Не присылай ко мне ангела

Дни и ночи для принцессы Камелота отныне проходили в покоях отца: она заменила брата на его посту. Моргана была дочерью короля, и сломить ее было непросто, но даже для нее надежда увидеть отца здоровым начала угасать. Гаюс делал все возможное, чтобы хоть немного продлить жизнь Утера до возвращения Артура, но этого было недостаточно. Ему не спасти короля. А кто может его спасти? Сможет ли волшебник, которого отправился разыскивать ее брат? — Леди Моргана, время обеда. Девушка с трудом оторвала голову от сложенных рук, приподнимаясь с края кровати отца и рассеянно глядя на служанку. Поднос в руках горничной не соблазнил измученную недосыпом и тревогой принцессу. — Я не голодна. Унеси. — Миледи, вам необходимо подкрепиться, — настаивала Гвен. — Вы не завтракали. Это никуда не годится — вам нужны силы. — Мне нужно, чтобы все было по-прежнему, — вяло отозвалась Моргана. — Понимаешь? Как я скучаю по старым временам! Чтобы моей самой большой заботой был выбор платья на пир… А самой большой тревогой — как бы Артур его не запачкал за столом… — Миледи… — Ничего не говори, Гвен. Я знаю: глупо. Но я только об одном прошу богов: даже если отец уже никогда не будет здоров, пусть бы он только пришел в себя… Только бы увидеть, что он в сознании, и тогда мне стало бы легче. Намного легче. Она поправила одеяло, нагнулась и поцеловала короля в лоб. Кто-то говорил принцессе, что люди все слышат, чувствуют и понимают, даже когда лежат в беспамятстве. Она очень надеялась, что отец почувствует ее заботу. Но она жестоко ошибалась: Пендрагон не знал ничего из того, что происходило в реальном мире. Один и тот же сон мучил владыку Камелота, не давая ему покоя ни днем, ни ночью, не давая забыться даже на одну короткую секунду. В этом сне он стоял в своих покоях и смотрел в окно, наблюдая приближение всадника в белом, следя, как тот спешился на Главной площади, бросая коня, повернулся к замку и поднял голову. Утер Пендрагон ни у кого прежде не видел такого лица: худого, обтянутого белоснежной кожей, страшного и зловещего. Взгляд глаз незнакомца пугал и завораживал. Они были цвета чистого, как снег, и смотрели неподвижно, не моргая. От этого взгляда стыла кровь в жилах, холодела душа. Утер ничего не понимал, кроме одного: время остановилось, замерло, его не заставить идти опять. Король давно знал, что произойдет дальше, но все же он поступил, как прежде: отвернулся от окна, судорожно задвинув шторы, попятившись назад. Но незнакомец уже был в комнате. Утер схватил со стола меч, но мужчина лишь покачал головой и уверенно протянул обтянутую белой перчаткой руку к монарху. — Твой час пробил, Утер Пендрагон. Король попытался поднять меч, но почувствовал, что движения сковало. Он попробовал позвать стражу — с уст не слетело ни звука. Он не мог даже смотреть на противника — длинный, сверкающий белизной плащ незнакомца ослеплял. Неизвестный мужчина наклонил голову и уверенно коснулся плеча короля, прошелестев слова песни, будто повторяя давно изученные строки: — Забирать твою жизнь, отдавать тебя в ад, За поступки свои потрудись отвечать… Последовавшая за этим вспышка заставила короля Камелота крепко зажмуриться… А потом все началось заново. Он не мог от этого освободиться, не мог уйти, не мог позвать на помощь. Он снова видел странного мужчину на площади, и хорошо знал, что будет дальше.

***

Мерлин стоял на берегу озера, ежась от холода и придирчиво осматривая свою руку. Сняв повязку, он обнаружил затянувшуюся рану - не слишком привлекательное зрелище, наверняка шрам останется. Но могло быть и хуже: он мог умереть от этой самой раны, и засохшая корка крови вместе с ноющей болью казались просто цветочками по сравнению с подобной перспективой. Кое-как перевязав руку снова, он натянул рубашку, накинул сверху куртку и присел у берега, грея дыханием ладони. Возвращаться к остальным не было ни малейшего желания. Их и без того небольшой отряд поредел: Артур отправил двух человек с телом сэра Галахада вперед. Мерлин не видел его мертвого, видел только плотно завернутое в одеяло тело, лицо было накрыто. А еще он видел взгляд, которым провожал Артур своего рыцаря. И на первом же привале волшебник наскоро привязал лошадь (доставшуюся ему от сэра Галахада) и бросился к озеру, стремясь немного отдохнуть, не в силах больше выдерживать повисшую в воздухе враждебность, напряженность. Он не просил, чтобы его спасали. Он не просил, чтобы кто-то жертвовал своей жизнью ради него. Да он даже не был в курсе, что стрела отравлена! Волшебник зачерпнул немного воды и брызнул ею в лицо, потом еще раз. Он буквально сбежал из Эалдора не потому, что принц предложил сделку, а только затем, чтобы не видеть больше этих неприязненных взглядов, не слышать шепотки за спиной. Его магия, как обычно, появилась, когда ее не звали, и он даже спас жизнь принца. И что с того? Что он получил в итоге? Такие же раздраженные взгляды и молчаливую неприязнь — только теперь от Артура. И это было хуже всего. Потому что Мерлин, как последний дурак, почему-то вдруг решил, что принц ему нравится. Потому что он не шарахался от магии, как все. Потому что не боялся находиться рядом с волшебником. Потому что… Потому что, черт возьми, Мерлин был наивным глупцом. Люди никогда не примут его таким, какой он есть. Пора бы уже привыкнуть. И смысл был уезжать из Эалдора? Там есть мама и Уилл. А здесь что? Рыцари, винящие его в смерти товарища? — Вот ты где. Почему мне пришлось разыскивать тебя по всему лесу? Мерлин глубоко вздохнул и обернулся. Артур, по-прежнему хмурый, стоял в нескольких шагах от него. — Ты не должен удаляться от отряда. Сейчас же вернись к остальным. — Не хочу, мне и здесь нравится, — заявил Мерлин и тут же пожалел о сказанном: не стоило дразнить Артура, вообще не стоило с ним говорить, пока он не в духе. Принц поджал губы: — Никто не спрашивает, нравится тебе здесь или нет. Ты должен быть там, где все. — С какой стати ты мне указываешь? Глаза будущего короля потемнели. Волшебник видел, что он все еще очень сердит, но ничего не мог с собой поделать: — В твоих словах слишком много «должен». Я ничего тебе не должен, кроме того, о чем мы условились. И, кстати, ты до сих не сказал, что это за таинственное поручение. Артур неспешно подошел к магу, так же неспешно схватил его за шиворот и встряхнул, как щенка. — Благодаря этому поручению ты все еще жив, — прошипел он. — Если бы не оно, противоядие досталось бы сэру Галахаду, а ты был бы там, где тебе и положено быть, как и всем колдунам этого королевства… — Так давай, — Мерлин смело взглянул ему в глаза. — Убей меня, если так хочется. — Теперь ты знаешь, что я этого не сделаю, — Артур отпустил его, а руку сжал в кулак, пристально ее разглядывая, будто жалея о том, что разжал хватку. — Если бы я знал, что сделал сэр Галахад… — Не смей произносить его имя! Волшебник сглотнул, выдерживая обжигающий взгляд наследника престола, и продолжил: — Если бы я знал, я бы никогда не согласился, чтобы он жертвовал собой ради меня. Я бы ни от кого не принял такой жертвы. Я знаю, что он был важен для тебя, и мне жаль, правда, очень жаль. Но ты не можешь винить меня в его смерти. — Что ты несешь! Ты же рад, что так получилось, что другой погиб вместо тебя, а ты остался жив! — И чему тут радоваться? Его смерти? Или тому, что ничего не изменилось, а стало только хуже, потому что теперь и ты, как и другие, ненавидишь меня? Да знаешь ли ты, что значит жить среди всеобщей ненависти, настороженности, презрения?! Ты, принц Артур, ничего не знаешь о моей жизни, не смей винить меня в том, что я остался жив, потому что если и есть здесь чья-то вина, то только твоя! Ты дал мне жить, ты выбрал меня, а не его, ты дал ему умереть, а не я! Мерлин, тяжело дыша, изо всех сил сжимая руки, смотрел на Артура, побледневшего, отступившего назад. Он мгновенно пожалел о своих словах. — Артур… Я не то хотел сказать, я… — Марш к остальным, — тихо и отчетливо приказал принц. — Убирайся, сейчас же. И если ты еще раз заговоришь со мной об этом, я заставлю тебя так сильно пожалеть, что ты на всю жизнь запомнишь, насколько тяжела моя рука.