим другом. Про себя горько добавив: «Верила в меня лучшего, чем я есть». Его озадачило, как отреагировала на его заявление Органа. Девушка залучилась неимоверным любопытством, где интерес перемешался с подозрением, что над нею издеваются. Отметая, что ещё минуту назад она готова была его разорвать на кусочки, девушка нагнала ситха, приноравливаясь к его шагу. Вейдер усмехнулся: упрямая, порывистая, яркая… «В кого ты такая?» — Вы мне не расскажете, какой она была? В жизни. Не как сенатор. — Стоит ли… — Лорд Вейдер, пожалуйста. Он остановился, поняв, что она только что сделала шаг вперёд, через себя, через установленные рамки, обратившись без принуждения к врагу с просьбой, шедшей от всей души. Он рискнул надавить на эту хрупкую стену её равновесия. — Зачем вам это? Амидала жила много лет назад. Те времена не вернуть. — Раз она считала, что демократия возможный выход из пиковой ситуации, то может ещё не всё потеряно. «И ты туда же!» Губы скривились в кривой улыбке. — Вас не смущает, что вы услышите что-нибудь от меня? Быть может, вам не по нраву такое откровение придётся? — Сколько существ, столько мнений и взглядов на ситуацию, — отбила его скептицизм Лея, шагая рядом с горящим взором. Её горячность мягко удивила лорда. — Вы готовы вернуться на Корусант, принцесса? — Милорд, кажется вы за этим сюда и прибыли. Оби-Ван наблюдал за прибывшей в ангар парой, стараясь остаться незамеченным. Серые глаза лучились странным юмором, насмешкой. Старый джедай насмехался над стараниями Йоды и своими разделить и спрятать детей Энакина Скайуокера, но Сила, судьба и случай упрямо сталкивали и переплетали пути этих троих, сплетая странные узоры, рисунок которого был красив, но в полную картинку никак не складывался. Устав ломать голову: к добру ли или к худу такие кульбиты провидения, Кеноби просто тихо радовался, что его идея нашла отклик в хитроумном сознании Императора. Поблагодарит ли когда-нибудь его сама Лея, если узнает, кому обязана прощением на самом деле и какую цену ей придётся заплатить — а не всё ли равно? Кеноби хотел бы увидеть развязку этих вот событий. Но и беспокоился, что с трёх сторон получать — это больно.