Есть такие разлуки, которые как будто протекают спокойно, но они полны отчаяния
Виктор Гюго
Когда Эсмеральда вторично очнулась от обморока, старый сухонький доктор, негромко посовещавшись о чём-то с герцогом, вышел из спальных покоев. Приподнявшись на кушетке, она взглянула на принца большими печальными глазами, в которых ясно читались неприкрытая тревога и страх. Герцог Орлеанский бесшумно подошёл к ней. Мягкий, пушистый, восточный ковёр, по которому он ступал, заглушал звук его шагов. - Вы пришли в себя, сударыня? – холодно спросил он её. – Как вы себя чувствуете? Его отстранённый и отчуждённый тон, которым он произнёс эти слова, больно ранил слух Эсмеральды. Она поспешила встать с кушетки и оказалась прямо напротив Людовика. Он смотрел на неё, гордо вскинув подбородок, высокомерным и пристальным взглядом окидывая всю её стройную фигуру. Молча, она стояла перед ним несколько мгновений. Потом вдруг упала ему в ноги. Чёрные длинные волнистые волосы Эсмеральды тяжёлыми волнами покрыли её всю, сжавшуюся в комок. - Простите меня, Ваше Высочество! – жалобно воскликнула она. – Простите, умоляю! Я… я не знала об этом… Для меня эта новость явилась такой же полной неожиданностью, как и для Вас… Поверьте мне, умоляю! Я не обманываю Вас! Я хочу умереть теперь, - добавила она едва слышно. - Зачем же вам умирать? – произнёс герцог всё тем же холодным и внешне спокойным тоном. – Вы, сударыня, можете беспрепятственно вернуться к отцу ваших детей, которого вы так хотели видеть сегодня утром в темнице и так просили меня об этом. Я уже отдал приказ. Завтра утром его выпустят. Возвращайтесь к нему. Архидьяконом Собора Парижской Богоматери ему больше не бывать. Ну, так что же? Зато он свободен. Ему дарована жизнь, и я не отниму её у него. Мне не нужна его жизнь… Вы теперь также свободны, сударыня. Вам более не угрожает опасность виселицы и участь монахини женского монастыря. Я сделал для вас двоих всё, что мог… Остальное зависит только от вас самих. - О! Нет! Нет! – прервала его Эсмеральда. – Я не вернусь к нему! Ни за что на свете! Я… не вернусь… Я не могу… Простите меня, Ваше Высочество! Я понимаю, Вы презираете меня и имеете на это полное право! Но я прошу, сжальтесь надо мною, не говорите мне таких жестоких слов! Я растеряна. Это удар для меня. Я не ожидала… - Чего именно вы не ожидали, сударыня? – спросил принц. – Я не так глуп, как, возможно, вы думаете. Не стоит делать из меня дурака! Возвращайтесь же к нему, говорю я вам! Возвращайтесь немедленно. Это лучшее, что вы можете предпринять в данной ситуации. - Что Вы, Ваше Высочество?! – вскричала Эсмеральда. – Разве я думаю так о Вас? Разве я посмею?!. Я очень благодарна Вам за всё… за всё! Я – Ваша покорная раба! Я – Ваша преданная слуга до конца своих дней! Я перед Вами в неоплатном долгу! За что же Вы мучаете меня, заставляя вернуться к нему? Если так… если так сложились обстоятельства, то знайте же, Ваше Высочество, я ни за что… слышите!.. ни за что по собственной воле не вернусь к нему, даже узнав о ребёнке! – со слезами на глазах молвила Эсмеральда. – О-о-о! Я лучше уйду! Спрячусь в каком-нибудь глухом селении, но он никогда более не коснётся меня! - Но на что же ты будешь жить, глупое дитя? – несколько смягчившись, спросил принц. – Ведь у тебя больная мать, у тебя есть малютка-дочь… У тебя родится ещё один ребёнок, в конце-концов! Эсмеральда закрыла лицо руками. В комнате повисло молчание. - Я лучше буду работать. Я согласна на любую тяжёлую работу… - немного подумав, сказала она, наконец, отнимая руки от лица. - Глупости! Ты никогда не знала тяжёлой работы, маленькая цыганская танцовщица! Тяжёлая работа старит… сводит в могилу! Она отнимет твоё здоровье! Она уничтожит твою необыкновенную красоту! Кроме того… Ты не всегда сможешь работать… Эсмеральда вспыхнула. - Тогда я лучше буду просить милостыню! – выкрикнула она. – Мне не нужна моя красота! Сколько горя и слёз она принесла мне! Я ненавижу свою красоту! - Глупости! Глупости говоришь! – сердито воскликнул принц. – Красота твоя - редкий дар, которым тебя наградил Господь, и ею нужно дорожить! Произнеся эти слова, герцог подошёл к инкрустированному столику, взял резную шкатулку, открыл её, достал оттуда что-то и вернулся к Эсмеральде. - Возьми вот это! Это теперь твоё! – сказал он повелительно, не терпящим возражений тоном. – Я не могу так просто отпустить тебя без всяких средств к существованию. Эсмеральда протянула руки, и он высыпал в её, поднесённые к нему ладони, горсть золотых монет. - Куда бы ты ни отправилась, эти деньги помогут тебе. - О! Ваше Высочество! – только и могла вымолвить Эсмеральда. – Как мне благодарить Вас?! Как Вы добры ко мне, недостойной! Бог вознаградит Вас, как вы того заслуживаете! Но я не могу принять от Вас это… Крупная слеза скатилась по её гладкой округлой щеке. Принц смотрел на неё. - Ты очень упряма! – сказал он. – Почему не можешь? Мне угодно избавить тебя от нищеты, в которую ты загоняешь не только саму себя, но и свою мать… и детей… Ты примешь эти деньги! Я так хочу! Я велю, слышишь, я приказываю тебе взять эти золотые! Для меня – это мелочь, которую я за один вечер могу проиграть в карты у короля, а могу и выиграть… А тебе они помогут встать на ноги, когда ты оправишься от родов… Ты не взяла деньги, когда я предлагал тебе их в прошлый раз… Я даю их вновь! Твой зажигательный танец, который ты танцевала для меня, требует оплаты… Эсмеральда благодарно смотрела на него снизу вверх, подняв к нему своё красивое лицо. - Благодарю Вас всей душою, Ваше Высочество! – только и могла сказать она. Она поднялась на ноги, опустив золото в карман платья. - Прощай! – сказал он и отвернулся к окну, не глядя на неё. – Прощай, моя бесподобная маленькая танцовщица, моя голубка! Лети на свободу! Я отпускаю тебя! Я открываю тебе дверцу клетки… Лети! Только смотри, будь очень осторожна, не обломай свои крылья! А я вновь возвращаюсь в большую политическую игру, в которой тебе нет места. Где ты рискуешь и вправду быть отравленной… Эсмеральда подошла к двери. - Прощайте, Ваше Высочество! Простите меня, если сможете! Я не ожидала, что всё случится именно так… Благодарю Вас всем сердцем за оказанные мне благодеяния! Этого я никогда не забуду… Я всегда буду молиться за Вас! И где бы Вы ни были, моя молитва Всевышнему будет оберегать Вас среди жизненных испытаний и тревог! Вы слышите... Леон! Герцог внезапно повернул голову в её сторону. - Постой! Сначала я не хотел тебе этого говорить… Но потом передумал… Напоследок я скажу тебе, Эсмеральда, - задумчиво произнёс он. – Подумай… Хорошенько подумай, прежде чем предпринимать что-либо, прежде чем решиться на что-то… Подумай об отце твоих детей. Может быть, лучшее, что ты сможешь сделать, это всё-таки вернуться к нему. Ты знаешь… Когда ты спускалась к нему в подземелье, когда ты просила меня, чтобы я разрешил тебе это последнее посещение, я позволил тебе посетить его, Эсмеральда… но… я неслышно прокрался следом за тобою… Я встал возле двери, переодетый стражником. Мне хотелось послушать самому, что ты скажешь ему… В полутьме подземелья, наивное дитя, ты и не заметила подмены, когда стремглав выбежала оттуда после разговора с ним. Ты была в таком сильном волнении, что не обращала внимания ни на что вокруг себя... Так вот. Я… Я слышал… весь ваш разговор. Я видел всё… Я наблюдал за вами… Услышав это, Эсмеральда побледнела и затрепетала всем телом. Герцог же продолжал, медленно выговаривая слова, и она вдруг уловила некую печаль в его голосе, печаль… и что-то похожее на ревнивое сожаление: - Да… Я видел и слышал всё! И сейчас я говорю тебе… Он любит тебя. Клод Фролло, действительно, любит тебя. Я понял это, когда услышал и увидел его. Он любит тебя так, как и я мог бы… и хотел бы полюбить тебя, красавица, случись это при других обстоятельствах, не будь я принцем королевской крови… Он же пошёл наперекор всему. Я очень хорошо понимаю его, как мужчина мужчину. Он рискнул всем: репутацией, саном, своим благосостоянием… Он рискнул ради тебя, красавица, и потерял всё. Он достоин уважения. Возможно, именно потому я отпускаю его на свободу, что испытываю к нему невольное уважение. Я скажу тебе правду: своим положением я бы рискнуть не решился, даже ради тебя, дитя моё… Сделать это сможет далеко не каждый! На это решится только тот, кто, действительно, полюбит женщину. Полюбит настоящей любовью. Клод Фролло – именно тот человек, тот мужчина, который любит тебя по настоящему, Эсмеральда! Помни об этом! Тебе трудно простить его! Но ты должна знать это! Прощай! Эсмеральда вскрикнула и, не отвечая ему, закрыв лицо руками, не помня себя, выбежала из спальных покоев герцога… - Матушка! – говорила она Гудуле, спустя немного времени. – Собирайся, родная! Завтра с утра мы уезжаем. Надо сложить вещи Агаты, взять нашу одежду. Нет… нет… Мы едем не в Реймс, хотя я знаю, что тебе хотелось бы поселиться именно там, на нашей с тобою родине… Но мы не можем туда поехать, не можем там жить. Ибо Клод Фролло непременно найдёт нас там. Я же не хочу этого. Не хочу! Мы уезжаем с тобою в другое селение. Мы возьмём с собой Агату. И начнём иную, новую жизнь… - она немного помолчала, и, наконец, решившись, произнесла, твёрдо глядя прямо в глаза опешившей от неожиданности Гудуле. – Матушка… дорогая… У меня будет ещё ребёнок... Я хочу уехать! Я не могу больше так жить… Я задыхаюсь здесь! Бежим же отсюда! Бежим!