***
Суруханов спускался в кабинет директора, бледный и измученный. С него семь потов сошло, давно он так не выкладывался, даже на стройке. Ступни в кедах горели, водолазка промокла насквозь, а ещё директор чего-то вызывает. Танцевать понравилось, ожило то чувство, что когда что-то начинает получаться и тебя за это хвалят. Было так приятно, что его похвалил Михаил Григорьевич, правда, потом сказал, сколько денег надо принести на новые туфли. Всё будет зависеть от лекарств, омега вздохнул и, остановившись около кранчика с водой, вытащил одноразовый стакан и стал жадно хлюпать воду, это был сегодня его и завтрак и обед, возможно и ужин. Снова вытерев рукой потрескавшиеся красные губы, омега потопал в кабинет, поправляя на плече рюкзак, который отрыл недавно на стройке. Постучавшись, Гоша вошёл. Замер. Сердечко забилось. Тим и Том, завуч, директор и грозный дядька, последний вообще так впился в него взглядом, что Суруханов ощутил сильный озноб. Гоша глянул на кондиционер, тот был выключен. Вот и начались эти самые неприятности, думал Гоша, прижимаясь к двери. — Суруханов, — пропел завуч, смотря на испорченные брюки омеги, — это правда, что Люберские испортили тебе одежду? — Нет. Я сам уронил краску, — Гоша говорил правду. — Ну вот, полюбуйтесь на своих детей, Андрей Петрович, альфы так запугали омежку, что он и под дулом пистолета сейчас ничего не расскажет. Ну, вопрос решённый, Святослав Ярославович? Я пойду, а то там меня ученики ждут. — Да, Льюис Вениаминович, вопрос решён. Так, Суруханов, сейчас тебя Андрей Петрович отвезёт в свой магазин, и ты выберешь себе брюки, какие хочешь. — Но я, правда, сам краску уронил, Том и Тим тут ни при чём, — больше всего на свете омеге хотелось, чтобы от него отстали, и у него совсем не было времени болтать, нужно было бежать домой и кормить брата. — А вот кто виноват, а кто нет, уже не вам решать, молодой человек. Если мои сыновья не могут отвечать за свои проступки, то придётся МНЕ, их отцу, позаботиться о том, чтобы ученики знаменитой школы искусств выглядели, как подобает студентам! — Андрей Петрович встал, застёгивая пиджак на пуговицу. — Святослав Ярославович, благодарю, что вы позволили продолжить обучение моих сыновей, я постараюсь, чтобы такого больше не случилось и возмещу студенту все убытки. Простите ещё раз, что отнял у вас время. До свидания. Тома и Тима ещё до последних предложений сдуло, они шмыгнули из кабинета директора тогда, когда их грузный отец встал со своего места. Рука у альфы была крепка. Конечно, в стенах школьного заведения он не позволил бы себе ничего предосудительного, но вот дома точно всыплет ремнём капитально. Время директора строительной компании стоило дорого, и с детства альфа не привык его тратить понапрасну, а сегодня он это остро почувствовал. — Суруханов, Георгий, вас, кажется, так зовут? Прошу в магазин, я вас не задержу долго и простите ещё раз за причинённый вам ущерб, — альфа говорил удивлённо, ужасаясь тому, что он только что увидел — реакцию омеги на побег своих детей. Суруханов стоял у длинного учительского стола, так как отпрыгнул от двери, когда озлобленные близнецы ринулись в его сторону. Гоша испугался и прикрыл автоматически руками голову, что видели, конечно, все присутствующие. Но этот защитный механизм лишил омегу последних сил, и после закрытия двери за близнецами, Суруханов рухнул на пол. Директор немедля открыл дверь своего кабинета и громко крикнул в коридор школы: — РОСТИСЛАВ!!! Андрей Петрович бережно поднял омегу и вместе с директором понёс Суруханова в медицинский кабинет, повторяя про себя только одно слово — «Убью!». Из медицинского кабинета в коридор выскочили два ангела."Необедавший"
11 января 2016 г. в 00:59
— Я не-не не пойдууу, я не хочу, ну Макс, ну пожалуйста…
— Нет, пойдёооошь, топай быстро, тебе туда надо! — Макс всеми силами тянул Сони за руку в медицинский кабинет.
— Ой чё ты делаешь, мне же больнооо, — стонал и упирался светловолосый кудрявый ангелочек, копия школьного врача. У Сони был ярый защитник дружок омега — Макс, у которого в свою очередь был альфа-муж Вовка барабанщик, под два метра, тем самым омежки были оберегаемы кожемяками Женьки. Так что, беззащитный Сони хоть и трусил на каждом шагу, но никто из альф в школе к нему не приставал.
Да тут ещё и такое было: кто-то распустил слух, что омега себя жизни лишал. Школа шепталась неделю, пока Сони был в больнице, потом правда все забыли о суициде, но омегу всё же обходили стороной, считая психом. То, что Сони был беременный, знал только Макс, Женька, Лёшка и Сёмка конечно тоже, куда же без этого глазастого хамелеона. Больше никто, ну кроме врача из больницы правда, который дал омеге справку о том, что совсем юный омега первокурсник из танцевального класса скоро будет папочкой, нуждается в постановке на учёт. Сони надо было всего-навсего отдать справку в школьный медицинский кабинет, и можно было бы до весны спокойно учиться. Танцевать, конечно, после Нового Года вряд ли, а вот теорию учить ему никто не запрещал. Но Сони бредил доучиться хотя бы до Нового Года и уйти в академку, ничего не сообщая директору, ну, пока ещё животик был маленьким, и тогда никто не узнает, что его просто бросили. Он уже рисовал себе спокойное одинокое будущее с ребёнком, но всё стало сложнее, когда в школе появился тот, от кого омега забеременел, да ещё тот, с кем связался его истинный альфа. Вот тут уж совсем у Сони крыша поехала. Макс опасался за жизнь друга, и находиться около омеги постоянно не мог, поэтому и толкал сейчас Сони к Ростиславу Ярославовичу.
Врача в школе уважали. Князев Ростислав Ярославович был старше своего брата директора, Святослава Ярославовича, на три года и всегда помогал во всём, что касалось здоровья школьников. Кабинет у врача никогда не пустовал, Ростислав Ярославович был суперский массажист, да и так, особенности детей знал по жизни, всё же он был старшим братом из троих Князевых. Не женатым альфой, омега его умер на задании. Братья Князевы хранили воспоминания истинного омеги Ростислава в своих сердцах. Новый Год сулил праздник в школе, только именно Ростиславу было не до веселья, именно под Новый год.....и застрелили. Но все это было глубоко похоронено в душе врача, порой казалось, при весёлом своём нраве альфы, что этого и не было совсем, если бы не тонкое обручальное кольцо, которое Ростислав иногда просто гладил и прокручивал на пальце.
Ростислав решил осесть в городе Прибрежном, ведь бабка говорила ему, чтобы он держался своих братьев, тогда счастье его само найдёт, его надо только будет принять с тем, что природа даст. Ээх, вздыхал Ростислав, валяясь на кушетке у себя в кабинете. Повезло Славке, Женя был хорошенький экземплярчик омежьей сущности, он его ещё на источниках пощупал, когда массаж делал. Завидовал альфа своему младшему брату по белому, завидовал, желая счастья с тем, кто по духу и природе был сильнее всех взятых вместе Князевых. Женя Оторва, он же Синий Дракон, он же Евгений Обережный был особенным омегой — омегой из видов Талисманов, и это чудо неделю назад Ростислав и Святослав смогли спасти от смерти. Фууух. Воспоминания ещё были живы, как и то, что альфе пришлось разгребать голые жопы одних альф-неудачников, а именно Роя, Батона и Тома, одного из близнецов. А может Тима. Да кто их разберёт.
Ростислав уже с минут пять слушал болтовню омежек под своей дверью и ему это порядком уже надоело. Вздохнув, он сел и размял свои косточки, сладко потянувшись после сытного школьного обеда. Меню нравилось альфе, он был приверженец здоровой овощной пищи, а Святослав как раз изменил питание в школе, да ещё и обещал мяско после Нового Года... Ммм, просто замечательно! Ну, и долго там они будут стоять? Даа, чего-то наплыв омег за последнее время увеличился. Идти что ли, самому дверь открывать? А то раздерутся ещё около врачебного кабинета, а мне этого не надо. Ростислав встал, одёрнул свой белый короткий халат, открыл дверь.
— Если ты не пойдёшь, я сейчас сам зайду и всё-всё про тебя расска-жу…
— Вот и заходите оба! Хорош тут торчать под дверью, — врач закрывал весь дверной проём, опираясь на косяк.
Два ангела, один маленький, другой в два раза больше. Макс проглотил дар речи. Он всё не мог поверить сам себе, что природа так жестоко поступила и с врачом, и с Сони, но он знал, что судьбу можно повернуть так, как хочешь, поэтому он не рассказывал Сони, что давно прочитал его будущее. Поэтому он толкал сейчас друга в этот маленький, но уютный медицинский кабинет. Самое главное начать отношения, и всё может измениться. Макс не хотел, чтобы Сони остался папой-одиночкой, ведь он только-только начинает жить, забывать то, что забыть невозможно. Измену своего истинного, от которого ещё и малыша ждёшь. Макс злился на самого себя, на свой дар, на жизненные принципы - не вмешиваться, они не давали ему спокойно спать. Макс не болтал, что раньше видел будущее многих людей. Он запомнил, как отреагировал на это его истинный альфа, он не имеет право рассказывать об этом, это неправильно, неправильно, но Сони... Сони был единственный, кто волновал его, он был ему как младший брат. Поэтому недолго думая, всё же Макс решил чуть-чуть подтолкнуть омегу и альфу навстречу своей судьбе, а там будь, что будет. И почвой разногласия между друзьями последние два дня, а именно выходные, стало штурм комнаты Сони в общаге школы искусств, чтобы сегодня в понедельник Сони отнёс эту чёртову справку школьному врачу. После последних событий, Сони оставлять одного в комнатке общежития Макс никак не мог, ему требовалась врачебная помощь.
— Ну. И кто первый?
— Он, — Макс уверенно толкнул Сони вперёд к школьному врачу.
Омежка стоял в тридцати сантиметрах от своей судьбы, не смея поднять глаз, сжимая в руке мятую бумажку. Макс тыркнул друга. Сони вздохнул, и чуть не плача, протянул под нос Ростиславу Ярославовичу выписку из больницы.
Школьный врач не спешил брать то, что ему протягивала белоснежная рука омеги. Он видел только лишь кудрявую светлую макушку, из-под которой торчал конопатый носик и больше ничего, так как голова омеги была низко опущена. Капелька слезинки упала расползающимся пятном на толстовку пациента.
— Что, опять? — Ростиславу стало всё понятно. За неделю он получил столько любовных писем, сколько за всю свою жизнь не получал. И эти туда же. Понятно. Колечко было тонкое, но верность умершему омеге была не запятнана.
— Послушайте, вам надо уроками заниматься, учиться, с какого вы факультета? С танцевального вроде. Так танцуйте, танцуйте, общайтесь со сверстниками, я не могу принять твои чувства малыш, прости, — врач бережно погладил мягкие непослушные волосы Сони, задерживаясь на кудрявых тонких концах.
Сони перестал дышать, покраснел, медленно поднял голову. Макса как тут и спросили, он стянул с Сони безобразные очки с толстыми линзами. Макс давно знал, что Сони прячет за простым стеклом очень красивые голубые глаза, просканировал, но ничего, как и всегда, не говорил. Сони проклинал свои глаза, тщательно скрывал, отращивая волосы, считая, что именно из-за них истинный и бросил его.
Ростислав Ярославович стоял и смотрел на то чудо, что явилось пред ним. Он ещё не понимал, почему отдёрнул руку. Божественные небеса, а не глаза, но всё же развернул то, что всё ещё держал своей дрожавшей рукой омежка.
— Так ты… беременный?
Макс смылся сразу, как только стырил у Сони очки, считая, что он выполнил свою миссию. У него самого ещё не всё было гладко со своим альфой, но жизнь налаживалась потихоньку, особенно после того, как Женька Оторва лишил его дара. Правда, кое-что осталось, но это по сравнению с тем, что было — сущие пустяки, с такими способностями, как просто повышенная интуиция можно было жить. Ему даже танцевать в коридоре захотелось от своей проделки с очками, и он исполнил несколько фрагментов из новогодней программы. А пусть утонет школьный врач в глазах Сони к чёрту!