Самые высокие побуждения чаще всего остаются непонятыми
Виктор Гюго
- Простите меня, Изидора! Идёмте же вот сюда, ближе к очагу. На улице, должно быть, ужасно холодно... Я сейчас принесу вам ужин. Вы согреетесь, подкрепитесь... И вы расскажете мне всё о Фебе, не правда ли? Помнит ли он меня? Что сказал он вам? Он всё также красив и благороден, мой Феб, вы не находите?! - говорила раскрасневшаяся Эсмеральда своей посетительнице, ведя её за руку и усаживая возле очага, в котором весело трещали поленья и пылал огонь. Изидора покачала головой. - Прежде всего, дитя моё, - ответила она, - скажите мне, как вы себя чувствуете? С вами всё в порядке? Не даёт ли о себе знать, ваш ребёнок? Эсмеральда опустила глаза. - Я хорошо себя чувствую, Изидора, - молвила она. - Да это и неважно. О ребёнке потом... Всё потом... Расскажите же мне о Фебе, прошу вас! Я так измучилась без вестей о нём! Если б вы знали! Будьте же милосердны! Вселите в меня надежду, что он не совсем ещё забыл меня, мой Феб! Что ж вы молчите, Изидора?.. Это такая пытка! Я хочу знать всё о капитане! Как он? - Скажите же мне, Агнесса, где же ваш покровитель? - спросила повитуха, пристально вглядываясь в лицо девушки. - Ах, он ушёл... Нам никто не помешает. Не будем о нём говорить. Мне он совершенно безразличен! Даже если бы я его никогда не увидела, Изидора, я не пожалела бы о нём! - За что же вы его так ненавидите, милая Агнесса? Что сделал он вам? Он не производит впечатления дурного человека, по крайней мере, на меня... Он заботится о вас! Он так трогательно расспрашивал меня о вашем здоровье... Видно, что он беспокоится за вас и за ребёнка... Кто же он на самом деле? - Изидора, мне тяжело об этом говорить! Он причинил мне много зла! Он разлучил меня с Фебом. По его вине мой Феб, быть может, думает, что я... страшно вымолвить подобное, Изидора!.. что я - убийца! Я бы тысячу жизней отдала за Феба... Пусть Феб заберёт мою жизнь, если она ему нужна! Мне так хочется, чтобы он простил меня! Чтобы он не верил всему тому, что обо мне говорят... Я не хотела... не хотела убивать его... Моей вины в этом нет! О, Небо! Какая дикая и нелепая мысль - меня обвиняют в том, что я пыталась заколоть моего любимого кинжалом! И кому только такое могло прийти в голову! - Эсмеральда истерически засмеялась, а в глазах её стояли слёзы... - А ваш покровитель? - Изидора попыталась вернуть разговор в прежнее русло. - Он требовал от меня согласия принадлежать ему... Он преследовал меня... Он меня... - Эсмеральда, не договорив, закрыла лицо руками. Изидора с искренним участием смотрела на несчастную. - И вы согласились, Агнесса, принадлежать ему? - спросила она. Эсмеральда отняла руки от лица. Чёрные глаза её, как прежде, засверкали гневом при воспоминании о той первой страшной ночи, когда Клод Фролло взял её силой... Она молча смотрела на Изидору. - Вы дали ему согласие? - настойчиво переспросила повитуха. - Что ж вы молчите? - Я была вынуждена сделать это. Он угрожал мне, если я не соглашусь быть с ним... угрожал смертью... Сначала он лишил меня свободы, а затем и чести... О! Изидора, не мучайте же меня! Мне так тяжело вспоминать об этом... Расскажите мне лучше о Фебе! - Что ж тут рассказывать, милая моя Агнесса! Рассказывать особо не о чем. Я разыскала капитана. Мне не составило большого труда сделать это, как я думала поначалу. Капитан королевских стрелков - личность довольно известная в городе. Когда, достигнув столицы, я спросила о нём у пожилого солдата, который показался мне на вид подобрее всех прочих, он был так любезен, что проводил меня к казармам, где в это время находился их капитан. Войти туда я отказалась, как и положено благовоспитанной замужней женщине, и он сам позвал ко мне Феба де Шатопера. Под тем предлогом, что я услышала о недавнем вступлении в брак капитана де Шатопера и пришла предложить его семейству свои услуги повитухи, которые, быть может, скоро понадобятся его молодой супруге, я осталась ждать его неподалёку от входа в казармы. Скоро он вышел... Я подошла к нему, и, улучив минуту, когда поблизости никого не было, вложила ему в ладонь вашу ладанку и в точности передала ему ваши слова, назвав вас именем Готон, как вы и просили... - Что же Феб?! - вся трепеща, в мучительном нетерпении, прервала её Эсмеральда, схватив её за руку. - Что он ответил вам? Взял он ладанку? - Ладанку он взял и принялся рассматривать её... Потом побледнел, совсем так же вот, как вы сейчас, бедное моё дитя... стал белым, словно стена... потом начал совать её мне обратно в руки со словами: "Бесовская вещь! Уберите её отсюда!" Потом сказал что-то, вроде: "Так цыганка и в самом деле жива! Горбун не солгал мне... Она жива!.." Это он вас называет цыганкой, Агнесса? В самом деле, вы похожи на цыганку, прости меня Господь! Но вы очень красивы, дитя моё! - Я - француженка, но долгое время жила и воспитывалась в цыганском таборе... - слабым голосом проговорила Эсмеральда. - Это сейчас не важно! Я потом вам расскажу... А сейчас скажите мне, именем Неба, именем Всевышнего умоляю вас, скажите же мне, что ещё говорил Феб?! Помнит он меня? Любит ли? Вызволит ли он меня отсюда? Я не могу здесь оставаться... Я не хочу больше принадлежать нелюбимому человеку! О, если бы он забрал меня отсюда! Как бы я была благодарна ему до конца дней своих! Я была бы его рабой, служанкой, кем угодно, лишь бы он забрал меня! - Успокойтесь же, милая моя девочка! Вы опять забыли, что он сочетался браком, а вы ждёте ребёнка... Вы забыли, что с вами ваша матушка! Куда он вас заберёт? Будьте же благоразумны, наконец! Эсмеральда вдруг расплакалась, как дитя... - Да, вы правы! Он никогда... никогда не простит меня! Мне нет прощения... я сама... о, горе мне!... сама согласилась принадлежать этому человеку... - она бросилась перед Изидорой на колени. - Прошу вас, Изидора, устройте мне встречу с Фебом! Одну-единственную встречу! Я клянусь, что больше никогда и ни о чём вас не попрошу, только об этой встрече... Только о ней! Надо же мне объяснить ему, рассказать всё... иначе я просто сойду с ума... - Агнесса! Что за безумная идея вновь посещает вас? Зачем вам это? Не нужно! Так вы ещё хуже сделаете и себе, и всем остальным! Успокойтесь, смиритесь, говорю вам... Ваше положение ещё не так страшно, как вам представляется сейчас, уверяю вас! У Феба есть жена... есть свои обязанности... - Да... есть жена... я совсем как-то забыла о ней... - всхлипывая и словно бы опомнившись, сказала девушка. - Но ведь жена ни о чём не узнает... Если бы она пережила столько, сколько пережила я, она, быть может, пожалела бы меня... - И уступила вам своего супруга, хотите вы сказать! Да вы с ума сошли, право слово! - всплеснула руками повитуха. - А что ещё сказал Феб? - вспомнила вдруг Эсмеральда о том, что рассказ Изидоры ещё не окончен. - Ничего особенного, дитя моё... Тут его позвал кто-то из солдат и он воспользовался этим предлогом, чтобы уйти... Вот и всё. - Как, сударыня?! Он ушёл?! - в отчаянии вскричала Эсмеральда. - И совсем не спросил обо мне, не поинтересовался, где я, как я?! Это неправда! Нет! Я не верю! Не верю! Он не мог так поступить со мною! Вы лжёте! - Она рухнула на пол и застыла в позе отчаяния. Изидора с трудом помогла ей подняться, уговаривая и утешая её, словно маленькую. - Агнесса! Осторожнее! Несчастное дитя! Вы совсем не думаете о ребёнке! Вы думаете о каком-то молодом и красивом, женатом офицере, и в этом кроются все ваши беды! Между тем, стоило бы вам только примириться со своим положением, жизнь ваша была бы много легче... - Где моя ладанка? - не слушая, спросила её Эсмеральда. - Он унёс её с собою? - Нет, он пытался вернуть её мне... И когда я не взяла, помня о вашем наказе, он просто выбросил её на камни мостовой... Её блестящие зелёные бусины рассыпались и покатились... Я подобрала её... Вы говорили, эта вещь дорога вам... Она помогла вам найти вашу матушку... Вот она... Держите... Взгляд Эсмеральды сделался безжизненным. Машинально она взяла ладанку и прижала её к сердцу...