"Мать чаще всего сильнее любит именно то дитя, которое заставило ее больше страдать".
Виктор Гюго "Собор Парижской Богоматери"
Через несколько часов Эсмеральда, проснувшись, открыла глаза. Наступил вечер. Клода Фролло уже не было возле неё. В очаге трещали дрова, и в небольшой комнате, в которой она находилась, было уютно и тепло. К ложу, на котором она отдыхала, погрузившись в забытьё без сновидений, подошла немолодая женщина в белом чепце. - Проснулась, наконец, красавица? - ласково спросила она. - А дитя твоё спит. - Моё дитя... - едва слышно, в изнеможении, молвила Эсмеральда. Она сразу вспомнила о том, что случилось с нею накануне - весь вчерашний день и последующую за ним ночь, богатые драматичными событиями. Вспомнила свою долгожданную встречу с Фебом, вспомнила, как она молила его о помощи, вспомнила и о том, как в ответ на её горячие мольбы он отвернулся от неё... бросил её и ускакал к своей молодой жене. Вспомнила она и Клода Фролло. Всё-таки он нашёл её... Нашёл... И был потом с нею всё время, пока она корчилась в родовых муках. Он помогал ей, как мог, он не оставил её одну в тёмной страшной ночи и на рассвете принял на руки только что родившегося ребёнка... Ребёнок! Кусая губы, она застонала от тяжести нахлынувших на неё воспоминаний. Горячие слёзы потекли по её щекам... Она медленно приподнялась на постели и тут же обессиленно рухнула обратно на ложе, почувствовав боль во всём теле. - Что с тобою, красавица? - спросила её хозяйка дома. - Почему ты плачешь? Всё в порядке. У тебя родилась здоровенькая и прехорошенькая девочка! Незачем плакать, уверяю тебя. Надо возблагодарить Господа за то, что всё обошлось благополучно, и Он подарил тебе такую очаровательную малышку! Зачем же плакать? Ты оправишься, придёшь в себя и успокоишься, а пока полежишь тут у нас, в нашем доме... Меня зовут Жюстина. А моего мужа - Натан. Его сейчас пока нет дома. Он - столяр. Мастерит мебель для заказчиков. Мы рады приютить тебя. Наши дети давно уже выросли и живут отдельно от нас. Правда, у нас есть ещё и внуки, которые часто гостят в доме и которых мы просто обожаем, особенно самого младшего - Жюля. Ему всего лишь год исполнился в прошлом месяце, и он такой забавный! - хозяйка улыбнулась и глаза её увлажнились от умиления, когда она вспомнила своего внука. - Благодарю вас, сударыня! - утирая руками слёзы, ответила ей Эсмеральда. - Я неважно себя чувствую... - Это и понятно. Ты ещё не пришла в себя после тяжёлых родов. Наверно, поэтому, ты не радуешься своей малышке. Посмотри на неё... какая она красивая у тебя! - тут хозяйка осторожно вынула из короба спящую крошечную девочку и поднесла её к Эсмеральде. - Взгляни же на неё! Эсмеральда невольно закрыла мокрое от слёз лицо руками. Удивлённая Жюстина застыла на месте с малышкой на руках: - Что с тобою? Посмотри же на свою дочку! Тут девочка проснулась, закряхтела и заворочалась в одеяльце. Комнату огласил детский плач. - Приложи её к своей груди. Давай, я покажу тебе, как это нужно делать... Что ж ты? Не бойся! Ты боишься взять её на руки? Уверяю тебя, это пройдёт... Не бойся же! Ты её не уронишь... Да что с тобою творится?! Эсмеральда бросила неуверенный взгляд сквозь пальцы на крошечное существо, которое появилось на свет так недавно и своим появлением причинило ей так много душевных и телесных страданий и мук. Она отняла ладони от лица. Жюстина без лишних слов, не теряя даром времени, протянула ей плачущую малютку. Эсмеральде ничего не оставалось, как принять её. Добрая женщина, которая поднесла к её груди малютку, не была посвящена в её несчастье. Объяснить ей, в чём было дело, Эсмеральда не могла, чувствуя совершеннейший упадок сил. Она вся затрепетала, когда ощутила на своих руках тёплый шевелящийся свёрток. На щеках Эсмеральды ещё не высохли слезинки. Жюстина устроила поудобнее малышку возле материнской груди. Ребёнок сразу перестал кричать. Эсмеральда впервые ощутила шёлковые губки девочки на своей обнажённой груди. Девочка потыкалась своим крошечным ротиком, сонно зажмурилась и начала сосать грудь, смешно причмокивая. Слеза скатилась по щеке Эсмеральды и упала на лобик младенца. Спустя какое-то время она подняла голову, посмотрела на Жюстину и шёпотом спросила её о Клоде, удивляясь его отсутствию. - Священник, тот, что был с тобою, красавица, довольно долго сидел возле вас с малышкой, пока вы спали, - охотно объяснила хозяйка. - Потом поднялся, сказал, что отлучится на некоторое время - приведёт сюда повитуху. Я предложила ему немного отдохнуть, подкрепиться едой. Но он попросил лишь кружку парного молока. С трудом мне удалось уговорить его малость отдохнуть и поесть получше. Он ушёл ещё засветло. Но он вернётся. Не беспокойся. Эсмеральда вновь опустила голову, глядя на своего ребёнка, и не произнесла больше ни слова и ни о чём не спрашивала. Она в задумчивости сидела, держа ребёнка возле своей груди. Немного погодя Жюстина молча вышла из комнаты по хозяйству, оставив свою гостью наедине с её маленькой дочерью. Как только она вышла, Эсмеральда, сидя на ложе в каком-то трансе, стряхнула с себя задумчивость, посмотрела на свою малютку и вздохнула. Она перестала плакать. Слёз больше не было. Ей казалось, что она выплакала их все. Она чувствовала себя опустошённой. И вместе с тем её вдруг охватило чувство невольного любопытства, которое она не смогла подавить в себе. Она отняла девочку от своей груди и внимательно посмотрела на неё. Уснувшая было, крошка открыла свои большие тёмные, казавшиеся бездонными, глазки и довольно осмысленно (во всяком случае, так показалось Эсмеральде) взглянула на мать. Эсмеральда со смесью досады и вместе с тем какого-то мрачного удовлетворения принялась рассматривать свою малышку. Тёмные, слегка завивающиеся, волосики на затылке, крохотные, едва заметные, тёмные бровки, тонкие как ниточки на чистом невинном лобике ребёнка... маленький очерченный ротик... профиль малютки чётко выделялся на фоне белой простыни. В чертах её крошечного личика неуловимо просматривалось что-то от Клода: то, как она хмурила свои брови, в линиях маленького носа... Но большущие чёрные глаза и красивый рот она, несомненно, унаследовала от матери. Малышка была небольшого роста и хорошо сложена. Девочка зевнула, показав своё розовое нёбо и закрыла глазки... Эсмеральда печально смотрела на неё. Несколько часов спустя, в дом вошёл Клод в сопровождении Изидоры и Гудулы, которая накануне вернулась из Реймса, и, узнав от Изидоры о бегстве Эсмеральды, в беспокойстве и тревоге ожидала исхода событий. Сначала она хотела сама бежать на поиски дочери, не ведая куда побежит, но Изидоре с огромнейшим трудом удалось отговорить её. Она очень просила Гудулу отдохнуть после долгой дороги и подождать хотя бы один день. И, как оказалось, вовсе не напрасно... Гудула с порога подбежала к постели дочери, обняла её и прижала к своей груди, обливая слезами. Потом склонилась над малюткой, жадно всматриваясь в черты её крошечного личика. - О! Всемилостивый Господь! Какие прекрасные огромные глаза у этой крошки, прямо как у моей Агнессы! - одновременно смеясь и плача от охватившей её безумной радости, вскричала она. - Они - словно два чёрных агата!.. Так малютка при крещении получила тройное имя - Агата Франсуаза Мадлен. Два последних имени были даны ей в честь бабушки со стороны отца и в честь святой, под покровительством которой она родилась. Эсмеральда не принимала участия в выборе имени для дочери, относясь к этому довольно равнодушно. Все, кто знал девочку, звали её просто Агатой.