"Я перестал принадлежать себе. Другой конец нити, которую дьявол привязал к моим крыльям, он прикрепил к твоей ножке".
Виктор Гюго "Собор Парижской Богоматери"
Солнце поднялось уже достаточно высоко, когда лодка, в которой находились священник и цыганка, причалила к песчаному берегу довольно далеко от Парижа. Здесь уже был густой лес, и можно было не опасаться погони. От толчка лодки Эсмеральда пришла в себя. Тёмные густые ресницы её затрепетали, большие чёрные глаза раскрылись. Медленно приходя в себя, Эсмеральда постепенно начала осознавать окружающее. Наконец она припомнила все события этой ужасной ночи и осознала, где находится. Она встретилась взглядом с горящим взором архидьякона, который в упор смотрел на неё, и невольно вскрикнула от непреодолимого страха, который внушал ей этот человек. Веки её на несколько мгновений вновь сомкнулись, словно она отказывалась до конца поверить в то, что видела перед собой. Эсмеральда приподнялась, плащ Клода, в который он её закутал, распахнулся, и она с отвращением сбросила его с себя на днище лодки, состроив брезгливую гримаску. Выражение её лица не укрылось от наблюдательного взгляда священника. Он тяжело вздохнул. - Куда вы везёте меня? - едва слышно спросила она, не глядя на него. Священник помолчал немного, потом проговорил: - Я уже привёз тебя. Мы сейчас далеко от Парижа. Здесь нет никого из людей. Я люблю тебя! О, как я тебя люблю! Ты пойдёшь со мной! Тебе придётся пойти со мной! Иначе... Иначе - смерть ожидает тебя, ты знаешь это! О, у тебя нет другого выхода! Кроме того, я предоставил тебе выбор, и ты согласилась! Ну! Идём же! Подняв свой чёрный плащ и, схватив Эсмеральду за тонкое девичье запястье, он выволок упирающуюся девушку из лодки и потащил её за собой в лесную чащу... Долго пробирались они сквозь густые тенистые дебри. Эсмеральда потеряла всякое представление о том, в каком направлении они двигались. Колючие ветви кустарников и деревьев цеплялись за её длинные густые волосы, грозились разорвать её одежду. Клод Фролло всё время молчал, лишь тащил цыганку за собой, не ослабляя хватку. Измученная девушка уже не сопротивлялась ему. Однако, он, по-видимому, знал, куда идти. Он шёл уверенно, словно эти лесные звериные тропы были ему хорошо известны, словно он много раз бывал здесь. Наконец они выбрались на лесную поляну. Под большим развесистым дубом Эсмеральда увидела приземистую бревенчатую хижину. Священник направился прямо к ней, волоча за руки уставшую девушку. Он открыл массивную дубовую дверь и втолкнул цыганку в полумрак хижины, освещённой лишь небольшим оконцем, вошёл туда сам и задвинул на двери большой деревянный засов. - Вот мы, наконец, и пришли! - задыхаясь, отрывисто сказал он. - Как долго я ждал этого, Боже мой, если бы ты знала!.. Я готовил всё здесь к твоему приходу, моя прекрасная гитана!.. Теперь я твой господин, слышишь ли ты?! Здесь, в этой глуши, никто не придёт к тебе на помощь... Хочешь ты того, или нет, но я, наконец, без помехи буду владеть тобой столько, сколько пожелаю! Мы - одни, наконец! Одни! Ты в моей власти! Тебе придётся с этим смириться! Ты ещё полюбишь меня, красавица! Ты не сможешь не полюбить меня, когда почувствуешь и поймёшь, как сильно я люблю тебя! Цыганка, сжавшись в углу, дрожа всем телом, молча слушала его. Он упал перед ней на колени. - Я - твой господин! Но я и твой раб, девушка! Проси у меня, что хочешь - тебе ни в чём не будет отказа! - Я хочу свободы! - вскричала Эсмеральда. Чёрные, влажные глаза её лихорадочно блестели. - Отпусти меня! Если ты меня и вправду любишь, отпусти! - Проси что хочешь, кроме этого! - хрипло проговорил архидьякон. - Свобода убьёт тебя! Я не в силах отпустить тебя! Я тебя люблю! Ты будешь принадлежать мне, слышишь! - Значит, я просто сменила одну тюрьму на другую! - вскричала цыганка. - Отпусти меня! Ты - чудовище! Я никогда тебя не полюблю! Никогда! - Оставим этот разговор, - устало проговорил Клод. - Сейчас я покину тебя на время. Тебе нужно отдохнуть. Поверь мне, тебе будет гораздо лучше, если ты будешь слушаться меня. Если ты голодна, на столе ты найдёшь пищу. Ложись и отдыхай! - Фролло кивнул в сторону ложа, покрытого мягкой медвежьей шкурой. - Мне нужно доделать кое-какие дела, которые требуют моего безотлагательного вмешательства. Я должен исполнить свой последний долг по отношению к моему несчастному Жеану, к моему любимому брату. Я обвинил тебя в его гибели. Но в не меньшей степени виновен я сам! Я не уберёг его! - в отчаянии воскликнул он - А ведь я в ответе за него перед Господом! Что я скажу Ему, когда предстану перед Ним?! Что я скажу моим бедным родителям, когда после смерти увижусь с ними?! Какой отчёт я дам?! Как оправдаюсь?! Во всём виновата эта моя проклятая любовь к тебе, девушка! О, эта любовь - кипящая лава! Она поглощает меня всего, заставляет делать необдуманные поступки. А я всю мою жизнь руководствовался, в первую очередь, разумом! Ты лишила меня разума, цыганка, колдунья! Я одержим тобой! Если бы не ты, мы до сих пор жили бы спокойно и счастливо!.. Я пестовал его, я заменял ему отца, я любил его и наставлял на путь истинный! И вот всё кончено, всё! И в этом виноваты мы оба: я - потому что, потеряв голову из-за этой дьявольской любви к тебе, не смог уберечь Жеана, ты - потому что именно ты, девушка, явилась причиной этих ужасных событий, которые привели его к гибели в расцвете лет! Лицо его мучительно исказилось. Он помолчал некоторое время и продолжал: - Я должен по-христиански предать его тело земле, а перед тем я должен помолиться о его несчастной душе. А ты нуждаешься в отдыхе. Не пытайся сбежать отсюда. Тебе некуда идти. Я вернусь! И знай, нынче ночью ты станешь, наконец, моей! Ты обещала... Ты должна выполнить наш уговор! С этими словами он отошёл от цыганки. Хлопнула дверь. Послышался скрежет ключа в замочной скважине, удаляющиеся шаги священника, и Эсмеральда осталась одна...