Новогодняя сказка или история омеги-считывателя

      Прежде чем приступить к замене сломанного замка, Суруханов напился на кухне воды, сел на потрескавшийся табурет и отдышался. Успел. Успел купить продукты, магазин работал до девяти вечера. Замок это потом, главное брат, и Гоша выдохнув, направился к себе. В комнате было тихо, свет горел, всё вроде было нормально, за исключением разбросанных ампул и таблеток на столе. Гошка ревниво собрал драгоценные уколы и убрал в стол, от греха подальше. Он разговаривал всё это время, болтал без умолку, так как проверил уже, что дядьки дома не было, а Андрюха заинтересованно смотрел на младшего брата. Омега быстро вымыл два больших мягких мандарина, прямо перед Андрюхой стал очищать кожуру, пусть смотрит, аппетит разгуляется, пельмени уже булькали в кастрюле.       Андрюха весь вечер мычал в слух, напевая песню. Он её сам придумал, рэпчик, суть её была проста: встану и просто разорву на куски. Понятно кого. Но это как-то успокаивало. Ритм вытачивался, жаль, что это только в уме, записать бы… да как сказать Гошке… Но ближе к возвращению брата Андрюха и сам не заметил, как стал вслух произносить «бью». Он понял это только тогда, когда хлопнула входная дверь, тогда он произнёс «пью», потерялась буква б, но сосредоточившись, он всё же чётко и негромко произнёс «убью». Андрюха замер, и от того, что смог сказать хоть какое-то слово за последнее время, и от того, что ждал, кто появится в двери. Что-то очень долго, но это точно был не «он», так как альфу омега чувствовал. Таблетки плохо помогали, они раньше вообще не были нужны, когда он жил со своим мужем. Это было, да, и было много хорошего, но всё перечеркнула «постельная» болезнь, а истинный супруг оказался слабаком. Нет, не о таком альфе Андрей мечтал, я мечтал о сильном, крепком и, главное, умном, о верном плече, способном в любое время быть рядом.       Хорошо, что не было детей. Истинность угасла в тот миг, когда муж просил понять меня и простить за то, почему он расстаётся, потому что такой омега не может вдохновлять его, ведь Андрюшенька теперь инвалид. Сам он инвалид. Я выберусь из того, что я есть. Я смогу, ради моего Гошки, что прятал сейчас уколы в стол. Я не видел, как дядька рассматривал лекарство и таблетки, но они были разбросаны по столу, не к добру всё это. Брательник припёр мандарины, от запаха которых не то что слюни, слёзы потекли. Не часто, но балует растение, то бишь меня, больше себя я ничем назвать не могу. Вкусно… Боже как это вкусно. Мягкая сочная мякоть, это так божественно, ммм, не передать словами как упоительно чувствовать сладкие дольки мандарина на языке, при этом слушая болтовню брата. Он занимался, бегал на стройку, ему дали денег и… булочек? Булочек?       — Я тебе дам только одну попробовать, а то пельмени есть не будешь, а потом ещё, они такие вкусные, такие вкусные, пальчики оближешь… ну я оближу, — улыбающийся Гоша удрапал к рюкзаку на кухне, вытаскивая ароматные булки. Они всё также были аппетитными, Гошка только кончиком языка попробовал помадку, облизнулся, вспомнив их чудесный вкус, и, вытащив одну маленькую булочку, поспешил к Андрюхе, а приставив ко рту брата сдобу, сделал глаза круглыми от чужого удовольствия, что брат улыбнулся. Гошка прижал к себе Андрюху, взмахнув капельки солёной водицы с глаз, а через несколько минут стал кормить брата горячими пельменями, дуя на каждый. Предварительно он обмакивал пельмень в холодную сметану с нарезанным мелко зелёным луком, а потом осторожно подносил мокрый мелкий пирожок к губам брата. Вот так и ели. Гошка скормил Андрюхе белый и чёрный хлеб, так надо. Только поев, Андрюха захотел в туалет, пришлось подать судно, а мокрый памперс выкинуть. Гошка посмотрел на часы… Есть время. Есть, может и не вернётся дядька, так как стащил все мои скромные сбережения.       — Андрухан! Куууу…паться!       — Мммммммм, — протяжно замычал брат. Ой как не хотелось ему сейчас в ванной валяться, он так поел хорошо, а потом ещё и в туалет сходил, долго терпел, пока Гошка придёт, не хотел гадить снова под себя.       — Чего?! Мыться-мыться! — Суруханов младший уже стаскивал Суруханова старшего на пол, на расстеленное покрывало, не слушая недовольное мычание брата, а потом перетащил в ванную, где также быстренько и раздел. Теперь Гошке казалось, что болело всё: голова, плечо, шея, надо было холод приложить на ушиб, но времени на это не было. Как так получается? Время есть, и тут же его нет? Пофиг, я потерплю, а с брата нужно тщательно смыть все массажные крема, чтобы кожа дышала. Гошка уложил Андрюху на специальный лежак в ванне, и не дожидаясь, пока вода полностью наберётся, стал мыть голову брату. Волосы у Андрюхи были такие же светлые, только покудрявее, да и отрасли за последнее время. Гошка массажировал голову брату, тот балдел, ещё Гошка напевал песенку… внезапно замолчал, мелодия была из джипа Люберских. Вздохнув, стал ополаскивать голову Андрюхе. Вода была горячая, но так надо было, и Андрюха терпел. Ещё с первого раза врачи сказали Гоше, что больного нужно мыть только горячей водой и растирать умеючи всё тело. Гоше не умел, научился, закрывая уши на возмущения больного. Надо — так надо.       Булочки разделили пополам и чай братья пили уже вместе. Укол поставлен, массаж Гоша сделал брату в ванной , таблетки выпиты. Время не щадит никого, оно берёт своё. Гоша почитал газетку брату на ночь, пока проветривалась комната вставил замок входной двери квартиры, в раздолбанное гнездо, потом почистил брату зубы, расчесал волосы, показал омегу в зеркале, на что Андрюха кивнул с улыбкой, это означало спасибо. Была уже полночь. Сбросив свои тряпки перед сном, Гоша услышал удивлённое мычание брата, он уже различал, когда Андрюха злился, когда был доволен, а вот удивление... Гошка повернулся, Андрюха смотрел на него, вернее на ажурные плавочки… О-о, Суруханов, тот что младше, занервничал, совсем забыл что сегодня произошло… нет, он не забыл, он помнил всё до мельчайших подробностей, но это так глубоко было запрятано в душе у Гошки, что он хотел об этом подумать, когда выключит свет и ляжет спать, а тут такое дело… И чего бы соврать? Как бы вывернуться, не могу же я сказать что это всё Люберские и… и…       — А… а это я купил себе на распродаже, ну я же омега, что? Я тоже у тебя такие видел, дааа, и нечего на меня так смотреть, нечего, вот! И всё, давай спать! — раскомандовался Гошка, вытащил свою половую лежанку, прошлёпал босыми ногами по исшарканному от краски полу и выключил свет. В комнате стало темно, только с улицы сквозь окно пробивался лунный свет, омежка на цыпочках протопал обратно, нырнул под тоненькое одеяло и замер на боку. Теперь можно выдохнуть и вспомнить всё то, что произошло за день: школа, Люберские, дядька, бригадир… ничего стоящего, как и всегда, кроме сладких трюфельных булочек… На картинке ароматной выпечки омега понял, что не силах больше удерживать мысли и отпустил их, быстро падая в гости ко сну…

***

      — Сони Пэтерсон! Откройте! Сониии! — комендантша стучала по двери комнаты проживающего в общежитии студента. — Простите, Ростислав Ярославович, что так получилось, но у нас действительно больше нет мест, как кроме этого, летом будет строиться новое общежитие академии искусств и тогда будет много номеров, а пока только здесь, тем более этот омега мне сегодня сказал, что уезжает после Нового Года домой к себе, а вернётся ли — не знает ещё. Похоже, что ему не нравится у нас в городе, или что-то там у него с родителями, я так и не поняла, — пыхтела бета, продолжая стучать по двери, — да и знаете, это хорошо, что вы поживёте с ним в одной комнате, а то, — уже тише, говорила бета, — он тут у нас недавно чуть не умер, наглотался таблеток, так что присмотрите за ним, мальчик так спокойный, он всё время в приставку играет, вот как сейчас, скорее всего в наушниках, поэтому не слышит, а запасной ключ у него в комнате, я сама, дура, отдала. — Сониии!       Ростислав и не ожидал, что сегодня будет ночевать здесь, в общаге, а не в квартире Мстислава. Средний брат приехал от отца, похоже что тоже останется в этом городе, как и Святослав. Хмм, чем-то всё же привлек нас этот город, причём всех троих. А так как у Жулио и Мстя всемирная война ещё не закончилась, то Ростик решил не стеснять «пылких влюблённых» и переночевать в студенческом общежитии, отвергнув и предложение Святослава побыть у них в гостях. Какое там? Усмехнулся Ростислав. Только на Женечку ему ещё не хватало смотреть. Милаха ещё от священного дня не отошёл, у них случки чуть ли не каждые пять часов, нет. Святослав обещал завтра оформить квартиру на их же этаже, в принципе, почему нет? Все трое Князевых отвоевали три квартиры на десятом этаже элитного дома. Ростислав смотрел сквозь комендантшу. Сони. Совпадение? Возможно. Возможно права бета и в том, что так будет лучше, если я поживу в его комнате. Всего несколько дней до Нового Года, это верно, но мне Сони не говорил что даст дёру. Дааа, в тихом омуте черти водятся… похоже что омежка действительно в наушниках и ни черта не слышит.       — Мадам, должен же быть ещё у вас один ключ, два жильца — два ключа, но и комендант тоже располагать запасным, ну, обычно так, — сделал предположение Ростислав Ярославович, и оказался прав. Бетка выпучила глазки, они стали такие счастливые, так как Марина Павловна вспомнила, что в ключницу она дааавно не заглядывала, всё устройство в общагу прошло ещё в сентябре, она и забросила это дело, а тут нарисовался импозантный интересный мужчина. Эх, жаль, что альфа. Бету — мужика бы ей, да такого же. А с альфами связываться себе дороже, найдут себе омежку текучую и забудут, что в мире ещё существуют пышногрудые женщины, что уж говорить об истинности. Нет, не мой вариант, подумала Марина Павловна и стала спускаться вниз с пятого этажа на первый, за ключом, по дороге всё жалея одинокую себя.       Ростислав присел на корточки в коридоре, снова усмехнулся. Я взрослый альфа, сижу в студенческом общежитии у двери какого-то беременного глупого омежки. Чем я вообще занимаюсь? Порааа, пора всё забыть, но прошлое так глубоко проросло во мне, что с корнями не выдерешь, да и не хочу я забывать его, не могу. С его смертью умер и я. Умер, да не совсем. Жив покуда. Мм, что за жизнь? Ростик обхватил голову руками, зажимая в руках светлые кудрявые пряди. Куда эта бета запропастилась? Может и нет там этого Пэтерсона… фамилия какая-то знакомая, слышал, слышал… мм, где? Где-то, где-то… Пэтерсон, Пэ-тер-сон…       — Ростислав Ярославович…       — Мм, что? О, Сони! — на Ростика сверху вниз смотрел голубоглазый омежка, на шее которого висели наушники, плеер прищеплен на рубахе, в руках контроллер от приставки. Омежка был завёрнут в небольшой красный клетчатый плед, он просто услышал стон за дверью, когда оторвался от поединка и пошёл попить воды и съесть витамины.       Ростислав проморгался и, улыбаясь, встал. Глаза. Это же просто нереально, что у омеги такие красивые глаза. Ростик стоял молча, а Сони уже начал нервничать по поводу того, что врач из школы пришёл к нему домой. Что, что могло произойти, что, кто, он сказал, он всем рассказал, что я беременный? Омеженька стал теребить плед, пугаясь альфу ещё больше.       — Здравствуй, Сони. Я твой временный сосед по комнате, мм, только на сегодня, ну максимум на три дня, а потом я перееду в свою квартиру, так что, привет! — Ростислав протянул свою лапу оторопевшему омеге. — Понятно. Заходим, а то я уже устал тут сидеть, — Ростислав повернул копию себя лицом в комнату и, чуть подтолкнув офигевшего омежку, зашёл сам.       Увиденное Ростиславом было приятным. Всё чистеньким, комната убрана, две кровати, корпусная стенка с полками, в центре которой находился телевизор, тут же на полу лежали большие наушники, ещё один контроллер, игры рядом стопочкой, на жк замер игрок, стреляющий в кого-то. Хмм, войнууушка! Сто лет не играл! Тумбочки справа и слева, окошечко, шторки в клетку, молоко и пирог на столе. А вот это уже хорошо.