Не присылай ко мне ангела

Принц поторапливал своих людей. Он и раньше знал, что в лесах небезопасно, но теперь выяснилось, что ситуация намного хуже, чем он предполагал. Каким-то образом слухи о болезни короля просочились за пределы Камелота, и солдаты Ценреда уже вторглись на чужую территорию, эти гиены, почуявшие падаль. Артур сжал кулаки. Они жестоко поплатятся за то, что пытались убить его и всех его людей. Они заплатят за свои подлые мысли о захвате трона. Как только он вернется в замок, он придумает, как заставить Ценреда пожалеть. Рыцари ехали молча, никак не комментируя произошедшее, но все были мрачны. Артур повел плечами вперед-назад, разминая их. Мерлин, тихий и так разительно отличающийся от того дерзкого юнца утром, по-прежнему сидел впереди него: лошадь волшебника безнадежно потерялась. Принц обнаружил, что у него уже болят руки оттого, что маг практически лежал, облокотившись на него. Артур несильно потряс юношу. — Эй, хорош уже овощем притворяться. Волшебник не ответил. Он даже не попытался приподняться, чтобы облегчить неудобное положение принца. — Мерлин, сядь нормально. Ты забыл, кто я? Могу напомнить, и всю дорогу до Камелота пройдешь пешком. Не видя совершенно никакой реакции на свои слова, Артур решил действовать. — Стало быть, ты решил размять ноги. Мудрое решение, и лошадь заодно отдохнет, — он остановил коня и ловко спрыгнул вниз. — Давай, слезай. Принц взглянул на своего попутчика и переменился в лице. Мерлин, не имея теперь опоры, слабо цеплялся пальцами за гриву лошади. Его волосы взмокли от пота, глаза сами собой закрывались. Бледность застилала его лицо, и что-то подсказало Артуру, что все очень, очень плохо. Глаза наследника трона метнулись к повязке на руке юноши. Он приподнялся на носках, потянулся и едва коснулся лба и щек волшебника, как ему все стало ясно. В который раз за этот короткий поход принц ощутил, как надежда ускользает от него. И он в который раз горячо взмолился, чтобы она не уходила, а осталась здесь, с ним. — Мы должны остановиться, — объявил Артур. Дожидавшиеся его рыцари недоуменно переглянулись. — До ночи еще далеко, сир, — сообщил Леон. — Я знаю, но, — Артур взглянул на мага, — он может не дожить до ночи, если мы не займемся его ранением. — Сир, я лично осмотрел рану, — вмешался Галахад. — Мы сделали все, что было необходимо. Вы должны мне верить, я в этом разбираюсь. Моя няня была знахаркой и всему меня научила. — Да, но тогда вы не знали, что стрела, которой его ранили, отравлена, — мрачно возразил принц. — У него жар, он весь горит. Почему ты ничего не сказал? — сердито обратился он к Мерлину. Но волшебник не ответил. В эту минуту он находился далеко-далеко отсюда и при всем желании не слышал, что ему говорят. Он не видел, какими озабоченными стали рыцари, иначе очень удивился бы, что обеспокоенным больше всех выглядел сэр Галахад. Он не чувствовал, как чьи-то руки схватили его подмышки, опустили на землю и уложили на подстилку. Он находился в таком тяжком забытьи, что даже не ощутил, как его рану опять вскрыли. Вместо реального мира Мерлин очутился в каком-то особенном. Он, ежась от холода, ступал по каменному полу пещеры и, как ни старался, не мог заглушить собственные шаги. Почему-то казалось правильным не потревожить никого; он ощущал очень четко, что не должен быть сейчас в этом месте. Как будто он преступил грань дозволенного и не мог повернуть назад. Он шел на свет в кромешной тьме, маленький светящийся белый огонек вдалеке влек его, звал к себе. Не понимая, где находится, не зная, как здесь очутился, волшебник, повинуясь тихонькому, но настойчивому голоску любопытства, шел вперед. Белый свет все увеличивался в размерах, и в какой-то момент волшебник осознал: свечение исходит от человека, точнее, его одежды. Это была скрючившаяся на полу худенькая девушка, в длинном платье, цвет которого резал глаза. Она была так надежно укрыта им, что Мерлин видел только ее длинные, неземного белого цвета, волосы, и кусочек белой кожи лба. Юноша остановился в нерешительности. Девушка прятала лицо, уткнув его в согнутый локоть, поджав под себя колени и прислоняя голову к стене, создавая яркий контраст — молочные шелковые волосы и черная шершавая стена пещеры. Она ничем не показала, что заметила присутствие чужака, только встряхнула головой, открывая взгляду волшебника тонкие, бескровные губы. — Твой черед не настал; зачем же ты здесь? Уходи, убегай — надежда есть. Ты вернешься потом, когда будешь готов, А покуда оставь мой временный кров. Мерлин уставился на таинственную девушку, приветствовавшую его такими странными словами. — Кто ты? Как ты здесь оказалась? Где мы вообще находимся? — он оглянулся по сторонам, все еще силясь вычислить, как сюда попал. — Уходи, убегай, — повторила девушка, не поднимая головы. — Почему? — Мерлин подошел ближе. — Почему я должен убегать? Как тебя зовут? Слушай, тебе что, плохо? — он склонился, протянув к ней руку, но девушка лишь отпрянула, опуская голову ниже, пряча лицо, и прошипела: — Ты нужен не здесь, ты нужен там. Ты мне не поможешь, погибнешь сам. — Ты странно говоришь, — протянул маг. — Ты имеешь в виду, здесь опасно? Здесь есть кто-то еще, да? Что он с тобой сделал? Поговори со мной, я вытащу тебя отсюда. Эй, можешь на меня посмотреть? Все будет хорошо, я обещаю. Я Мерлин, а как тебя зовут? Девушка, все так же, согнувшись, дернулась от смеха. — Не проси, не посмотрю: твое время не пришло. Забирать твою душу не велено. Ты будешь жить, тебя спасут. Ты знаешь и так, как меня зовут. — Нет, — обиделся Мерлин. — Совсем не знаю. Ты какая-то странная. Я не знаю, как сюда попал, но я планирую выбраться, и тебя вытащу. Только… Только вот он понятия не имел, откуда пришел и где искать выход. Он вообще ничего не понимал, а голова так некстати начала болеть… Во рту стало сухо, тело не слушалось. Мерлин устало опустился на пол пещеры. Жар во всем теле сменился ознобом, и волшебник закрыл глаза, чтобы побороть слабость. Сознание воспользовалось возможностью ускользнуть прочь, и юноша совсем забыл о пещере и таинственной девушке. Зато она не забыла. Она откинула волосы назад, и большие, в пол-лица, бездонные серебряные глаза уставились на волшебника. На ее белоснежном лице застыла неестественная кровожадная улыбка, и она протянула костлявую руку к Мерлину. Пальцы ее дрожали, но прикоснуться к магу она не решалась. — О великие боги, на все ваша воля, — прошептала девушка. — Но если я пожну его сейчас, он попадет на небеса. А если вы позволите ему жить еще, он отправится в ад. Его кровь так же отравлена, как и ее: его душа станет так же черна, как и ее. Она вскинула голову, будто прислушиваясь. Тень разочарования мелькнула на фарфоровом личике девушки, сменившись покорностью. Ее плечи поникли, она молча отвернулась от волшебника, накрывая лицо рукавом платья, закрывая глаза. Он не должен был встретить ее взгляд прежде, чем исчезнет отсюда.

***

— Сир, я понял, что это за яд, — объявил сэр Галахад, отвлекая Артура от его мыслей. Принц со вздохом убрал локоть с дерева, на которое опирался, и повернулся, взглядом спрашивая рыцаря. Весь отряд был в подвешенном состоянии, чувствуя настроение своего командира. Им пришлось опять остановиться, судя по всему, надолго: состояние Мерлина ухудшалось, теперь он, непрестанно ворочающийся, начал что-то бессвязно бормотать, и все попытки сбить ему температуру пока не увенчались успехом. — И у нас есть противоядие, — Галахад достал из походной сумки листья какого-то растения, бутылочку с каким-то лекарством и завернутый в тряпку порошок. — Если это смешать и добавить сюда цветки арники, кажется, они были у меня вот здесь… — он вдруг замер, будто ошеломленный внезапной мыслью, и посмотрел на горстку засушенных листьев в своей руке. — Что не так? — спросил Артур. — Чего-то все-таки не хватает? Рыцарь не ответил. Он опустил руки — одна все еще лежала в сумке, в другой был зажат ценный компонент противоядия - листья, — и взглянул на бессознательного волшебника. Артур, ничего не понимая, тоже уставился на Мерлина. — Он для вас очень важен, не так ли, Ваше Высочество? — вдруг совсем тихо спросил Галахад. — Важнее, чем любой из нас? — Что ты такое говоришь, Галахад? — резким тоном заметил принц. — Конечно, нет. — Но вы так печетесь о нем… — Только потому, что он поможет излечить отца. — А если бы не это, вы бы позволили ему умереть? Здесь, сейчас? Артур откинул мокрые пряди с лица волшебника, снова смочил тряпку и положил ее тому на лоб. Губы мага шевелились, но невозможно было ничего разобрать из едва слышного лепета. Эти закрытые сейчас глаза еще утром полыхали ярким огнем, неся смерть. Артур поднял голову. — Если бы не это, он бы оказался на эшафоте Камелота. И ты это хорошо знаешь. Рыцарь, будто успокоенный, кивнул. — Я сейчас же займусь приготовлением противоядия, сир. Просто… — Просто что? К чему эти вопросы? Сэр Галахад, мне не до пустых разговоров. — Я знаю, сир, и прошу прощения за это. Но, видите ли, дело в том, что из этих листьев можно изготовить противоядие, которого хватит только для одного человека. — Что? — Я говорю: если кто-то еще ранен, сир, мы в безвыходном положении. Яд действует довольно быстро. До замка два дня пути, а в лесу это растение не найдешь в это время года. Пендрагон смотрел на своего самого старшего, самого опытного рыцаря, на его лишь слегка побледневшее лицо, и понимал, что выжидательность и спокойствие на лице воина обманчивы. Самим принцем в одно мгновение овладела паника. Он не выдержит еще и такого удара судьбы. — Кто-нибудь ранен? — в тревоге крикнул Артур. — Скажите, если так! Даже простая царапина от вражеского клинка опасна! — Почему, сир? — Леон, стоявший в стороне, удивленно поднял брови. — У них были отравленные стрелы, как насчет холодного оружия? Мы не можем рисковать чьей-то жизнью, игнорируя это подозрение. — Но вы не рискуете, сир. Никто не ранен. — В самом деле? — Артур испытал неимоверное облегчение. Это поистине было чудом. — А то мы не сможем добыть еще одно противоядие. — А вы, сэр Галахад? — вдруг спросил Леон. Принц обернулся. Лицо рыцаря разгладилось, и он убрал руку с колена, прекратив его потирать. — Упал и немного ушиб ногу, вот и все, — сказал Галахад. — Не о чем волноваться. Сейчас начну смешивать ингредиенты, сир: времени у нас немного. Достав глиняную миску и ступку из сумки, рыцарь посмотрел на своего юного принца. Наследник трона впервые за долгое время позволил себе немного расслабиться. Он знал, что может доверять своему воину, раз тот обещал, то жизнь волшебника будет вне опасности. Галахад перевел взгляд на молодого чародея. Он не ощущал никакого сочувствия к представителю злобной расы, причинившей его семье одно только горе. Но раз для принца это важно, раз этот маг — ключ к выздоровлению короля, пусть. Галахад был верен короне и никогда бы не предал дом Пендрагонов. Он никогда бы не поставил свои интересы выше их. А потому он ничего не сказал про свою рану, неглубокую, но обжигающую его ногу болью. Он вытер выступивший на лбу пот. Симптомы отравления уже начали проявляться. Времени у него было больше, чем у чародея, но это, в конце концов, не имело никакого значения. Скоро он умрет.