***
— Я, я просто требую у Вас, Святослав Ярославович, разрешить мне помочь этому юноше! — Андрей Петрович злился на себя самого, что воспитал таких сыновей, но виду не показывал при директоре, прося лишь об одном: чтобы его оболдуи учились и учились. Он заботился о них по своему, по-отцовски, не распуская соплей, может и жестковато порой, но того требовала его одиночная жизнь холостяка, парни должны были уважать своего родителя, кнопку спуска им никто не давал! Омег Андрей Петрович боготворил, и то, что случилось в кабинете у директора, он всё никак не мог забыть! «Этот Гоша испугался, он испугался моих сыновей!» Повторял и повторял про себя отец двух умных, талантливых, наикрасивейших, как сам он был в молодости, альф, но этого Тому и Тиму не обязательно знать. Лишь почувствовав поблажку, сыны начнут шланговать, а этого Андрей Петрович допустить не мог. «Надо будет исправлять ситуацию в школе, и нам поможет этот безобидный Гоша. Я их научу, как надо себя вести с омегами. Идиоты!» Быстро подумав, у старшего Люберского созрел новый план. Он помнил, что говорил завуч о том, что омега почти не учился и что не аттестован за полугодие. — Том и Тим закончили семестр на одни пятёрки, было ли бы удобным для этого юного омеги, чтобы мои дети позанимались с ним по основным предметам после уроков у нас дома? Я могу предложить омеге ужин, во время занятий, а также дети ездят на машине… правда сейчас они у меня наказаны, но это ничего, ничего ровным счётом не меняет, думаю, студента они смогли бы привозить и увозить домой. Как вы на это смотрите, Святослав Ярославович? — Я смотрю на это положительно, Андрей Петрович, но надо и у самого Георгия спросить. Пойдёмте, — директор постучался в медицинский кабинет и после утверждающего «да» зашёл. Суруханов сидел около окна и что-то горячее пил из большой кружки Ростислава. На подносе стояла тарелка с недоеденным супом, рядом лежали маленькие сухарики. Сколько мог, Суруханов съел, а больше не хотел. Суп был вкусный, суп-пюре с грибами, в столовой сегодня давали. Ростиславу налили добавку для вечера, и она стояла в микроволновке, да ничего бы ему и не было этому супу, и он спокойно дожил бы до вечерней трапезы, если бы не этот проглот, Суруханов, что сметелил суп одни махом. Сухари, правда, врач отобрал половину, так как после такой голодной передышки много есть было нельзя. А Гоша не ел уже третий день. Конечно, он об этом не сказал врачу, но и Ростислав был не дурак, видел и слышал как урчал живот омеги при осмотре. После горячей еды омега порозовел, а потом и вовсе стал краснеть, и от горячей пищи, и от того, что все стояли в маленьком медицинском кабинете и глазели на него. На кресле врача торчал ещё один кудрявый омежка, Сони, Суруханов помнил его, в больнице встречались, когда Гоша получал рецепт на обезболивающее для брата. Да и потом, в школе, он видел пугливого Сони несколько раз, только тот, конечно же, его не помнил. — Георгий, у Андрея Петровича к тебе предложение. Я не буду врать, что положение у тебя с учёбой серьёзное. Люберские предлагают помощь в репетиторстве по основным предметам, мальчики действительно закончили полугодие на отлично, тебе не помешало бы, чтобы тебя подтянули, ну и в каникулы тебе, конечно, придётся заниматься, думаю тоже с ними. Это наилучший вариант, тем более Андрей Петрович обещал возить тебя к ним и обратно домой на машине. — А можно он меня сегодня отвезёт? Мне домой надо, — уже три часа, а Гоша с утра не был дома. Утром Андрюха устроил забастовку и не стал есть кашу. Без молока. На воде. Не вкусно, Гоша знал, но больше ничего съестного не было. — Да, да конечно! Я сам сегодня отвезу, а потом мы поедем в магазин и к нам домой, я познакомлю тебя с мальчиками… а… ну, ты уже с ними знаком, но, но всё будет нормально, я гарантирую! Святослав Ярославович? — альфа был уже готов пожертвовать свои временем, лишь бы всё утряслось, он покажет свои детям, каким должен быть настоящий альфа. — Думаю, так будет лучше, Ростислав, Суруханову можно уже ехать, ничего серьёзного, я надеюсь? — Да, ему просто есть надо, а он худеет, видите ли. Куда там худеть, кожа да кости. Святослав, я его на лимитку записал до Нового Года, пусть питается в столовой бесплатно, у нас ведь есть возможность впихнуть в документацию ещё одного студента? — школьный врач выгнал Сони с его кресла, предлагая занять пока место с Сурухановым. Пока. Пока не разобрался ещё с ним, и с его беременностью. — Думаю да, посмотрим, ну что, Суруханов? Домой, а потом заниматься, ты много пропустил и в твоих же интересах получать дальше стипендию, и учиться, студент. Всё понятно? — Да, — что Гоша мог ещё ответить, что он ещё мог сказать, кроме того что у него нет денег и он решил немного типа похудеть, мода такая, не думал он, что врач поверил, но оправдаться за свой голодный обморок он должен был как-то. Учиться с Люберскими ему совсем не хотелось, но надо было срочно попасть домой, а тут предлагалась такая возможность. — Только я схожу к завучу, можно? Суруханов получил несколько альфа-знаков за покраску и приборку в учительском туалете, получил половину зарплаты от помощника завхоза вперёд, а стипендию обещали дать перед самым Новым Годом, что ж, тоже хорошо. Этому тоже, Суруханов был крайне рад, его глаза блестели от слёз. Гоша пошёл за солидным дядей, в раздевалке он несмело натянул свой старенький пуховик, смотря на импортную дублёнку пятьдесят шестого размера альфы, и следом прошёл за отцом близнецов в чёрный джип. Андрей Петрович сам водил машину и детей приучил к этому же, чтобы поспевать всюду, надо самому везде ездить, тогда и убьёшь семь зайцев. Да и вождение его успокаивало, в дороге он много думал о своём жизненном, рассматривая иногда в зеркало салона молодого омегу. Суруханов ехал, как в самолете, было монотонно, электрогитара тихо рассказывала о тайном, время показывало четвёртый час, Гоша беспокоился. — Андрей Петрович, вы знаете мой домашний адрес? — Да, ваш директор сказал. Ты ездишь на автобусе в школу? — Да. Да. Не могли бы вы остановиться около магазина, он рядом с домом, я, мне надо купить кое-что, — Гоша не сказал, что ходит пешком на учёбу с одного края города до центра, экономя деньги на проезде. Ни к чему чужому дяде жаловаться. Зачем? — Конечно-конечно, — альфа ехал быстро, у омеги дух захватывало, но думал он об одном, что он в полной жопе. Эти Том и Тим теперь не дадут ему спокойно умереть. Вспомнилось красивые тела альф, их интимные места, их глупое выражение лиц. Он переживёт, а в другой раз, если конечно это ещё будет, в другой раз он применит свою силу. Жаль их, их минуты жизни протекут рекой в "красном времени", жаль потому что они же его альфы, но и так поступать с собой он больше не позволит. Джип остановился около маленького магазинчика, Суруханов сбегал и купил продуктов, а особенно он радовался, что мог купить фрукты для брата, их Андрюха давно не ел. Несколько метров и Гоша был уже у подъезда дома. — Андрей Петрович. Вы простите меня, но я не смогу заниматься с вашими сыновьями, у меня куча работы по дому и тем более брат болеет, спасибо вам за то, что подвезли, и я правду сказал, что сам уронил краску. — Георгий, я понял, но хотя бы разреши купить тебе сегодня брюки, всё равно они у тебя уже не пригодны для посещения учебного заведения, и всё-таки я убеждён, что Том и Тим виновны в том, что случилось, а иначе бы они не сбежали от меня, я их знаю, поверь и ты мне. Пойми, так нельзя это дело оставлять, никто не смеет унижать или оскорблять других учеников, тем более портить им одежду. Гоша подумал, что ничего такого нет в том, чтобы получить новые брюки, тем более что других у него просто больше не было. Отец близнецов не знал, что альфы злорадно спустили сперму на лицо юного омеги, и не надо. Родитель у Тима и Тома был добрым, он ничего не скажет. — Хорошо, но не сейчас, мне надо готовить еду. — Я подожду сколько надо, Георгий, час, полтора тебе хватит? — получив утвердительный ответ от омеги, Андрей Петрович, подумал, что этого Суруханова он подождёт столько, сколько надо. Альфе было над чем поразмышлять, а именно над поведением своих сыновей, вспоминая и о том, каким он сам был молодым и глупым, когда унижал своего любимого омегу в университете. Дааа, время пришло, рано конечно, но, похоже, дороги назад нет. Иди, омега, пока ты ещё Суруханов и свободен, я буду ждать тебя здесь вечно. Ты попался, дорогой. Гоша сказал ещё раз спасибо, и, выходя на улицу, заметил на часах в салоне машины четыре часа. Уже вечер торопится. Ровно час, чтобы успеть всё сделать до прихода дяди, а вечером... А вечером он опять займётся с этим ублюдком «сексом»."Неудачливый"
16 января 2016 г. в 11:51
— Мм, Оторва. У тебя конфеты из карманов сыплются, и надо одеваться, когда на улицу бегаешь, заболеешь, а Святославу возиться потом с тобой, — Льюис Вениаминович по-отцовски ворчал на Женьку, встретив его у кранчика с водой. Поговорив с Женей в своём кабинете, по поводу того, как омежка узнал о том, что завуч ждёт ребёнка, Льюис стал более осмотрительно относиться к студенту. Этот вредный омежка много вытерпел, а сейчас ему ещё приходится сдерживать натиск других студентов, узнавших о бывшей популярности Жени. Все звонки, а их было не мало, по поводу этого омеги, Льюис переводил на директора, всё, что касалось выступлений, а тем более начал позванивать папа Жени, что Святославу Ярославовичу совсем не нравилось. Не нравилось и завучу.
Студент Оторва успел сбегать в ларёк на улице и купить пакетик жевательных конфет для Сёмки, ну, типа чтобы тому много не болтать. Сам Рыжиков не помнил всего того, что Макс наговорил у Женьки на квартире, но зато помнил сам Женя. Поэтому он и предложил другу эти конфеты. Сладость была в разных фантиках и угадать, что именно ты сейчас положишь в рот, не представлялось возможным. Женя взял одну, повертел конфету в белой обёртке и всё-таки решил затолкать её в рот, и на ура она оказалась с земляничным вкусом. Было приторно, но то, что именно конфета была земляничная, омежка всё-таки её съел. Хотелось лета, ммм…
— Хорошо, Льюис Вениаминович, я щас подберу, а вы передайте Сёмке, что у меня репетиция закончилась, жду его внизу, ну и Лёшке тоже, — Женя протянул конфетку завучу, на что взрослый омега покачал головой, с утра мутило и есть сладкое он не хотел.
Завуч ушёл, а Женька застегнул карман своего кожаного жилета полный конфет, в джинсы ещё засунул те, что выпали из пакетика на пол, теперь этому болтуну надолго хватит… Мимо пробежали близнецы. Придурки. На Женьку они даже не посмотрели, у Бабы Наты забрали быстро свои вещи и смылись в направлении главных дверей школы. Подойдя к расписанию, Женька увидел семинар у художественной группы скульпторов. Придурки! Чё с них взять!
— РОСТИСЛАВ!!!
Чего это директор орёт?.. Прямо на глазах у Жени какой-то высокий грузный мужик передал школьному врачу… Суруханов? А что случилось то?
— Евгений, — напротив Жени остановился директор.
— Слава, что с Сурухановым?
— Евгений, Георгий Суруханов обедает с вами в столовой? — Слава поправил лохматые сине-зелёные пряди своего любимого.
— Эээ, нет, я его вообще никогда не видел, — Женька осматривался вокруг, но шёл урок и в коридоре на первом этаже никого не было.
— От тебя пахнет земляникой, — директор подошёл к студенту ближе и нагнулся к Жениному лицу, втягивая носом самый любимый запах своего истинного омеги.
— Я, я конфету съел, гадость конечно, но просто земляникой пахнет, а что всё-таки с Сурухановым?
— Упал в обморок и, похоже, что омега просто давно ничего не ел, сейчас Ростислав осмотрит его... откуда у тебя столько конфет? — директор показывал на джинсы омеги, в карманах которых торчали белые фантики.
— Не-не, это не моё, это Сёмке, он их любит, — Жень похлопал по карманам, откуда снова выпала конфетка и директор, чуть улыбнувшись, подняв сладость, положил её себе в пиджак.
- Женя, ты совсем, совсем не хочешь сладкого?
— Нет. Бее, не хочу, — и чуть тише, — вечером ты же приготовишь свой рулет с мясом, ты же обещал, мм? Мм?
— Да… Да, конечно, у вас всё? Уроки, репетиции?
— Да, Сёмыча жду, Лёшку тоже, на каток хотели пойти, мне ведь можно? — Женя не хотел идти домой один и ждать Славу тоже дома один не хотел, его здоровье было на высоте, и он желал многого, в частности сходить на каток тоже было в его сегодняшних планах. Кто знает, что будет завтра, а вот вечером, набегавшийся на катке омежка, ждал вкусный ужин, но больше всего Женя ждал любви своего директора, так как тот жарил омежку до обморочного состояния. Но всходило солнце, и Женька опять чувствовал себя живым, по настоящему живым, без всякого бронхокорта, без всяких глупых мыслей достать адреналина, без всякого — существовать, а просто жить.
— Звонил твой папа…
— Не хочу ничего слышать.
— ...не даёшь рассказать мне об отце.
— Тоже. И вообще, Слава, это не школьный разговор, нет у меня родителей, только ты и я, и я на катке буду только до четырёх, а потом ты же приедешь домой? — глаза Жени были печальны, лишь только этого альфу омега признавал и всё, о родителях омежка и слышать ничего не хотел, слишком много боли было в прошлом. Женя начал жить только тогда, когда стал нужным Славе, и никого впускать в разборки своего тёмного прошлого пока не хотел.
— Хорошо. Прости, мне надо узнать как Суруханов. Проблемный студент, во всех вопросах, впрочем, как и ты, — директор ещё раз погладил милого по голове, задерживаясь на подбородке. Родинка под губой манила, как и маленькие губки омеги.
— Ну я же хороший? — облизнулся Женька, чувствуя всё ещё сладкий вкус конфеты.
— Да, Женя. Ты самый лучший, — Слава глубоко вдохнул и выдохнул, отпускать не хотелось это маленькое омежье чудо, хотелось уединиться где-нибудь и сделать с ним всё такое нехорошее-хорошее, целоваться и целоваться, а потом любить и любить.
Никто не слышал, как разговаривали эти двое, кроме бабы Наты, что смотрела телевизор на своём посту, умело работая спицами. Старая бета была в курсе происходящего, но на своём веку повидала много и умела молчать. О том, как ворковали ученик и директор школы искусств, она уже и забыла, погружаясь в сто первую серию любимого сериала. А двое любили друг друга только глазами, здесь школа, так что оставались ещё и сердце, душа. Всё самое прекрасное с помощью рук и губ будет дома.
Директор покинул Женю, оставляя его в раздумьях, да и сам Святослав думал о том, что Женя был жив, чувствовал себя намного лучше после соединения с ним, что дух Талисмана не убил омегу, но признаков беременности он не наблюдал к сожалению. Рано. Рано говорил Святослав себе, всего неделя прошла, но должен же был этот чёртов Женька хоть сахар в чай класть?! Но нет, кислый лимон и всё. На кухне в вазочке были сладости, которые и сам директор не очень любил, но омега… Но омега должен был что-то есть, должен, должен, повторял, уверял себя Святослав, что-то вкусное и воздушное, что-то липкое и тянучее, что-то ореховое и шоколадное, так говорила бабушка — омега слупит всё! Но ничего этого пока не было. Женька сосал всё время свой любимый томатный сок и питался одним мясом, как мелкий, вредный хищник. Обворожительный хищник с волшебными лабрадоровыми глазами. Оставалось только верить и ждать. Надеяться.