"Нецелованный..."
31 января 2016 г. в 22:22
Если заходишь в школу, то сразу упираешься в широкую лестницу на верхние этажи. По правой стороне главное расписание для всех групп, загибаем за угол — питьевая вода, стеклянная стена по всему коридору — это столовая. Дальше, в глубь южного крыла, в тупике, фотостудия. Возвращаемся уже по другой стороне: горшки с цветками, куда сегодня меня омежки позвали, аквариум, дофига ненужной информации на стендах, кофемашина и… и… кабинет директора. Через лестницу по этой же правой стороне спортивный зал, переходящий в лыжную базу, есть отдельная дверь туда, а напротив длинная гардеробная, вглубь — обиталище скульпторов. Суруханов остановился напротив медкабинета. Его так долго не было в школе, и он не помнит, где же…
Близнецы прошли вперёд по обе стороны близко от омеги, больно толкая Гошу, Суруханов чуть не упал.
— Иди за нами Тараканов.
Том прошёл немного вперёд и остановился в узком переходе, опираясь спиной на полувыступ в стене. Белая рубашка, расстёгнутая на две пуговки сверху, трикотажный чёрный жилет, брючки с иголочки, про обувь Гоша тоже успел заметить — дорогая кожа. Том чуть положил ногу на ногу, руки в карманы, жевательную резинку медленно перебирал зубами. Тим стал у другого выступа в стене в такую же позу. Впереди — скульптурная студия, справа вход в подвал, электрощитовая, а слева возможно и есть склад.
— Суруханов, умер что ли? Открывай давай, — пнул ногой коробки с лампами Том, — тебе тут уже подарок принесли.
Значит склад всё же там. В узком маленьком перешейке коридора Гоша увидел дверь. Правильно, если за физкультурным залом есть база с лыжами, то с другой стороны тоже должно быть пространство и это пространство — склад. Открыв ключом дверь, Гоша в этом и убедился — за гардеробной находилось небольшое тёмное помещение.
Один из близнецов щёлкнул выключателем и зажёгся свет в каморке, где Гоша увидел большой широкий стол и стул, в уголке был ещё маленький обеденный столик и табурет, дальше на большом пространстве в темноте простирались стеллажи с банками краски, и много чего ещё, что Гошка не успел разглядеть, так как следом завалился кто-то, несущий коробки с лампами. На стол упала накладная, коробки посыльный поставил на пол.
— Пересчитывай, подписывай, ток побыстрее давай, время — деньги! — мужик ушёл, оставляя Гошу наедине с близнецами.
Том уселся на стул, а Тим побрезговал садиться на старый табурет, просто забросил жвачку в рот и пошёл прогуляться по складу.
Уткнувшись в накладную, Гоша нашёл количество товара, потом принялся вытаскивать люминесцентные лампы на большой стол. Омега сидел на полу, иногда по его заднице как бы нечаянно попадало носком кожаного ботинка, омега молча передвинулся на другую сторону. Том усмехнулся и продолжил качать ногой, выплюнув жвачку на пол. Гоша сделал вид, что не заметил, да и некогда было, грузчик принёс ещё коробку с лампами. На столе осталось мало места и, присмотревшись, Гоша увидел на стеллажах свободное место, туда и понёс лампы. Потом снова счёт, отбраковка сломанных ламп в пути. Оставалась третья тара, коробка была тяжёлая, поэтому Гоша складывал лампы по отдельности на стол, считая в уме.
— Здесь не хватает одной лампы и две разбито.
— А я что виноват?! Подписывай давай, — грузчик нагло смотрел на студента, думая про себя, авось прокатит, домой тоже надо чего-то привезти. Зря, что ли, он пашет?
— Я, я не могу, несите ещё три лампы, — Гошка встал и обошёл приёмочный стол, забирая лампы в картонных упаковках по несколько штук и унося на стеллаж.
— Где я тебе их возьму?! — заорал мужик. — Спишешь потом, мне время дорого, подписывай, давай, накладную и поскорее, мне ещё в другие места надо успеть! — брызгал слюной альфа.
— Дядя, успокойтесь. Вы разве не слышали нашего однокурсника? Он подписывать не будеееет. Неси ещё три штуки, а то забирай обратно свои херовы лампы и вали отсюда, нам же легче, — Тим встал сзади Суруханова, положив свою голову на плечо омеге, руки был в карманах, и сладким голоском продолжил: — Директора позвать?
Гоша замер от того, что под самым ухом услышал Тима. Голос был низкий, нотки хрипотцы были умело вплетены в речь гормональным фоном взрослеющего альфы, омежья сущность брала над разумом верх. Сглатывая, Гошка не шевелился, слишком вкусно, слишком интимно, слишком рядом, близко и безумно. Дыхание альфы, его запах, тепло тела… сердце Гоши предательски затрепыхалось.
— Ну? — недовольно и довольно громко сказал сидящий Том.
— Ааа чёрт с вами! — грузчик убежал, и не успел Тим кивнуть головой Тому вглубь склада, как альфа принёс три лампы, небрежно кинув их на стол. — Накладную мне!
Гошу примагнитило к Тиму, хоть голова альфа уже не лежала на плече у омеги, но он всё равно чувствовал жар близко стоявшего за спиной близнеца. Оторвавшись, Суруханов шагнул к столу, забрал трясущимися руками три лампы и унёс в склад.
Грузчик рвал и метал, покраснел весь от ожидания. Гоша вернулся и подписал накладную несмелой рукой, думая совершенно о другом.
— А печать, блядь, я буду ставить?! — заорал уже взбешенный альфа.
— Ооо, точняк, — Том встал со своего места, вспоминая что-то и, обойдя стол, нагнулся за омегой, из верхнего ящика стола вытащил прямоугольную печать. Подышал на неё и поставил штамп на документ. — Вали, дядя.
И опять около Гоши тепло другого истинного. Суруханов ничего не мог поделать с собой, не пошевелиться, застрял в пространстве. Дверь на склад закрылась с треском, стало тихо.
Гоша стоял молча, а за ним на близком расстоянии находились близнецы. Омега почувствовал, что кто-то из них медленно провёл пальцем по спине, от шеи и до поясницы, на ягодицах остановился, легко сжимая упругое полушарие в ладони. Суруханов сжался, а сердце предавало, предавало… покрасневшее ушко погладили пальчиком, вновь помяли ягодицу, только посильнее. Гоша услышал насмешки и, развернувшись, прижался к столу.
— Что надо? — голос тоже предатель, так как альфы услышали тайное в вопросе Суруханова и улыбнулись наглым оскалом.
— А то ты не знаешь, Жорик?
Внезапно Гошу подхватили под руки и потащили вглубь склада, туда, где Тим уже успел найти полутёмный уголок, подальше от окон и входа в склад. Никто не увидит, чем бы хотели заняться сейчас альфы с этим омегой. Гоша не сопротивлялся, сообразить ещё не успел, и лишь оказавшись на коленях, понял, что именно хотели от него альфы.
— Гоша, Суруханов, знаешь, — Тим медленно расстёгивал ремень, — задницы Люберских дорого стоят, придётся тебе поработать ртом немного, отец из-за тебя нас вчера ремнём отлупил, а когда он делал это, я молчал и думал о том, — ширинка брюк беззвучно расстегнулась, — что ты сегодня нам сделаешь всё наоборот, подаришь ласку, чтоб в другой раз не болтал ничего.
Перед носом омеги появился полувозбуждённый член Тима.
— Хм, Тим, так ты думал во время порки о том же, о чем и я? — Том лязгнул ремнём, ширинка брюк была открыта мгновенно, и Том тоже стал поглаживать свой возбуждённый ствол перед носом Суруханова.
— Я, я ничего не говорил, — попытался оправдаться Гоша.
— А это ничего уже не значит, Тараканов, идея нашего отца насчёт репетиторства нам даже очень нравится. Ты помогаешь нам, делая минет, а мы тебе с уроками, равноценный обмен, не правда ли, сука? — Том дёрнул омегу за волосы оттянув голову назад так, что у Гоши непроизвольно открылась челюсть. Альфа поводил концом члена по губам омеги. — Надеюсь, тебе зубы дороги?..
— М-можно поцелуй? — прося нежность, омега испуганно смотрел в колючие глаза Тома.
— Поцелуй?! Суруханов, ты чё сдурел что ли? Тим, он просит поцелуй! Это по твоей части! — загоготал Том.
Тим наклонился к лицу Суруханова: — Поцелуй? Гоша, понимаешь, я целую только того, кого люблю, например своего брата, а ты просто соска и всё, так что попробуй приласкать меня, у нас это не первый минет, ты не думай, но хочется разнообразия, понимаешь? — Тим всё же не удержался и захватил верхнюю губу Гошки, чуть прикусывая.
От боли Суруханов прослезился. Этого хватило, чтобы омега увидел над головой Тима счётчик времени. Природа даровала молодому альфе много лет жизни.
— Ты же сделаешь всё сам? На твоей шее много синяков, не хочешь добавки ещё, ведь так? Похоже, что кто-то ещё любит долбить тебя в ротик, но ты же не скажешь своему садисту-любовнику, что и мы не прочь позабавиться с тобой, — Тим приблизился ближе, и в губы омеги упёрся тёплый член альфы.
Гоша открыл рот и стал осторожно облизывать головку члена Тима, наблюдая за счётчиком… считывания не происходило.
— Ммм, Суруханов, да у тебя талант, — Тим улыбался Гоше, бережно придерживая омегу за голову, он не толкался в рот Суруханову, альфа знал меру, знал, как приятно получать удовольствие от мягкого тёплого языка, Том, бывало, делал ему минет, когда Тим выручал брата перед отцом, поэтому сейчас альфа наслаждался. Суруханов сосал медленно и неумело, и это нравилось Тиму, очень нравилось.
Том стоял рядом, он водил рукой по пенису, ожидая своей очереди, и он тоже знал, что Тим любит медленно и нежно, а вот он нет, пожестче, пожарче, побыстрее. Больше всего альфу сейчас возбуждали огромные испуганные глазища омеги, это дико заводило видеть член любимого брата у кого во рту. Том внезапно притянул Тима за голову и впился в его губы, целоваться он не умел и не любил, но какая-то ревность вдруг захлестнула Тома, что кто-то другой, а не он сам делает приятное его брату.
— Что, так картинка возбудила, малыш? — Тим обламывал иногда брата, родился он на несколько минут раньше, чем Том, поэтому, бывало, он называл его малышом, особенно в интимных играх друг с другом. Том конечно вскипал, вот сейчас, огрызнувшись матерком, брат-близнец наклонился и нагло поцеловал влажные губы Суруханова.
Гоша сходил с ума от того, что происходит. Альфы поцеловали его сами, не так, конечно, как мечтал омега, но всё же поцеловали. Гоша не думал, что всё так просто получится, но Суруханов своего добился и сейчас уже видел над головами Люберских счётчики времени… Зелёные. Почему они зелёного цвета?! Ведь альфы совершают надо мной насилие, но я не могу считать у них жизнь? .. Почему всё так… Додумать не дали, в рот омеге настойчиво стал долбиться Том, этот уже властно держал за светлые волосы омегу. Было не противно, хоть Гоша никогда и не держал во рту чужих членов, но было не противно. Волосы в паху у альф были чёрные и кудрявые, пахли шампунем, члены солоноватые, что у одного, что у другого, но Гоша не понимал, почему же за совершаемое над ним сексуальное насилие он не может им отомстить? Гоша посмотрел на счётчик над Томом… время жизни… ПРИБАВЛЯЛОСЬ?! ..
— Что упрямишься, Тараканов? — тяжело дышал Том, трахая омегу в рот.
Гоша опомнился и закашлялся от увеличившегося члена Тома.
— Том, ты же не хочешь, чтобы Тараканов сейчас здесь блеванул и обломал нам весь кайф? Помедленнее, помедленнее, малыш, и получишь своё, — Тим поводил набухшей головкой по губам омеги и Гоша, прибывая в шоке, стал брать в рот чуть поглубже, Тим не двигался сам, только щупал рукой волосы омеги на голове, отмечая, что они жестковаты, как проволока, — видишь? Тараканов может, если захочет.
Гоша поражался тому, что его дар предательски не проснулся, а время работало только в другую сторону, ведь омега делал своим альфам минет, дарил наслаждение. Даже если и против своей воли, но Гоша прибавлял минуты жизни парням. Суруханов всё не верил увиденному, он всё ждал, что счётчики над головами Люберских загорятся красным, что минуты побегут вперёд, а не назад, и только лишь когда рука Тима сильно прижала голову Гошки к своему паху, омега опомнился и попытался оттолкнуть Тима… Альфа успел кончить омеге в рот и на лицо, марая рубашку.
Вытащив член, Тим ещё тяжело дышал. Гоша кашлял и выплёвывал пряно-солёное семя из-за рта. За волосы дёрнули назад и в рот снова воткнули член, глаза у омеги был закрыты, ресницы слиплись от слез отчаяния, но Гоша на отголосках разума, понял, что это Том. Альфа сильно несколько раз трахнул Гошу в рот и выплеснул сперму. Омега слышал стон альфы сквозь стук своего сердца в висках, Гоша оттолкнул и Тома, выплёвывая содержимое рта на пол… Слюна смешалась с выделениями альфы, голодный Гоша был накормлен до отвала альфовским семенем. Суруханов всё сплёвывал и сплёвывал на пол сперму близнецов, плача в душе от того, что фокус со счётчиком не удался, истинные не поддавались гипнозу.
— Прикольно было, да Тим? - Том, вытащив из кармана жилета пачку влажных салфеток, достал пару и обтёр шишки себе и Тиму. Альфы вытерли ещё руки салфетками, одели брюки и, застегнув синхронно ремни, присели напротив молчаливого Суруханова.
Том оттянул за волосы омегу, а Тим теми же салфетками, что и вытирал руки, вытер слюнявые губы Гоше и прошептал в них:
— Поцелуй заслужить надо, Суруханов, возможно я подарю тебе его, когда сосать будешь лучше. Не забудь, в два у машины, вечером повторим, — Том отпустил Гошу, и альфы покинули склад. Дверь хлопнула. Суруханов так и стоял на четвереньках на полу. Перед лицом на полу была двойная порция семени альф, смешанная со слюной и солёной влагой из глаз омеги, но Гоша ничего не видел. Он плакал. За что? Почему я? Почему всё так в жизни больно…