"Ничто не трогает нас в том, кого мы ненавидим".
Виктор Гюго "Собор Парижской Богоматери"
Эсмеральда молчала и ничего не отвечала на его отрывистую проникновенную речь. Напрасно сжимал он её в своих объятиях, напрасно вглядывался в её окаменевшее лицо, надеясь уловить на нём хотя бы отблеск сострадания и сочувствия, хотя бы частицу живого участия к его страданиям. Она не изменилась, осталась всё такой же холодной по отношению к нему! Даже после того, когда он сделал её своей... Да и слышала ли она его вообще?! Или погружённая полностью в собственное неизмеримое несчастье, в свою огромную беду, она вряд ли сознавала окружающую действительность? Порой ему казалось, что он держит в своих руках не живую девушку, а бесчувственную бледную статую, устремившую на него свой страшный и неподвижный взор. Осознав это, Клод в отчаянии отпустил её. Но вот Эсмеральда как будто ожила... Как только он перестал держать её, глаза цыганки загорелись гневным огнём, на бледных щеках появился румянец, а с губ сорвались яростные слова: - Ты угрожаешь мне, грязный священник?! Какое дело мне до твоих угроз или до твоей любви?! Я никогда не полюблю тебя! Никогда! Отпусти меня или же убей! Ты можешь сделать меня своей любовницей против моей воли, держать меня здесь, словно в клетке, это ничего не изменит! Ничего! Я ненавижу тебя!.. Я ненавижу тебя ещё больше, чем когда бы то ни было, ещё сильнее, если это только возможно!.. О, мой Феб! Я не верю твоим словам, низкий клеветник, подлый убийца и насильник! Феб найдёт меня даже здесь, в этой хижине, он спасёт меня, он вырвет меня из твоих похотливых рук! Он поймёт, мой Феб, что я не виновата... он увидит, что моей вины нет, что я была вынуждена уступить грубой силе!.. Я буду принадлежать только ему!.. Он любит меня!.. А тебя я не люблю, тебя я ненавижу!.. Она хотела продолжать, но голос ей изменил, и она, не находя достаточных слов для выражения обуревавших её чувств крайней ненависти и яростного гнева, приподнялась на постели и, превозмогая боль в своём теле, плюнула ему прямо в лицо. - Вот тебе - мой ответ, мерзкий священник, гнусный похотливый убийца, ты хуже палача!.. - задыхаясь, проговорила она и вновь упала на ложе, совсем обессилевшая. - Теперь ты можешь меня убить, мне это всё равно... Архидьякон, продолжая стоять на коленях, медленно утёрся рукавом. Он был в каком-то оцепенении. На что он надеялся? Он и сам не знал! Разве эта дерзкая девчонка когда-нибудь простит его и то, что он сделал с нею?! Разве она сможет понять всё, что творится в его израненной душе, разве она захочет его понять?! Медленно он поднялся с колен и, стряхнув с себя своё оцепенение, в глубоком душевном волнении с жаром произнёс, стоя возле ложа и возвышаясь над нею: - Хорошо же! Ты сама выбрала свою судьбу... Я знаю, ты меня не любишь и не желаешь! Я вижу и понимаю это! Но запомни одно, красавица: ты всё равно моя, отныне ты принадлежишь лишь мне одному, а не де Шатоперу, хочешь ты того или нет... Я не отпущу тебя, слышишь! И ты сама убедишься, что офицер не явится сюда и не спасёт тебя! Напрасно ты надеешься на него! Можешь ждать его, сколько тебе угодно! Это бесполезно! Он с презрением отвернётся от тебя, даже если вы когда-нибудь встретитесь!.. Ты - моя! И останешься моею, я уж позабочусь об этом! Не хочешь быть со мною добровольно, я ведь знаю, чувствую это... но даже против своего желания ты всё же будешь принадлежать мне!.. Я и только я буду владеть тобой безраздельно и столько раз, сколько захочу; я всегда буду обладать тобой, когда того пожелаю, запомни это! Твой господин - это я!.. Рано или поздно тебе придётся с этим смириться! Побледнев от его жестоких слов, словно смерть, Эсмеральда отвернулась к стене, не желая видеть его и не отвечая ему ни слова. Клод отошёл от неё. Услышав звук его удаляющихся шагов, цыганка закрыла глаза и вновь провалилась в какое-то тяжёлое забытьё, как в чёрную пустоту... Когда она очнулась, в хижине никого не было. Клод исчез. Обведя взглядом всё вокруг и убедившись в этом, Эсмеральда медленно поднялась и села на постели. Она увидела перед собой мирную картину. Наступил вечер. В очаге весело и жарко пылал огонь. Возле ложа, в изголовье, она заметила разложенное новое белое платье и корзинку с едой, а также кувшин, наполненный свежей водой. Но мысль о еде вызвала у неё отвращение. Однако, воды она напилась и почувствовала себя немного лучше. Опустив свои босые ножки, она завернулась в холщовую ткань, которой была укрыта, и осторожно ступила на земляной пол хижины. Эсмеральда медленно направилась к входной двери, толкнула её, но как она и ожидала, дубовая дверь не поддалась её усилиям. Вся дрожа, она очень медленно подошла к очагу и ощутила, как благодатное тепло, исходящее от огня, обволакивает её измученное тело. Возле очага стояли чаны с горячей и холодной водой, а рядом большой оловянный таз, вычищенный песком. Эсмеральда испытала сильнейшее желание погрузиться в воду. Она сбросила с себя холщовую ткань, и некоторое время спустя, тщательно вымылась перед очагом. Ей казалось, что она сможет смыть с себя все следы сумасшедшей страсти Клода Фролло. Но поруганное тело всё равно отныне служило для неё источником позора и напоминало о том бесконечном унижении, через которое ей пришлось пройти. Что она скажет Фебу?! При мысли о нём вновь и вновь горькое и щемящее чувство охватывало её душу, и страдания Эсмеральды ещё увеличивались! Неужели, она и вправду навсегда потеряла его?! Ей было трудно осознать это. В том состоянии, в каком она находилась всё это время, Эсмеральда не сразу поняла, что лишилась своего талисмана. Когда она, наконец, это заметила, суеверный страх охватил её душу... С медальоном она чувствовала себя более защищённой, а сейчас лишилась даже этой последней защиты! Вымывшись, Эсмеральда облачилась в новое платье, которое обнаружила оставленным у постели. Прежнего платья, разорванного на клочки, она не нашла. Видимо, Клод унёс его с собою. При воспоминании о Клоде Эсмеральда невольно поёжилась... Присев на край ложа, она принялась расчёсывать свои густые длинные, спутанные пряди волос. На душе у неё было тяжело и недобрые предчувствия сжимали её сердце... Услышав позади себя скрип входной двери, она вздрогнула и обернулась, вскрикнув от испуга. В дверях стоял Клод Фролло и смотрел на неё...