Любви всего мало. Она обладает счастьем, а хочет рая, обладает раем - хочет неба
Виктор Гюго
Едва рассвело, Эсмеральда проснулась. Тусклый свет бледного осеннего утра просачивался сквозь маленькое оконце. Весь вчерашний день показался ей каким-то нереальным сном. Сначала похороны старого короля – короля, сыгравшего в её судьбе такую роковую роль. Огромная толпа пёстрого разнообразного люда… И она в этой толпе с малышкой Агатой на руках. Затем она вдруг увидела Феба, в первый раз увидела после того злополучного дня, когда она пришла к нему за помощью, в которой ей было отказано. Зачем же он приказал солдатам поймать её?! Чего он от неё хочет? Эсмеральда поёжилась. Ей до сих пор было крайне неприятно вспоминать о том, с каким безразличием он отнёсся к ней в тот злополучный день. Она не могла простить ему этого его равнодушия. А потом бегство и неожиданная встреча с герцогом, зажигательный танец, который танцевала она перед ним в его покоях – танцевала впервые после всех этих драматических событий, танцевала со всею страстью, присущей ей, и, танцуя, чувствовала себя, наконец, в своей стихии… Невиданная до сих пор роскошь дворцовых комнат, неподдельное восхищение ею, которое она заметила в глазах принца, этот его властный поцелуй на её алых устах на прощание и обещание найти её… А потом… Потом сумасшедшая, пугающая её, ревность Клода Фролло… И эта ночь! О, Небо! Эта ночь - горячая, страстная, оставившая после себя острую смесь замешательства, странного чувства вины (перед ним?! перед самой собой?! перед кем же?!) и какого-то непонятного сожаления. Она не понимала, что с нею происходит. Как ей теперь быть? Клод спал рядом с нею, обнимая её во сне рукою. Этот человек, заснувший подле неё на ложе, сделал её своею против её воли. Она всмотрелась в его лицо. Когда-то выражение этого лица так пугало её, что она едва осмеливалась взглянуть на него. Тогда, вступая в борьбу с ним, она призывала на помощь себе гнев и ненависть. И эта ненависть помогала ей справиться с ужасом, который она невольно чувствовала при его приближении. Даже сейчас, по временам, ей жутко было ощущать на себе его ревнивый взор, взор собственника. Взять хотя бы эту ночь. Она вновь испытала трепет, когда вспомнила, КАК он на неё смотрел, когда она вернулась от герцога. Перенеся столько нелёгких испытаний и пережив так много, Эсмеральда повзрослела. И теперь она понимала, что крайне подозрительный по своей натуре, Клод мог быть очень опасен, и не стоило дразнить его. Понимала и всё-таки не могла удержаться от искушения. Слишком трудно ей было простить и принять его. Слишком много причинил он боли и страданий. Правда, сейчас он пытался, сколько это было возможно, исправить содеянное, и Эсмеральда не могла не признаться сама себе в том, что он сделал многое, чтобы изменить её горькую участь и сохранить ей жизнь. Но разве не сам он виноват в тех несчастьях, которые выпали на её долю? И разве она не расплатилась с ним за это спасение самым дорогим, чем только могла расплатиться? Разве не получил он, в конце концов, от неё всё, чего так страстно и с таким упорством добивался? И даже больше того. Она родила ему ребёнка. Ребёнок! О, как много слёз пролила она из-за Агаты! Как она страдала, узнав о своей нежеланной беременности! И даже, когда Агата появилась на свет, она не могла сразу принять её душою. Понадобилось довольно много времени, чтобы она привязалась к девочке - своему собственному ребёнку. Даже сейчас её своевольная, желающая свободы, цыганская душа просила чего-то большего, чем простые семейные радости и спокойствие домашнего очага. Эсмеральда, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить Клода Фролло, осторожно убрала с себя его руку, поднялась и села на ложе. Она хотела ускользнуть незаметно. Но только она ступила босой ногой на пол, как почувствовала, что его рука крепко ухватила её за запястье и потянула назад. Быстро обернувшись, она увидела, что он пристально смотрит на неё этим своим взглядом собственника. - Иди сюда! – сказал он. – Иди же ко мне… Эсмеральда залилась румянцем. - Неужели тебе мало ночи? – совсем тихо спросила она его. - С тобою мне мало даже одной жизни… - произнёс Клод, притягивая её к себе… - Мне кажется, я провёл бы так с тобою всю вечность. Боюсь, моя гитана, Господь не оставит нам, грешным, места в раю. Но мне не надо райских кущ, если там не будет тебя. Мой рай – там, где ты. И другого мне не нужно… Позднее, во время утреннего завтрака, состоявшего из бекона, яиц и молока, когда они оба сидели за столом друг напротив друга, Клод вдруг сказал ей: - Собирайся! Сегодня мы уезжаем из Парижа. - Но… как же?.. – хотела она возразить ему, но вопрос замер у неё на устах, когда она увидела выражение его лица. - Мы уезжаем сейчас… немедленно! – твёрдо повторил он. – В Париже ты больше не останешься ни дня. Тебе грозит заключение в женском монастыре. Ты этого хочешь? Я не желаю терять тебя! Нужно вновь скрыться, затеряться. Нужно, чтобы о тебе забыли. При дворе идут интриги, вот-вот вспыхнет борьба за регентство, так как вступивший на престол король ещё слишком юн… Но это нам на руку. Надо выждать. Сейчас не самое удачное время, чтобы что-то предпринимать… Делай всё, как я тебе скажу. Иначе я не ручаюсь за благополучный исход. Всё остальное предоставь мне. Мы уедем отсюда… К тому же… - он помолчал немного и затем договорил: - Мне так будет спокойнее. Когда владеешь изумрудом, благоразумнее спрятать его подальше от чужих глаз, а не выставлять напоказ! Эсмеральда отлично поняла его намёк. Вспыхнув, она опустила глаза. И ничего не ответила. Через два часа они уехали. Эсмеральда вновь вернулась к прежней тихой жизни затворницы в деревенской глуши. Она больше стала уделять внимания своей дочери. Она теперь часто и подолгу осыпала ласками и баловала маленькую Агату, словно бы стремясь воздать ей сторицей за столь долгое отсутствие материнской любви. Малышка была прехорошенькой. И Эсмеральда, которой вовсе не чужды были доброта и сострадание, оттаяла. И всё-таки… всё-таки она каждый день вспоминала принца. Блестящий, роскошный, дворцовый мир на мгновенье промелькнул перед нею, словно несбыточная грёза, нереальная мечта. Иногда, задумавшись, она неподвижно застывала, прервав шитьё, устремив свой неподвижный мечтательный взор куда-то вдаль в оконце… Её пылкой душе необходимо было жить чем-то возвышенным. Это соответствовало её натуре. Это было то, что не могло измениться, не могло исчезнуть в ней, какие бы бури и невзгоды не проносились над её красивой тёмно-кудрявой головой. Помнил ли её принц? Или, быть может, в вихре забот, придворных интриг и развлечений он давно забыл приглянувшуюся ему маленькую цыганскую плясунью? Мало ли роскошных и, к тому же, знатных красавиц окружало его! Однажды, по прошествии нескольких недель, Клод Фролло вновь собрался в Париж. Помимо своих обязанностей архидьякона его влекло туда и решение добиться встречи с регентшей Франции Анной де Божё, старшей дочерью почившего короля Людовика Одиннадцатого, в случае благоприятного расположения которой, он мог бы попытаться добиться от неё смягчения участи Эсмеральды. Анна была в настоящее время очень влиятельным лицом. Клод надеялся, что рассказав ей необычную, жалостливую и трогательную историю несчастной девушки, попавшей волею судьбы в цыганский табор, он тем самым может растрогать Анну, которая в отличие от старого монарха, её отца, проникнется сочувствием к Эсмеральде, отменив указ умершего государя. Обдумав со всех сторон это предложение, Клод решил всё-таки попытать счастья. Тянуть дальше не имело смысла. Роковой срок отпущенной на долю Эсмеральды «свободы» неумолимо приближался к своему завершению. И он решил не терять даром времени. Однако, если его затея всё-таки не увенчается успехом, Клод решился покинуть пределы Франции, взяв с собою Эсмеральду, Гудулу и крошку Агату. Расстаться с Эсмеральдой, представить свою дальнейшую жизнь без неё, он не мог. Итак, Клод Фролло отлучился в столицу. Прошло несколько дней. Как-то раз, когда мирный осенний вечер опустился на землю, Эсмеральда, уложив спать Агату, вышла в сад прогуляться перед сном. Медленно шла она мимо деревьев, о чём-то задумавшись. Остановившись возле старого дерева, она оперлась рукою о ствол и, прислонившись к нему спиною, любовалась закатом солнца. Всё замолкло кругом. И даже разгулявшийся ветер, казалось, стих. В это время она услышала какой-то шум. Обернувшись, Эсмеральда вскрикнула от испуга, увидев позади себя мужской силуэт в лиловом бархатном плаще. Мужчина легко спрыгнул с изгороди, которой был огорожен старый сад и подбежал к оторопевшей от страха и неожиданности Эсмеральде. Замерев, не в силах сдвинуться с места, она смотрела на него широко открытыми глазами. Лицо мужчины скрывала бархатная чёрная маска. - Не бойся, моя красавица! - произнёс он, приблизив своё разгорячённое лицо к её лицу, и по этому, знакомому ей, слегка вкрадчивому, властному и решительному голосу, трепещущая Эсмеральда узнала молодого герцога Орлеанского. Несколько мгновений она продолжала стоять, совершенно онемев. А герцог, наклонившись над нею и обняв её за тонкий, гибкий стан, жарко прошептал ей в самое ухо: - Ты видишь, я не забыл тебя, Эсмеральда… А ты?! Я надеюсь, ты предпочтёшь мои нежные ласки, коими осыплю я тебя, моя цыганочка, объятиям этого угрюмого филина, этого сластолюбца… сурового архидьякона Клода Фролло?! Эсмеральда вновь вскрикнула, услышав эти роковые слова, и лишилась чувств.