"Женщины играют своей красотой, как дети ножом. Им случается самих себя поранить".
Виктор Гюго
Испуганная, Эсмеральда рвалась из рук молодого незнакомого дворянина, пытаясь освободиться из его крепких объятий. - Пустите же меня, сударь! – умоляла она. - Отпущу… но прежде хочу вспомнить, где я мог видеть тебя, очаровательная малышка! Эсмеральда всё же ухитрилась вывернуться, укусив его за руку. Незнакомец вскрикнул, невольно выпустил её, но затем бесцеремонно, с уверенностью человека, которому многое позволено, схватил её за плечо, притянул ближе к себе и отвёл с её лба прядь кудрявых волос. Приподнял её красивое лицо и с любопытством всмотрелся в её выразительные тёмные глаза в обрамлении длинных густых ресниц… - Да ты кусаешься, словно кошка!.. Какая дикарка! Вспомнил! – вдруг воскликнул он. – Ты – та самая малютка… цыганочка Эсмеральда, что танцевала на площади возле Собора Парижской Богоматери?! Я много раз любовался твоими танцами. Я видел тебя! Ты бесподобно танцуешь! Правда, одета ты сейчас не так, как прежде. Одежда твоя как у простой горожанки. Сразу и не узнаешь, если не приглядываться. Но это неважно. Ты всё также хороша собой! Где же твой пёстрый цыганский наряд? Куда ты пропала? Где ты была столько времени? Я не раз нарочно проходил мимо того места, где ты исполняла свой танец, но, к большому моему сожалению, больше тебя там не видел… - Какое дело такому важному господину до бедной несчастной девушки? – спросила его Эсмеральда. - Прошу вас, отпустите меня домой. Сжальтесь надо мною! Мне нужно вернуться. Меня потеряют. А если меня потеряют, мне будет очень плохо, уверяю вас… - О нет! - проговорил молодой человек. – Я не хочу так просто упустить такую красавицу. Я не хочу, чтобы ты вновь исчезла. Это Господь послал мне тебя! Ты потрясающе красива! Знаешь ли ты об этом, малышка? Сначала ты станцуешь для меня в моём особняке! А потом я отвезу тебя домой… Туда, куда тебе надо… Я осыплю тебя золотом. Я дам тебе много денег. Уверяю тебя, я очень богат. И ты не пожалеешь, если проведёшь со мною время… - О, сударь! Умоляю вас!.. Я не могу разделить с вами эти приятные часы. Поверьте мне! Я же говорю вам: мне нужно как можно скорее попасть домой. Иначе… иначе мне будет очень плохо. Вы даже не представляете, сударь, что ждёт меня, если я задержусь… Сжальтесь же над бедной девушкой! Будьте так великодушны и добры, прошу вас! Выбравшись из толпы, я испугалась королевских стрелков и убежала от них. Но сейчас мне необходимо вернуться. Меня ждут. - Ты набиваешь себе цену, малютка? – спросил молодой человек. – Не беспокойся, я и так хорошо заплачу тебе! Ты не пожалеешь! Эсмеральда отрицательно и энергично замотала головой. - Я не продаюсь! – гордо заявила она, вскинув голову и тряхнув своими роскошными чёрными волосами. Молодой человек был очарован. - Я, кажется, догадался... У тебя очень ревнивый муж, красотка? Как это раньше не пришло мне в голову? Но ты не бойся! Если я прикажу, он и пальцем не посмеет тебя тронуть… - высокомерно заявил незнакомец покровительственным тоном. - О! Вы не понимаете меня, сударь! Вы всего не можете знать! – в отчаянии проговорила Эсмеральда. – Прошу, поверьте мне на слово… Я не могу задерживаться ни минуты долее. Я не принадлежу себе. - Не называй меня «сударь», малютка! Зови меня просто… Ну, скажем… Скажем… Леон… Это не настоящее моё имя. Но тебе и не нужно пока знать моего настоящего имени. Оно слишком хорошо известно. Я не привык, чтобы мне отказывали! Знай! Я не приму никаких возражений… Ты сама не понимаешь своего счастья, дурочка! Тебя доставят домой целой и невредимой, но чуть позже. Тебе не причинят вреда, говорю тебе! Я хочу, чтобы ты непременно станцевала для меня и не приемлю никаких возражений, слышишь! Говорят тебе, я хочу отвлечься… Похороны старого короля – скука смертная! Мне до смерти надоела эта многочасовая церемония, где нельзя шевельнуться, где я чувствовал себя истуканом и сам уже не понимал, кто более неподвижен: я или усопший… Я хочу, наконец, почувствовать биение настоящей живой молодой жизни возле себя! Не ехать же мне к своей некрасивой жене, в самом деле! Она, конечно, святая… долготерпеливая… Она-то не прочь меня утешить. Но я не нуждаюсь в её утешениях. Моя супруга прощает мне все мои выходки. Говорят, она меня очень любит. Но, клянусь Богом, мне очень трудно, почти невозможно, полюбить её в ответ! Я очень несчастлив в браке. Наше супружество трудно назвать идеальным. Я не люблю свою жену. Что может быть хуже опостылевшего брака, где муж и жена связаны между собою лишь холодным расчётом, связями, знатностью и богатством? А ты прекрасна, клянусь Богом! Я сейчас хочу видеть возле себя красоту! С этими словами молодой человек, не медля более ни минуты, кивнул в сторону роскошных носилок, что поджидали его неподалёку. Хорошо одетые слуги опустили перед ними носилки и помогли Эсмеральде, которая более не смела противиться, взобраться на них. Молодой дворянин опустился рядом с нею на мягкие подушки. Он небрежно махнул рукою, и носилки тронулись в путь. Эсмеральда сидела рядом с ним, напряжённая и натянутая, словно струна, не смея глубоко вздохнуть. Интуитивно она понимала, что судьба свела её в этот день с очень богатым и знатным дворянином. Но она и не догадывалась, что рядом с нею, касаясь её плечом, сидел не кто иной, как принц королевской крови, молодой двадцатилетний герцог Орлеанский, будущий король Франции Людовик Двенадцатый! Порой она бросала на него быстрый взгляд из-под полуопущенных ресниц. Потому что, несмотря на испуг, вполне естественный в её положении, не могла сдержать своего любопытства. Она видела, что королевские солдаты, преследовавшие её по приказу Феба де Шатопера, увидев её высокородного спутника, сразу отказались от мысли поймать её и остановились в почтительном отдалении от них, вытянувшись по стойке смирно. Всё это, а также роскошь, среди которой она оказалась, говорило о том, какое высокое положение занимал тот, кто сейчас вёз её в свой особняк. Очутившись в покоях герцога, Эсмеральда немного оробела. Никогда она ещё не видела такого богатства, такой роскоши! Даже в доме знатной Флёр де Лис, куда позвали её, чтобы она развлекла дам своим цыганским уменьем. Она так и осталась стоять в дверях, осматриваясь. Богатое убранство комнаты поразило её до глубины души. Герцог расположился на мягком ложе: - Подойди сюда, малышка, ближе подойди! – приказал он, не терпящим возражений тоном. Эсмеральда медленно подошла к нему и остановилась в нескольких шагах от его ложа, не смея приблизиться. - Я сказал, подойди ближе! Не бойся! Я не причиню тебе вреда… - Герцог принялся рассматривать её с головы до ног. - Твой нынешний наряд совершенно не подходит для танцев, которые ты будешь танцевать для меня. Сейчас мои слуги принесут тебе другой. Ты переоденешься! Он позвонил в колокольчик. Тут же бесшумно появился слуга. Герцог вполголоса отдал ему несколько распоряжений. Слуга исчез и через несколько минут появился вновь, держа в руках роскошный, блистающий яркими красками, весь увешанный драгоценностями, восточный наряд. Венцом всего этого великолепия являлся женский головной убор, украшенный прекраснейшей диадемой. Эсмеральда никогда за всю свою семнадцатилетнюю жизнь не надевала на себя ничего, даже отдалённо напоминающего это изумительное одеяние, хотя будучи цыганкой в таборе одевалась обычно в яркие пёстрые костюмы. Но разве можно было их сравнить с ЭТИМ?! Она боялась даже дотронуться до этой нежной, лёгкой, переливающейся ткани. - Переодевайся! – велел ей герцог. Эсмеральда залилась румянцем. - Я не могу… - едва слышно вымолвила она. – Я не могу, сударь! Я… я опасаюсь нечаянно разорвать! Я никогда раньше не носила таких богатых нарядов! Я боюсь испортить это великолепие! - Не называй меня «сударь». Для тебя я просто Леон. Ну, хорошо… Пройди, малютка, вот в эту гардеробную… Сейчас тебе помогут переодеться! Даю тебе на переодеванье ровно полчаса. Я жду! Два раза я не повторяю! Через полчаса совершенно преобразившаяся Эсмеральда вышла из гардеробной в роскошнейшем восточном наряде. Герцог при виде её ахнул от восторга. Глаза его загорелись от восхищения её красотой. - Ты очаровательна, малютка! Ты потрясающа! Это просто невероятно! Эсмеральда была так прекрасна, этот восточный костюм так шёл к её внешности, что герцог был ослеплён. Она походила на принцессу, нежнейшую пери из восточных земель. Её густые блестящие чёрные кудри каскадом спадали по плечам на спину и полуобнажённую прелестную грудь. Этот наряд не скрывал, а наоборот, подчёркивал все достоинства её фигуры: её стройный, гибкий стан, женственные очертания её широких бёдер, её изящные ножки… Смуглые руки её обвивали тонкие, издающие мелодичный звон, золотые браслеты. Герцог захлопал в ладоши при виде её. Глаза его сверкали. - Танцуй, малютка! – воскликнул он. – Танцуй для меня! Танцуй сейчас! Боже! Я до сих пор не видел никого прекрасней тебя! Он бросил ей бубен. Эсмеральда, невольно робея, сделала несколько осторожных шагов по мягкому бархатистому ковру, расстеленному на полу, словно пробуя свои силы в танце. Ей было приятно ласкающее прикосновение этого ковра. Но она так давно не танцевала! Она не танцевала с тех самых пор, как случились с нею все эти трагические события, причиной которых стала для неё испепеляющая и опустошающая её душу и тело страсть священника. Священник! При воспоминании о Клоде Фролло она содрогнулась. Что он сделает, когда заметит её исчезновение! - Ну, что же ты замерла, красавица?! - нетерпеливо окликнул её герцог. – Танцуй! Танцуй же! Она встряхнула своей очаровательной головкой, отгоняя от себя тягостные мысли, и начала свой танец. Она так давно не танцевала! Она поняла, что очень соскучилась по танцам! И она танцевала сейчас с истинным наслаждением. Ей всегда нравилось это. Она вкладывала в танец всю себя. В танце она совершенно забывала обо всём. В эти минуты для неё переставали существовать все горести и тяготы мира и её собственные несчастья. Она двигалась подобно бушующему вихрю, яркая и сверкающая, она вся изгибалась в этом танце, блестя своими чёрными очами. Она сливалась с музыкой, со звучанием бубна. Движения её были легки и грациозны! Она жила в танце! Она танцевала… и всё не могла остановиться, упиваясь этим танцем! Кровь закипела в её жилах. Она словно очистилась от всего того скверного, через что ей пришлось пройти, чтобы сохранить свою жизнь. Она словно очистилась от всего неприятного, что принесло ей боль и разочарование. И все эти ощущения обновления и чистоты дал ей её танец! Дикий, безумный, сумасшедший танец! В пляске она словно выплёскивала из себя всё, что до того терзало и мучило её душу и сердце! Завершив танец, она упала в изнеможении на ковёр и осталась лежать на нём – неподвижная и безмолвная. Грудь её высоко вздымалась. Но глаза сверкали. Герцог был в совершеннейшем восторге и не уставал осыпать её комплиментами. - Ах, какая женщина! Ты превосходна, Эсмеральда! Очаровательна! Ты – самая бесподобная красавица среди всех красавиц, виденных мною! Колдунья! Ты непременно должна быть моею, слышишь! Иди сюда, подкрепись фруктами, моя пери! Ты устала, моя нежная голубка… Не дожидаясь, пока она подойдёт, он сам опустился возле неё и поднёс к её нежным губам спелую кисть винограда. Он достал из шкатулки горсть золотых монет и осыпал её всю этими монетами… Эсмеральда медленно поднялась и села на ковре. - Я не возьму денег, - тихо молвила она. – Я не продаюсь… - Что же надо тебе, моя красавица? Скажи мне! Я дам тебе всё… всё, что ты пожелаешь за доставленное мне сейчас наслаждение! - О! Я рада, сударь… - Леон! – мягко и в то же время нетерпеливо перебил он её. – Зови меня Леоном. - Леон… - робко повторила она. - Я рада, что смогла доставить вам удовольствие своим танцем. Но мне пора домой. Иначе, если я вовремя не вернусь, мне будет очень плохо… Я и так задержалась в вашем приятном обществе… Леон… - О! Как же сладко и нежно ты произносишь моё имя своими очаровательными устами! Какой чудесный у тебя голос! Я никому не позволю обидеть тебя! – воскликнул он. Тяжёлый вздох сорвался с нежных уст Эсмеральды. Она хотела было что-то сказать ему, но тут в покои герцога постучали. - Войдите! – воскликнул герцог, и лицо его нахмурилось. Он был очень недоволен, что им помешали. - Ваше Высочество! – почтительно доложил герцогу вошедший камердинер. – Вас безотлагательно просит принять его граф Дюнуа по весьма срочному и конфиденциальному делу. Эсмеральда при упоминании титула герцога в величайшем изумлении посмотрела на него. Онемев от неожиданности, она так и осталась сидеть на мягком ковре. Герцог же легко вскочил на ноги, подобно сильному гибкому леопарду. - Что ж, зови его… А ты, голубка моя, - обратился он к Эсмеральде, которая всё ещё не могла прийти в себя от удивления, - прости меня!.. Мне очень жаль с тобою расставаться, моя красавица, но я найду тебя, и мы ещё встретимся. Это я тебе обещаю. Сейчас мои слуги проводят тебя до твоего дома на удобных мягких носилках… Что поделаешь... Политика, дорогая моя! С этими словами герцог легко наклонился над нею и припал к её нежным полным и влажным губам своими горячими нетерпеливыми устами. Эсмеральда не успела ни защититься, ни вымолвить что-нибудь. Ей казалось, что всё, что происходит с нею сейчас, случилось не наяву, а в каком-то нереальном волшебном сне. Близился вечер, когда спустя какое-то время носилки, в которых возвращалась Эсмеральда, остановились за два квартала от того дома, где Клод Фролло снял для них комнату на улице Дофина. Эсмеральда с помощью слуги легко соскочила с носилок и помчалась в направлении дома, где жила с матерью и Агатой все эти дни по приезде своём в Париж. Запыхавшись, она влетела по лестнице в комнату, снимаемую ими, и обнаружила, что комната была пуста. Ни Гудулы, ни малышки Агаты не было в тихой и мрачной комнате. Они исчезли. Лишь у окна вырисовывался строгий высокий силуэт мужчины, и когда мужчина повернулся на шум входящей в комнату Эсмеральды, она в смятении и страхе узнала в этом силуэте архидьякона Собора Парижской Богоматери Клода Фролло. - Где ты была всё это время? – холодно спросил он, впиваясь в её помертвевшее лицо своим суровым, пронизывающим, горевшим гневом и бесконечной ревностью, взглядом.