"Не гляди на лицо, девушка, а заглядывай в сердце".
Виктор Гюго "Собор Парижской Богоматери"
После аудиенции у старого короля Клод Фролло вернулся в Собор Парижской Богоматери и провёл там какое-то время, занимаясь своими обязанностями и делами церковного прихода. Он думал, что будет большой неосторожностью тотчас же вернуться к Эсмеральде и её матери с указом короля, пусть даже указ этот и даровал жизнь его любимой, и решил выждать для своего возвращения в предместье Парижа более благоприятных обстоятельств - он дожидался, пока восстановится спокойствие, и король хотя бы на время позабудет о нём и о его прошении за жизнь Эсмеральды. К тому же, могло быть и так, что больной монарх с большой долей вероятности захотел бы вызвать его к себе в любое время дня и ночи, дабы помочь облегчить страдания его королевской особы и тогда было бы благоразумнее прибыть к Его Величеству прямо из Собора. Он приготовил на этот случай запас лекарственного снадобья, который делал для короля ранее и который уже принёс государю некоторое облегчение. И благоразумно выжидал... Поэтому, он не мог вернуться к Эсмеральде сразу, хотя очень желал этого, а вернулся только спустя несколько недель, когда убедился, что это безопасно. Всё то время, пока он находился в храме, звонарь его Квазимодо неустанно следил за ним, лишь только он показывался в поле его зрения, не спуская с него своего горящего ревностью и мукой взора, но сам не приближался к нему, и Клод не вызывал его к себе. ...И вот сейчас Клод сидел возле девушки, дожидаясь пока она проснётся, со смешанным чувством восторга и скорби, всматриваясь в её прекрасное лицо. Эсмеральда, наконец, открыла свои огромные чудесные глаза и увидела Клода. Она приподнялась на ложе и взгляд её устремился на архидьякона. Клод прочитал в этом взгляде немой вопрос. Эсмеральда, казалось, хотела что-то сказать ему, но дрогнувшие губы её не смогли произнести ничего. Она так и не вымолвила ни слова. Но Клод мгновенно, с присущей ему проницательностью, понял, что именно терзает в эту минуту её душу и о чём она хотела бы его спросить. И молча протянул ей королевский указ. Девушка взяла указ, но руки её дрожали, буквы расплывались и прыгали перед глазами, смятение охватило её с такой силой, что королевский указ, в котором решалась её дальнейшая судьба, выпал из ослабевших тонких пальчиков. Она не смогла прочитать его. Она откинулась на мягкие подушки и закрыла глаза. Прелестная грудь её вздымалась, она с трудом переводила дыхание. Тогда Клод, выждав ту минуту, когда она несколько успокоится и придёт в себя, молча приподнял и посадил её на постели, затем всё так же, не говоря ей ни слова, принялся надевать на неё верхнюю тёплую одежду, не спеша, бережно касаясь её тела своими пальцами... Его руки задержались на её животе. Он прикоснулся к её животу и с благоговением осторожными движениями принялся гладить его. На сей раз он уже почувствовал ответные толчки и движения их общего ребёнка и замер на некоторое время... Бесконечная радость в это мгновение наполнила его душу, он словно бы ощутил рядом присутствие Бога. Эсмеральда не мешала ему. Она сидела, бледная, ослабевшая, покорно подчиняясь ему. После того, как он полностью одел её всю и обул её маленькие изящные ножки, он поднял Эсмеральду на руки и осторожно понёс её к выходу из спальни... Гудула видела, как он вынес девушку из комнаты на руках и кинулась было вслед за ними, но Клод посмотрел на неё столь сурово, что она отпрянула. - Куда вы несёте её, отец Клод?! - крикнула она и в голосе её прозвучала неприкрытая тревога. Вопрос её остался без ответа. Клод повелительно бросил ей через плечо всего лишь три слова: - Гудула! Открой дверь! Она не посмела ослушаться. Распахнув входную дверь, она наблюдала, как он перешагнул со своей драгоценной ношей через порог и вышел на улицу. Пройдя несколько шагов, он осторожно опустил девушку на грубую деревянную скамью, стоявшую неподалёку от дома. - Ты будешь жить, любовь моя, - просто сказал он Эсмеральде. - Король помиловал тебя... Дальше он уже не мог сказать ей ни слова. Голос его пресёкся от чрезвычайного волнения, охватившего его всего. Эсмеральда молча сидела на скамье, вдыхая свежий морозный воздух, постепенно приходя в себя и осознавая услышанное. - Неужели это правда? - наконец, медленно и тихо произнесла она. Она приподнялась со скамьи, неуклюже ступила, неся свой довольно уже большой живот, покачнулась, инстинктивно оберегая его руками... Клод тут же с быстротой молнии поддержал её, не давая ей упасть. Он схватил её за руку. Он ждал, что она отнимет её. Но, вопреки обыкновению, она не отняла у него своей руки... Она подняла на него влажные чёрные глаза, окаймлённые длинными пушистыми ресницами, и он впервые прочитал в её взгляде что-то похожее на благодарность и признательность... И сердце его, которое стучало в эту минуту, как бешеное, окатило внезапной горячей волной любви и нежности по отношению к ней. - Неужели я... не умру? - всё ещё не совсем веря в происходящее, едва слышно, одними губами произнесла она. Клод мог только поспешно кивнуть головою. - Я теперь свободна... правда? Совсем свободна?.. - шёпотом спросила девушка. Сердце Клода при этих её робких и неуверенных словах словно пронзило острой стрелой непереносимой боли. Противоречивые чувства охватили его душу. - Не совсем ещё, дорогая... - ответил он после некоторого молчания. И больше ничего не смог ей сказать. Он не хотел омрачать эту минуту. Он скажет ей всё потом... потом... Но она и не ждала его дальнейшего ответа. Она просто стояла, прислонившись головой к его сильному плечу, так что он ощущал дурманящий запах её шелковистых волос, смотрела вверх, в серое зимнее небо, с которого падали и тут же таяли в воздухе, не долетая до земли, редкие снежинки. А по щекам её текли горячие слёзы... А Клод был счастлив как никогда прежде. Он лишь хотел, чтобы эта минута, когда они вот так вот стояли рядом, очень близко друг к другу, и она не ускользала от него, никогда бы не кончалась. Он весь был наполнен каким-то новым, сладостным чувством, но всё же с примесью некоторой горечи. Ему было очень больно и сладко одновременно! Сердце его ныло и разрывалось на части. И всё-таки... Всё-таки он был счастлив, как никогда прежде... Гудула стояла на пороге возле распахнутой двери, пристально из-под руки вглядываясь в их слившиеся силуэты. Что ощущала она? Пусть догадливый читатель сам ответит на этот вопрос. Перо автора просто не в силах описать всю гамму эмоций и чувств, отражавшихся в этот момент в лице её при взгляде на дочь свою, которую поддерживал Клод Фролло...