Изменение.

Едва Повелитель Тьмы перешагнул порог кабинета Императора, Оби-Ван развернулся на месте и быстрым шагом устремился туда, где ощущался в Силе мелкое дарование и проблемное существо, носившее имя Люк Скайуокер. Но увы, сегодня явно был не день выполнения всех замыслов бывшего генерала и бывшего джедая Оби-Вана Кеноби, потому что ему навстречу целеустремлённо направлялась принцесса правящего Дома Альдераана. Чистое наказание, если знать, чья она на самом деле дочь! — День добрый! Мне сказали, что именно вы куратор той группы, которая провела демонстрацию полётного мастерства вчера. Мне нужен один из ваших пилотов. — Какой именно, ваше высочество? — смирив нетерпение, Оби-Ван старательно не смотрел на хронометр, в уме отсчитывая время, оставшееся у него, чтобы добраться раньше Вейдера до Скайуокера-младшего. Впрочем, Сила явно пошла ему на выручку, ибо в следующий момент в поле зрения появился один из его помощников в лице Хана Соло. Кеноби мигом оживился, жестом подозвав пилота. И надо было видеть, что личико девушки засияло узнаванием. И это мятежная принцесса, удостоенная благосклонности самого Императора на виду у всего Корусанта! О чём, кстати, уже с вечера гудят все новостные каналы столицы. Интересно, а сенатору Органе там, на родине, при виде дочки на фоне Палпатина, не икается случайно? Надо будет навести справки. Интереса ради. — Соло, вы как раз вовремя. Тут дама кое-кого ищет… — Вообще-то именно этого пилота я и ищу, сэр. Премного благодарна, — вежливо отбрила стороннего человека принцесса с небрежностью аристократки. Теперь уже Оби-Ван изобразил непонимание ситуации в целом, но необходимость просветить Люка про его семью и поскорее, отвлекло от занимательных размышлений о предпочтениях в знакомствах семейства Скайуокер в целом. Мысленно качая головой и сетуя, что в своё время он просто обязан был проигнорировать призыв Квай-Гона, Оби-Ван рванул к кабинету лорда Вейдера в императорском Дворце. Затормозил он лишь, когда Силу внезапно всколыхнуло жгучее желание скрутить кое-кому голову, но почти сразу волна этого желания схлынула, оставив в Силе отголосок отчаяния и поражения. Кеноби замер, прикидывая, куда же ему более сейчас надо: туда, где был его бывший ученик, или же бежать к Люку, которого явно надо было просветить про его генеалогическое древо, пока не стало слишком поздно. Но едва он отлепился таки от стенки, чтобы продолжить свой путь, как вновь был вынужден остановиться: предупредить Люка он уже просто не успевал. Чёрный плащ Вейдера мелькнул на повороте впереди него и волна холода, сопровождавшая его появление, вернее всего сказала Кеноби, что остаётся магистру Оби-Вану только ждать исхода разговора сына и отца. Ибо третьему в данном разговоре явно набьют морду, если вообще жив останется. Быть убитым Кеноби явно желания не имел, так что медленно зашагал вслед лорду, ощущая себя стариком лет под тысячу. И почему Сила не забрала его, когда он сделал свой выбор и принял яд? Неторопливость, с которой появился в его кабинете ученик, более слов и Силы показала, что Вейдер ощущал необозначенную угрозу, но и проигнорировать призыв своего мастера тоже не мог. Или не хотел обострения взаимоотношений? Ну, что ж, таким пиететом сам Император связан не был. Вейдер воздвигся ровно посередине кабинета, ни шагом ближе, ни шагом дальше. Палпатин его старания оценил холодной улыбкой, встав лорду навстречу. Ровное, размеренное дыхание, полная неподвижность и тщательно укреплённые метальные щиты. — Насколько ценен этот парень, как пилот Империи, я оценить не смогу. Ты более моего компетентен в данной области. Не так ли? — Он перспективен… Император пресёк реплику, подняв ладонь. — И не только как пилот. Но об этом ты мне не соизволил рассказать. Ни ты, ни наш мятежный мастер-джедай. Вейдер молчал. И правильно делал. Император кивнул своим мыслям, зашагав к панорамному окну, продолжая свой монолог для одного слушателя: — Мальчишка перспективен для всего: твоих, оби-вановых и даже моих планов. Насколько понял, он не знает о своём истинном происхождении и до сих пор думает, что его отец был простым пилотом грузовоза на задворках галактики. Вейдер не дал себе воли вздрогнуть. Кто, как не он, знал, что парень наводил справки о своём возможном отце, но был остановлен Варпоком Скамини практически в последний момент, когда на него могла выйти ИСБ? Сын сумел обмануть Императора? Едва живая надежда всколыхнула его сердце. Едва-едва, чтобы она была тут же задавлена на корню: пока не время для надежды. Палпатин медленно развернулся к своему ученику. — Ты расскажешь ему про гибель Энакина Скайуокера. Сам. Но не от лица этого джедая. У Вейдера внутри всё сжалось: что-то стояло за словами старого интригана. — Но как тогда? — Энакин Скайуокер мёртв, не так ли? — светлые глаза Императора в упор глянули в окуляры маски, тонкие губы скривились в неприятной усмешке. — А ты помнишь, кто стоял за его гибелью сперва в переносном смысле? Или напомнить? Хрупкая в своей обманчивости рука хапнула младшего ситха за рукав выше предплечья и Вейдер вздрогнул, словно на ледяном ветре, который перенёс его однажды на ту хрустальную ледяную вершину спокойствия и пренебрежения ситха, ту вершину, где*… Новыми глазами смотрел он на внушающего ледяной ужас дракона… Дракон — это его страх потерять всё, всё, что он любил… Падме, их ребёнок… Это… Если бы Вейдер мог, он бы всхлипнул от накатившего понимания. Дракон вновь попытался зашептать о провале, о слабости, о неизбежной смерти… Йода про это ведь и говорил, правда? О естественном ходе вещей и… Всегда в движении Сила… Всегда в движении! А он-то мучился, искал ответы а они, эти ответы всегда были рядом. И не Оби-Ван убил физически Энакина Скайуокера там, на Мустафаре, нет, ещё раньше, до того, как Дарт Вейдер покинул Корусант исполняя волю Императора, это сделал сам… Энакин, принявший новый титул. Я — Дарт Вейдер, повторил он, стирая дракона в пыль каблуком, и смотрел, как пыль и пепел, оставшиеся от дракона, уносит огненным протуберанцем. А ты — ничто Палпатин сверху вниз смотрел на своего слугу, который внезапно рухнул на колени. Сила беспокойным прибоем бесновалась вокруг сгорбившейся фигуры. Правда была всегда нелегка. Ибо метафизическим драконом была именно суть мальчишки-раба. Его сомнения, его страхи, его боль, его неумение остановить неизбежное. И в какой-то момент Палпатин просто дал ему шанс не перешагнуть все эти постулаты, нет, он заставил его растоптать их, в крошево, оставить за спиной то, что было когда-то дорого, тех, кто когда-то был ему учителем и женой… Вздох, отдавшийся резкой болью внутри, — и принять эту боль, как делал уже не раз. Выдох — и открыть глаза, которые закрыл, чтобы остаться наедине с пониманием ловушки Сидиуса, в которую он так легко вошёл. Палпатин внезапно замер, уставившись на замершего на месте лорда. Сила в последний раз передёрнулась в неприятии — и резко превратилась в неестественное море спокойствия. Не ярости, не боли. Просто… ничто. И где-то в районе солнечного сплетения у Сидиуса ощутилась пустота, словно… Он даже не мог подобрать слов, какими смог бы описать это чувство дискомфорта. — Ты пойдёшь — и выполнишь мой приказ! Повелитель Тьмы равнодушно слушал этот хриплый голос. Да, конечно, как всегда, он не посмеет ослушаться, но… Вейдер на миг дал себе надежду, что приказ можно выполнить многими способами и… — Если ты проговоришься мальчишке, что Энакин Скайуокер — это ты в прошлом, я уничтожу его у тебя на глазах. В его подкорку уже положена ментальная бомба, Вейдер, так что с этим тебе лучше не шутить. Ты же знаешь, меня переиграть и джедаи не смогли, — снисходительный шёпот срывал с лорда все его щиты. — Так что решение за тобой. Ситх медленно поднялся на ноги, сразу же возвысившись над невысоким набуанцем. — Почему сейчас? — только и выдохнул он, безвольно опустив плечи. — Потому что пришло время выбирать. Лорд вздрогнул и счёл, что с него довольно. С задавленным рыком он дёрнул рукой, в которую тут же лёг сейбер, сделал шаг вперёд. — Либо ты расскажешь ему, либо я сам, — ласковая улыбка Императора Палпатина могла бы выморозить и Мустафар. Он ничуть не испугался порыва младшего ситха на убийство, наоборот, он сильнее бы забеспокоился, если тот мирно побрёл бы исполнять приказ. — Итак?! — вспыхнули топазовые глаза, встречаясь с яростью блёклых серых глаз. И ненависть хлестанула по щитам Палпатина. — Я выполню ваш приказ! — прошипел Вейдер, опуская руку с оружием. Истина, поданная Императором, может быть горше яда… Вейдер резко развернулся на месте, широким шагом устремившись прочь из кабинета Палпатина. Он вновь унёсся мысленно всем своим существом на ту ледяную горную вершину, где было стыло и жарко одновременно. Отстранить боль, отстраниться от привязанности к Люку. Так легко, но и так больно. Палпатин, когда за Вейдером закрылась дверь, внезапно осел на край кресла, в котором ему приходилось принимать судьбоносные решения. Может быть впервые Сидиус дал ход таким вещам, о которых он может пожалеть в будущем. Как много сейчас зависит от этого мелкого Скайуокера! И так мало от самого Палпатина. Тонкие губы набуанца внезапно скривились в зверином оскале и он, схватив изящную статуэтку со своего стола, что есть силы запустил её в стену, тут же стиснув свою ярость в кулаке стальной воли. Ход сделан, назад хода нет. Камень преткновения как ни в чём не бывало разглядывал полки с оружием, стоя спиной к входу и настолько сосредоточившись на чём-то своём, что даже не отреагировал на приход главкома. Вейдер уплотнил свои щиты, а пока просто наблюдал за этим мальчишкой. Даже стало интересно, что же столь увлекло Люка на этом скопище старья. И этот интерес отчасти вытеснил безразличие и горечь, заставил шагнуть вперёд. Когда он хотел, Вейдер мог стать почти тенью. Рост позволял заглянуть через плечо Люка, мысленно восстанавливая картину всех лежавших тут видов оружия. И вот тут лорд вздрогнул уже с явственной тревогой: этого не могло быть, но всё же он сам являлся свидетелем того, что происходило — прошлое Энакина Скайуокера звало его сына за собой, манило вопросом, на который может быть дан ответ… Если Люк захочет. Касаясь кончиками пальцев прохладного металла гадерффая, он следил глазами по всем шероховатостям рукояти, боясь коснуться впаянной незнамо каким образом в этот металл круглой, идеальной молочно-опаловой жемчужины. Интуитивно Люк знал, что это было сокровище, никогда не виденное ещё никем раньше. Ни одна энциклопедия Империи не давала сведений о том, что жемчуг крайт-дракона может достигать размера кулака взрослого мужчины. Это какого же размера был сам Крайт-дракон?! Внутри что-то дрожало, шептало в уши призрачными голосами, но глаза Скайуокера никак не могли оторваться от этого загадочного мерцания жемчуга. Он настолько погрузился в эту матовую белизну с переливами, что даже сипение респиратора за его спиной не нарушило этого странного транса, в который вошло его сознание. Он вновь стоял на песчаной дюне своей почти позабытой планеты, на которой вырос, оглядывал однотонный пейзаж, правда, видно ради разнообразия сегодня разбавленный разгромленным стойбищем тускенов. Внутри что-то неприятно сжалось, когда взгляду открылось, что уничтожены все, вплоть до маленьких детей. И оружие, которым были убиты мужчины и женщины, было не похоже на холодное оружие самих тускенов. — Что скажешь, та-чале**? Кому перешло дорогу стойбище моего брата крови? Кто настолько беспощаден, что уничтожил всех? Под корень уничтожил? Сгорбленная фигура прошла чуть вперёд, подметая полами старого-старого халата слежавшийся песок, потемневший от крови пустынных бродяг, покачнулась, стискивая в руке узловатый посох из дерева джапор, медленно опустилась на колени. Тонкие, старческие пальцы погрузились в песок, напитанный кровью соплеменников. — Ты хочешь услышать мой приговор, вождь? — хрипло прокаркал шаман, прикрыв свои выцветшие глаза. — Говори! — Когда-то давно в нашем племени было сказание про то, что если у пустыни забрать самое у неё дорогое, она придёт мстить. Сказание это пришло издревле, сейчас это лишь отзвук былых легенд, сказка, которую на ночь рассказывают наши женщины своим детям. Так вот эта сказка воплотилась в жизнь. Пустыня пришла и отомстила твоему брату крови за то, что была нарушена заповедь старших: воюя с мужчинами, не тронь женщин и детей! Твой брат решил, что заповеди созданы стариками, сошедшими с ума, он тронул Мать Пустыни, а пустыня услышала крики её боли сквозь Хаос и пришёл на её боль. Ты будешь мстить пустыне за её боль? Люк следил за этим словно со стороны, но вместе с тем, словно проживал все эмоции вождя вместе с ним, вздрогнул. — Ты видишь это ясно, та-чале? — Здесь всё пропитанно болью, смертью и отчаянием потерявшего мать, — потеряно проскрипел шаман, проведя по песку пальцем волнистую линию. — У нашего народа есть легенда, что однажды пески расцветут садами… Боюсь, эта легенда никогда не воплотиться. И надо просить дракона, чтобы он отвратил от нас гнев и ярость потерявшего мать. Долго молчал вождь, судорожно ища в сказаниях путь к спасению своего народа. — Проси дракона, вождь, дать тебе ответ, — скрипучий голос шамана проник сквозь отчаяние, а в руки был насильно всунута древняя реликвия народа тускенов, тот самый гадерффай с крупной жемчужиной, которую видел Люк. Вождь с кристальной ясностью понял, что это значит: его приговаривают на смерть — не сумел предотвратить свершённое одним из своих братьев, а вина одного ложится на плечи другого. Он смотрел, как племя во главе с шаманом покидает вырезанное стойбище, тела же вездесущая пустыня уже скрывала под своим покрывалом, спасая от пустынных волков. Воздев в вскинутой руке переданную ему реликвию, вождь издал боевой клич, призывающий крайт-дракона. Три дня и три ночи вождь издавал этот клич, мысленно зовя зверя, как это делали его предки задолго до Катастрофы, превратившей цветущую планету в пустыню. На четвёртую ночь дракон нашёл вождя, глянув в глаза мужчины ало-золотыми глазами… Вейдер подался назад, уловив за миг до выхода из транса мальчишки, что может спровоцировать его на непреднамеренное нападение на себя. Лорд знал себя — спуску парню он в любом моменте не даст, а настраивать нестабильного в Силе мальчишку против себя — ума много не надо. — Как много показала тебе Сила, когда ты прикоснулся к оружию тускенов? — бас, раздавшийся из-за спины, заставил Люка замереть и отдёрнуть намертво вцепившиеся пальцы от серого гадерффая, моргнуть и тряхнуть головой, проясняя дымку, витавшую в голове. Пилот окаменел, в голове ни одной связной мысли, какие-то обрывки… Он физически ощущал высившуюся за спиной фигуру, настороженно замер, боясь сделать хоть одно лишнее движение. Видимо, Вейдеру эта игра в «замри/отомри» надоела в какой-то момент и он решительно обогнул Скайуокера, заняв место за своим рабочим столом так, что Люк мог его видеть, если заставит себя голову повернуть. А вот этого желания Люк в себе как раз и не находил. Так и продолжал пялится на злополучный гадерффай, эту проклятую жемчужину, переливающуюся, продолжавшую мерцать жемчужину! — Я с вами разговариваю, Скайуокер, а не со стеной! Татуинец сглотнул сухой ком в горле, едва не подавившись, осторожно сделал шаг назад, с явным усилием разрывая зрительный контакт с жемчужиной. Что для него было страшнее, новый нырок в видение (иллюзию?) или ровный тон голоса Вейдера, он никак не мог сообразить. — Прошу прощения, милорд, — дрогнувшим голосом проговорил Люк, расправляя плечи. Повелитель Тьмы смотрел через светофильтры маски на того, кого ему на смену присмотрел его Учитель. Что один, что второй. Непреодолимо захотелось оборвать планы этих двоих. Всего-то одно движение Силы — и эта звезда Силы погаснет. Гаснут сами звёзды, что такое одна жизнь? Может впервые Вейдер сопротивлялся этому заманчивому шёпоту, обольщавшему, обнажавшему суть лёгких решений, дававшему разрешение на смерть других. Это из-за того, что мальчишка — его отпрыск? Так он отправил его на откровенную смерть, где отчаяние живёт дольше, чем надежда. Хорош отец, правда?! — Привлечь внимание Императора удавалось немногим, — обронил лорд, опустив руку на поверхность стекла, из которого был сделан стол. Люк следил за каждым его движением, сам не отдавая себе в том отчёта. Словно был заперт в комнате с опасным хищником. Впрочем, может это было и так? — Я выполнял свою работу, сэр… Я уже говорил следователям, что с СиДом было что-то не в порядке, сэр… — Бомба? — ЧТО?! Круглые от нешуточного испуга глаза, кровь отхлынувшая от щёк, ранее пылавших нервным румянцем… Не знал. — Не врёшь, — постановил Вейдер. — Что ж, от сына Энакина Скайуокера я меньшего и не ожидал. Как и он, ты привлёк внимание важной персоны. Браво! Люк, в душе уже прощаясь с замаячившей на горизонте амнистией, на которую намекал Мастер-Инструктор и которую подтвердил сам Император, с внутренней дрожью ожидал многого, но только не аплодисментов в исполнении лорда Вейдера. Если честно, это было жутко, озноб пополз по позвоночнику, подбираясь к затылку. — Энакин Скайуокер, сэр? — парень честно пытался совладать с нервозностью, — Моего отца звали Энакин, да… Вейдер совершил ровно два шага до вытянувшегося в струнку мальчишки, реально нависнув над невысоким пилотом. Он умел подавлять и делал это последние двадцать лет мастерски. Там, где его Мастер действовал тонко, Вейдер предпочитал ломать морально. «Сможешь выдержать этот гнёт — честь тебе и хвала, нет — он сломает тебе хребет. Считай тебя уже нет, как человека» Этот постулат он пронёс через эти долгие двадцать лет. Ибо испытал его на себе. — Твой отец, рыцарь-джедай Энакин Скайуокер пал от моей руки, — тихо произнёс Вейдер, склоняя с каждым произнесённым словом своё лицо к лицу своего сына. — Что должен я сделать с его сыном, Люк Скайуокер? Во избежание будущего конфликта? Не подскажешь?