Редкие Встречи

      Во что превратилась земля? Разве видны теперь с высоты панорамы огромных городов и просторные пейзажи ещё не застроенных ландшафтов? Да и остались ли места, которых не коснулся человек своими руками? Моря разрезают безжалостные корабли, над полями и лесами поднялись самолёты - лёгкие планеры, перемалывающие острыми винтами воздух, а в городах висел тяжёлый смог, отдающий металлом и огнём. Страшное время, где нет места таким странным и не поддающимся всеобщему прогрессу чувствам, как вера в добро или надежда на справедливый мир, а все слова, что бросаются на ветер сотнями лживых языков, обещая жизнь в золоте каждому нищему пройдохе, не более чем пустой звон сгнивших колоколов.       Колокол звонит по каждому из нас. Они звонят по морали и совести, которые удерживали людей от взыгравших сверх всякой меры грехов и желаний. Звонят по людям, растерявшим веру в добро, по земле и воде, которые вторили святым перезвонам тяжелыми стонами боли, подчиняясь беспощадным воротилам прогресса.       Девушка, одиноко стоявшая на краю подобия аэродрома, молча сжимала в тонких бледных пальцах светлую шаль. Взгляд её устремлён был на раскинувшуюся перед ней площадку - жалкое и относительно ровное место, на котором в ряд выстроились неказистые самолетики. Не чета тем кораблям облаков, которые просматривались в прозрачном будущем этого мира. Какая-то сотня лет, может меньше, и ввысь с яростным рёвом раскаленных двигателей поднимутся суда, способные перевозить целые здания, не опуская их на землю. Они разорвут небеса, и ангелы уже не смогут подниматься на эти высоты. Люди завладеют небесами и закопаются в землю, изроют непоколебимые недра Земли и доберутся до тех мест, куда человек ступать не должен был.       Подобно хирургическому лезвию, вскрывающему тело человека до самого сердца, перебирая каждую кость, люди раскопают и раскроют, взрежут каждое таинство и не оставят ничего от секретов. Для них запретный плод станет лишь новой вехой открытий... Пока что это все лишь призраки уже свершившегося будущего. Они обретут плоть и кровь. Родятся нужные люди. Все встанет на свои места, играя нужные роли, и тогда, когда сломится стратегия, напророченная богом.       Они обретут свободу. Преступит человечество последнюю ступень перед анархией, и Судьбы больше не будет существовать. Наверное, это страшно.       - Да, страшно, - тихо соглашается незнакомый, но все же до боли родной голос, а хрупкого плеча девушки касаются огрубевшие от постоянной работы ладони с сильными пальцами. Юная леди даже не оборачивается, чуть улыбаясь родному теплу за своей спиной.       - Здравствуй, брат мой.       - Здравствуй, Феро, - уха касаются тёплые губы, а кожу, привычно прохладную, обжигает дыхание, - непривычно видеть тебя в женском облике.       - Ты же знаешь, мои истинные сосуды всегда немного упрямы. Им нужно что-то пообещать, надавить, пожалеть или вызвать жалость. Язык силы они, в отличие от тебя, не понимают. А эта девушка почти что была мертва, даже напрягаться не пришлось, - только развернувшись, Люцифер успевает сорвать с губ брата свой собственный «запретный плод» поцелуя. Архангел, впрочем, совсем не против почти целомудренного касания, легко подхватывая её на руки.       Падший приглушённо фыркнул, когда все же отстранился, заглядывая в синие глаза Михаила. В них Люцифер видел и отражение собственных идей, видел мысли своего брата и возлюбленного, пряча голову на его груди. Где-то внутри ровно бились сердце. ***       Пара прогуливалась по пустынной набережной. Где-то вдалеке был слышен шум больших улиц, во многих театрах начинались представления. Где-то ругались люди и мирились, кто-то умирал или появлялся на свет... Находясь совсем близко, Архангелам не составляло труда чувствовать все перемены, все течения жизни, они видели мелькающих ангелов, собирающих души для Смерти, видели и тех, что благословляли только пришедших в этот мир, предрекая им уже написанную судьбу.       Их же не видел никто. Хотя, возможно, и не хотели видеть. Разве желанно будет узреть Архистратига, выполняя рутинную работу? Или Дьявола, что давно уже в клетке и проклят не меньше тысячи раз? Нет, каким ангелам это нужно? А демоны... Им слишком выгодно сохранять в тайне эти встречи, пусть так и будет.       Девушка устало опустилась на тихо скрипнувшую лавочку и закрыла глаза, просто наслаждаясь тихим вечером и приглушенным светом благодати присевшего рядом Архангела. Он взял её за руку, нежно перебирая тонкие пальцы, и мягко прижал её к себе под недовольное тихое мурчание - Люцифер чувствовал себя уязвимым, когда его вессели были миниатюрные, как эта несчастная, попавшая под горячую руку пьяного отчима... Почти нормальная и жалкая ситуация. Дьявол осторожно расстегнул рубашку на брате и коснулся груди над сердцем, сдерживая порыв выпустить свою силу на свободу. Он тихо вздохнул, чувствуя яркую силу брата, свернувшуюся внутри подобно пружине, которая в любой момент может выпрямится, освободить его, расправить крылья...       - Как у тебя успехи? - тихий шепот брата почти не нарушил тишину.       - Неплохо... Разреши клинок, - Люцифер поднял взгляд и отстранился, чуть отсаживаясь. Он напряженно смотрел на брата глазами невинной девушки, доверчиво протягивая руку за единственным во всей вселенной оружием, которое способно его убить, сидя перед Архистратигом Небес... Старший недовольно качнул головой, сжимая пальцами рукоять неизменного клинка, и вложил его в аккуратную ладошку. Тут же рукоять была схвачена и сжата, вторая хрупкая ладонь успокаивающее легла на щеку. -       Михаил, не волнуйся. Я уже тренировался, - Феро аккуратно перехватил клинок и с нажимом провёл по запястью. Света благодати почти не было, она плотно заперта внутри... - А теперь более рискованный способ. Не переживал только, возлюбленный мой.       Михаил чуть прикрыл глаза, не успев даже перехватить Люцифера, когда тот со вспышкой покинул вессель. Белым светом он взвился вверх, незримо для людей расправились огромные крылья, и резко свет исчез, а на камни опустился хрупкий человек - парень лет двадцати. Образ его дрожал, кончики пальцев и глаза светились благодатью, скованной внутри.       - Получается пока не очень долго, но... - Люцифер, сделав пару пробных движений, прошёл к удивленно молчавшему Михаилу, опускаясь на землю подле его ног. Он гордо смотрел на брата, хвастался своим умением. Так он почти что похож на человека, если бы не эта дьявольская улыбка и глаза дьявола во плоти. Неужели у него получилось?!       Михаил, не говоря ни слова, соскользнул на колени рядом с братом, проводя ладонью в миллиметра от его кожи - слишком идеальной кожи для человека - и шептал в самое ухо брата:       - Ты настоящий... Не Вессель, именно ты...       Улыбаясь, Сатана кивает, изменяя свою благодать, корежа её собственной силой воли и чисто дьявольским упрямством. Под пальцами Архангела проявлялась ткань и становилась плотной рубашкой темно-серого, быть может и чёрного цвета, приобретала форму и резко контрастировала с уже не идеальной кожей - появились тени у глаз и уголков соблазнительных губ, по тонкому носу, чуть вздернутому вверх нахальным вызовом идеальным чертам лица, рассыпались сотни рыжих веснушек...       - Пока что не больше двух суток удаётся удерживать себя вот так, но я готов рискнуть - у меня ещё два-три века впереди. К тому времени я смогу жить так гораздо больше времени. Надеюсь, ты будешь рядом, иначе мне это и не нужно, - ладони легли на плечи Михаила, заставляя того перевести взгляд на лицо младшего брата, - Это я, Миша. Я и никто другой. У меня тело человека, его подобие, и мои пальцы чувствуют касания так же, как то чувствуют пальцы обычного смертного. Мои глаза видят то же, что видит глаз человека, пусть и немного больше. Мои губы так же теплы, как и у весселей, но они мои, Михаил. И ничьи больше. Это странно, но это так... Интригующе. Волнительно даже, - губы поцелуями поднялись вверх по шее к губам Михаила, едва касаясь их, и жаркое дыхание смешалось на двоих, - Это острее. Сильнее. Ярче. Близко вплоть до самой благодати!       Ладонь вновь легла на кожу над сердцем весселя Архистратига, и Люцифер осторожно отпустил свою силу, позволяя руке провалиться внутрь "тела", где трепетала в волнении благодать старшего. Он боялся. Он так боялся за своего непутевого, порывистого и фанатичного брата, который одними своими исследованиями и любопытством мог навредить не другим. Себе! Не за людей боялся Архангел, а за хрупкого и ранимого Дьявола...       - Ты хоть понимаешь, как абсурдно это звучит, - вздохнул Люцифер, крепко прижимаясь к груди взволнованного брата, хоть и понимал, что не без основания он так переживает за него - Сатана слишком сильно желает свободы для себя и своих чувств.       - У меня получается многим хуже. Едва ли удается собрать силу на несколько часов...       Приближение ангелов братья почувствовали заранее и успели лишь коротко улыбнуться друг другу:       - До встречи!       Они знали, что их время скоро придет.