Правдива или лжива людская молва, она часто играет в жизни человека, и особенно в его дальнейшей судьбе, не менее важную роль, чем его поступки
Виктор Гюго
Пусть читатель представит небольшую французскую деревушку эпохи средневековья, затерянную в лесах провинции Шампань. Зима на исходе. В уютном деревенском домике, в комнате, не претендующей на роскошь, но где, тем не менее, было всё, что необходимо для жизни, близ пылающего очага, в котором весело трещал хворост, а на огне был подвешен котелок, в котором готовился вкусный ужин, на небольшой скамеечке сидела Эсмеральда и вязала детские чулочки. Возле её ног барахталась, ползая по полу, малышка Агата. Время от времени Эсмеральда заговаривала с девочкой, ласково подзывая её к себе, и тогда малютка, заслышав звучание её нежного голоса, быстро-быстро подползала к матери, хваталась за её подол, и, удерживаясь за него, поднималась на свои маленькие толстенькие ножки. Порою Агата не могла сразу устойчиво встать и с размаху садилась обратно на пол. Но девочка не плакала. Сосредоточенно сдвинув свои чёрные, маленькие бровки, она пыталась встать на ноги вновь и вновь. Даже сейчас, в раннем детстве, уже был виден её упрямый и настойчивый нрав. Эсмеральда отложила вязанье, встала, подхватила на руки Агату и подошла к ложу, на котором расположилась Гудула. Когда молодая мать поднялась со скамеечки, стал виден её, уже довольно заметный, большой живот. - Как ты себя чувствуешь, матушка? – с беспокойством спросила она вретишницу. - Не волнуйся, доченька, - произнесла в ответ Гудула слабым голосом. – Мне уже лучше. Видно, я простудилась, собирая хворост в лесу. – Это пройдёт. Ты не тревожься. - Матушка, я схожу в деревенскую лавку за съестными припасами, которые у нас подходят к концу. - Доченька, ты почти не выходишь на улицу. Пройдись немного. Тебе необходимы прогулки, свежий воздух… Особенно в твоём положении… - Милая моя матушка! Ты же знаешь, почему я почти не выхожу из дому… Эсмеральда посадила на ложе девочку, вынула из шкатулки, спрятанной в укромном месте, один из золотых, подаренных ей герцогом Орлеанским, оделась, взяла в руки большую корзину и вышла, заперев за собою дверь. Пока она шла по направлению к торговой лавке, её сопровождал шёпот, говор и смешки местных жителей. Не обращая на них внимания, Эсмеральда вошла в помещение. За нею следом ввалилось несколько весёлых, разбитных, деревенских парней. Покупая еду, выбирая съестные припасы, она слышала за своей спиной их громкое перешёптывание между собой. Затем, один из парней произнёс во всеуслышание: - Красотка Агнесса! Наконец-то, ты покинула свой дом и показалась нам… Почему ты прячешься от нас? Где твой муж? - А у неё нет мужа! – с наглой самоуверенностью лениво ответил ему его товарищ. – Разве ты не видишь, Ален, что она – просто красивая уличная девка? Она приехала сюда из Парижа. Посмотри и скажи, как по твоему, откуда у неё золотые? Гляди сам, она разменивает золотой на медные деньги… Не иначе, она получила свои золотые за горячие ласки, которыми обменивалась с мужчинами из столицы. Нагуляла там ребёнка, а сюда приехала рожать второго. Держу пари, она и сама не знает, кто является его отцом! Эсмеральда вспыхнула при этих насмешливых оскорбительных словах, но даже не повернула голову в сторону говорившего. - Бертран! Ты до сих пор злишься на неё, потому что, помнится, ты получил от этой девки отпор, - ответил ему третий, смеясь. – Она влепила тебе пощёчину, когда ты хотел её обнять и сорвать поцелуй с её прелестных алых уст, чему мы были свидетелями, с такой силой влепила, что ты неделю ходил с красной щекой! - Ну, так что ж из этого? – ничуть не смутившись, ответил ему Бертран. – Она набивала себе цену, разве не понятно? А потом оказалось, что красотка брюхата… брюхата, как Папа Римский! Но, клянусь вам, друзья, я к этому не имею ровно никакого отношения… Громкий хохот покрыл его последние слова. Эсмеральда повернула свою прелестную головку, отбросив блестящие чёрные кудри со своего лица, и с презрением, гордо, вскинув подбородок, посмотрела на наглеца. - У меня есть муж! – с вызовом сказала она. На её прекрасные тёмные глаза навернулись слёзы. - Да? Так, где же он? Кто он? – Бертран подошёл к ней вплотную. – Почему же вдруг он оставил в одиночестве такую прелестную жену? Куда он уехал? Где твоё обручальное кольцо? У тебя на пальце его нет. Он бросил тебя? Ты наставила ему "рога", красотка? - Мой муж вынужден был оставить меня, - сказала она. – Его принудили к этому обстоятельства. Но он вернётся… Мой муж вернётся, и тогда вам плохо придётся, уверяю вас… Оставьте меня! - Эсмеральда топнула в гневе ножкой, взяла у торговца наполненную корзину и, отвернувшись, оттолкнув Бертрана, вышла из лавки, насколько могла поспешно, неся впереди себя свой большой живот… Придя домой, она, не удержавшись, разрыдалась от боли, от тоски, от обиды, от унижения и уязвлённой гордости. Горячие слёзы бежали по её округлым щекам. Гудула услышала её горькие прерывистые рыдания и приподнялась на ложе. - Доченька моя! Моя Агнесса! Подойди сюда! Ты плачешь? Тебя опять обидели? Агнесса подошла к матери, смахивая слёзы со щёк. - Ничего… Это я так… матушка… - молвила она, всхлипывая, - Мне отчего-то стало так грустно… Эсмеральда присела на край ложа, и мать обняла её и осторожно прижала к себе. - Родная моя Агнесса! Успокойся, моя девочка, моя красавица!.. – приговаривала она, гладя Эсмеральду по голове и утешая её, как маленькую. Эсмеральда положила голову матери на грудь и закрыла глаза. На длинных ресницах её ещё не высохли слезинки. Она вспомнила, как приехала сюда, в первый раз, в эту глухую деревушку, приехала с матерью и малышкой Агатой. Несмотря на то, что она лишь недавно узнала о своей второй беременности, она ощущала себя гораздо лучше, чем раньше. Она воспряла духом. Она вдыхала свежий воздух - воздух свободы. Это ощущение свободы бодрило её и придавало ей силы. До тех пор, пока она не поняла, что местные жители относятся к ней, как к пришлой, чужой… Они воспринимали её, как уличную девку. Её потрясающая красота вызывала зависть и ревность у местных кумушек, и они поспешили назвать её потаскушкой, колдуньей и ворожеей. Она невольно привлекала взгляды здешних представителей сильной половины, а её беззащитность и отсутствие мужской поддержки притягивали к ней любителей лёгких отношений, желающих с нею позабавиться вдали от бдительного ока своей супруги. Эсмеральда стала крайне редко выходить из дому, особенно после одного безобразного случая, произошедшего с нею, когда деревенский парень по имени Бертран, встретив её случайно на улице, и, поражённый её красивой внешностью, при всех потребовал от неё любви, обращаясь к ней, как к падшей женщине. Сгорая от стыда и гнева, она дала ему оплеуху и убежала домой. Она занималась домашними делами, стараясь как можно меньше показываться на людях, а в лавку за покупками теперь ходила Гудула. Но вот Гудула заболела, и Эсмеральда была вынуждена снова пойти туда сама. Ночью Эсмеральда долго не могла уснуть. Она металась в своей одинокой постели, тяжело переваливаясь с боку на бок, чувствуя в себе движения ребёнка, движения зарождающейся внутри неё новой жизни. И всё думала и думала одну и ту же думу… Поначалу она думала, что легко сможет отделаться от мыслей о Клоде Фролло, и забыть всё, что было между ними, ей не составит большого труда. И, действительно, мысли её на первых порах были заняты переменой обстановки, новыми впечатлениями, заботами о ребёнке и о своей матери… Затем, по мере того, как шло время и живот её рос, она поняла, что уйдя от Клода, она не избавилась от него полностью. Она поневоле думала о нём. Клод был внутри её, это его ребёнка она носила в своём чреве. Это именно его дочь Агата постоянно требовала от неё забот и внимания к себе… Это именно он, он - ненавистный ей Клод Фролло, разбудил её женскую чувственность, вызвал в её теле сладострастный жар, от которого она вся пылала и не могла заснуть по ночам, терзаясь смутным томлением и негой, неясным ей самой желанием. Однажды она проснулась среди ночи вся в слезах и тоске, потому что ей приснился сон, в котором причудливым образом переплелись образы Феба де Шатопера, Клода Фролло и герцога Орлеанского. После этого сна несчастная красавица не могла уснуть до самого утра…