Не присылай ко мне ангела

Он был свободен.  Молодой волшебник осторожно выглянул из-за поворота и, убедившись,  что никто его не видит, уже смелее шагнул вперёд и вдохнул полной грудью свежий холодный воздух.  Он был свободен.  До сих пор в это не верилось; но его отпустили. Сказали, приказ короля. Нового короля.  Мерлин поднял глаза на серое утреннее небо; слабо виднелось солнце, подернутое дымкой тумана, в воздухе пахло сыростью. Это было самое лучшее начало дня, и он смаковал его, отпущенный на волю, как птица, вырвавшаяся из клетки, и не надо было больше бояться, не надо было каждый вдох, каждый шаг свой сверять осторожно с настроением принца. Он мог уйти, вернуться обратно в Эалдор. Без препятствий. 
 Бодро зашагав по мощеной улице, лёгкой улыбкой встречая прохожих, исполненный оптимистичных надежд на будущее, Мерлин прошёл Главные ворота, поплутал по узким извилистым улочкам и почти уже вышел за пределы города, когда внезапно остановился и обернулся. Со своего места он хорошо видел возвышающийся грозный замок, окружённый крепостной стеной. Там, в этом замке, хоронили старого короля и скоро коронуют нового. К этому времени он будет далеко отсюда. Юноша неотрывно смотрел на твердыню Камелота, смутно представляя себе все, что там творится. Артур, наверное, совсем разбит. И его сестра, принцесса… как это, должно быть, тяжело для них. Мерлин не знал своего отца, поэтому даже представить себе не мог, что чувствуют дети Утера. Но если бы у него отняли мать, он был бы не в меньшем отчаянии, чем Артур. Его можно понять. Мерлин не смог выполнить своё обещание, но его все равно отпустили. Что это было, слабость принца? Милосердие? В любом случае, теперь он мог вернуться в Эалдор. Маг сделал ещё пару неуверенных шагов и остановился. Он чувствовал, что своим уходом из деревни сжёг за собой все мосты. Пора честно признаться себе: ему нет пути назад. Что ждёт его на Родине? Опять переглядывания, перешептывания, а то и открытая ненависть! Раньше они лишь подозревали, теперь же они знали, что он обладает магией! Закон есть закон. И если они увидят, что его не казнили, то легко могут устроить самосуд. Он был изгнанником, ему не место среди них, их родичей, их детей. Они будут бояться его и ненавидеть. Все станет только хуже. Мама может пострадать. И Уилл. Самые дорогие ему люди, ничем не повинные в его проклятье. Магия. Мерлин подставил лицо пронизывающему ветру, не ощущая холода: магия неожиданно защитила его, золотом переливалась на кончиках пальцев. Какая она? Разрушительная и убивающая, или все же не такая злая, какой ее все описывают? Она убила одного человека на днях и спасла другого. Как бы то ни было, она отравляла все его существование. Она позволяла ему чувствовать себя особенным, особого типа изгоем, обычным деревенским мальчишкой с необычным секретом. Он свыкся с тем, чего не мог изменить. Но сил на борьбу не осталось; уход из деревни стал настоящим избавлением. Конечно, ему не на что рассчитывать и в Камелоте, но здесь его хотя бы не знает каждый встречный. Никто не сжимает зубы, не торопится перейти на другую улицу, не сплевывает на землю, встречая его. Мерлин огляделся. Люди вокруг спешили по своим делам, совершенно не замечая его. Он мог легко затеряться в толпе. Уже за одно это он был должен Артуру. Мерлин стоял один на дороге, колеблясь, не решаясь сделать шаг вперёд, но он не мог уйти прочь, назад, в своё прошлое. Ему совершенно некуда было идти. Он никому не нужен. Горькая правда состояла в том, что юноше негде было даже остановиться в Камелоте до того, как он найдёт работу. — Мерлин! Волшебник, очнувшись от своих размышлений, подскочил от неожиданности. Перед ним стоял пожилой мужчина, которого он видел в покоях короля несколько дней назад. Взгляд, устремлённый на мага, был все такой же строгий; одет мужчина был все в те же длинные одежды, и даже пахло от него все так же — травами. Должно быть, он лекарь, решил Мерлин, глядя на пузырьки с жидкостями, перемешанные с мазями в открытой сумке придворного. — Надо же, ты все ещё здесь, — морщинистое лицо лекаря немного разгладилось в лёгкой улыбке, и суровые ещё мгновение назад глаза вдруг стали добрыми. — Думал, ты сбежишь из Камелота как можно быстрее, пользуясь возможностью. Король Артур ведь может и передумать — закон никто не отменял. Мерлин сглотнул. Он это знал. — Что молчишь, язык проглотил? — придворный усмехнулся. — Меня зовут Гаюс, будем знакомы. Я лечу людей при дворе. — Я понял, — кивнул волшебник. — Не поможешь мне дотащить это до замка? — Гаюс кивнул на свою сумку. — Пополняю запасы трав и снадобий время от времени, — пояснил он. Мерлин пожал плечами и забросил сумку на плечо, охнув: он и не подозревал, насколько она тяжелая. — Разве ты не мог бы незаметно использовать магию, чтоб облегчить вес? — бросил лекарь, обходя парня по дорожке. Волшебник застыл, во все глаза глядя вслед уходящему мужчине. Не слыша за собой шагов, Гаюс оглянулся. — Не дрожи, это была шутка, — без тени улыбки произнёс он. — Ты все правильно делаешь. Проверял тебя на осторожность. Хотя, — подумав, добавил придворный, — не так уж ты и осторожен, раз все в твоей деревне знают о твоей магии. Мерлин поудобнее перехватил сумку и догнал старого лекаря, сопровождаемый пристальным изучающим взглядом. Всю дорогу до мастерской они молчали. Юноша сгрузил ингредиенты на стол, и без того заваленный медикаментами. Любопытство заставляло его с интересом озираться по сторонам, удивляясь всему увиденному. А посмотреть было на что: в небольшой комнатке Гаюс умудрился уместить, помимо шкафа, отдельно прибитых полок и стола с засушенными травами, порошками и всевозможными снадобьями, также и множество старых книг с пожелтевшими страницами. Все они, очевидно, были посвящены медицине. Личные вещи лекаря состояли из аккуратно сложённой стопки одежды и кровати, ничего лишнего, ничего примечательного, весьма скромно. Взгляд мага упал на диковинную маску с прорезями для глаз, носа и губ, украшенную перьями. — Это привезли мне в подарок из одной далекой страны, — сказал Гаюс. Мерлин кивнул. Теперь он гадал, что таится за соседней комнатой, дверь в которую была закрыта. — Она может стать твоей, если захочешь. Мерлин оглянулся. Старый лекарь пояснил: — Эта комната. Ты можешь жить в ней. — Что? — Ты ведь не хочешь возвращаться в Эалдор, — с уверенностью произнёс Гаюс. — И наверняка ищешь, за что бы зацепиться в Камелоте. Можешь жить у меня, если будешь помогать мне разносить лекарства, собирать травы, толочь порошки. Я уже стар и не отказался бы от помощи. Ах да, ещё нужно будет убираться в комнатах и чистить аквариум для пиявок. — Аквариум? — повторил Мерлин, явно предчувствуя неладное. — Да это пустяки, — отмахнулся лекарь. — Один раз его чистил даже принц, а он у нас известный неженка. Ничего страшного в этом нет. Волшебник не решался ответить. С одной стороны, предложение жилья поступило слишком неожиданно, с другой — как это было заманчиво! У него не было ничего в Камелоте, и внезапно он получал целую комнату в замке, работу! Перед ним откроется совсем другая жизнь! Может быть, все наладится! Но… — Зачем вам это, Гаюс? — напрямую спросил Мерлин. — Вы знаете, кто я… что я колдун, — с усилием произнёс он. — Вы настолько мне доверяете? Я могу быть опасен. Большинство людей не пустили бы меня даже к себе на порог. Гаюс пожал плечами. — Я сам практиковал магию несколько лет назад, когда она ещё не была запрещена. К тому же, если уж принц Артур пустил тебя к своему отцу, к своей сестре, с чего бы мне не доверять тебе? Это прозвучало убедительно. И все же у Мерлина осталось ощущение, что лекарь что-то не договаривает. В любом случае, выбор у него был невелик, если он вообще был. — Что ж, Гаюс, я… — он замялся. — Ты не останешься? — Я… останусь. Да, — юноша чувствовал себя неловко. Придворный же, улыбнувшись, подтолкнул его в сторону запертой двери, подошёл к ней сам и открыл. — Устроит? — Более чем, — ошеломлённо сказал Мерлин, разглядывая своё новое жилище. Комната была маленькая, но в ней была настоящая (!) кровать с матрасом и подушкой, шкафом и небольшим столом. В Эалдоре постелью ему служил простой тюфяк, набитый соломой, расстеленный прямо на голом жестком полу. Преимущество налицо! Крохотное окошко выходило на Главную площадь. И внезапно Мерлин из бедного беглеца превратился в городского щеголя, приехавшего из провинции покорять столицу и добившегося жилья в главной крепости Камелота, с видом на главную площадь города. — Спасибо, — спохватился волшебник. — Гаюс, это много для меня значит. — У меня такое чувство, что ты нам пригодишься, — задумчиво произнёс старый лекарь и вернулся в свою каморку, чтобы разложить пузырьки с зельями по местам. И вновь у Мерлина появилось ощущение, что от него что-то скрывают, но он тут же отогнал эту мысль. Все было слишком хорошо, чтобы переживать из-за пустых подозрений.

***

В замке Камелота легко можно было заблудиться: он весь состоял из витиеватых лестниц, длинных извилистых коридоров, запутанных ходов, секретных комнат, о которых знали лишь приближённые короля, узких башенок с крутыми подъемами, огромных просторных покоев господ, скромных, ничем не примечательных комнатушек слуг с низенькими потолками, залов для торжественных собраний и «рабочих» помещений, вроде кухни и оружейной. Слугам-новичкам, попавшим в необъятные просторы крепости, поначалу приходилось нелегко: они запоминали лишь, где темница, поскольку туда нередко отправляли провинившуюся челядь, да ещё погреб с хранившимся там вином и элем, так как путь в темницу лежал мимо двери погреба, в подземелье. Мало кто из господ, а уж тем более, из слуг, знал о существовании просторной библиотеки. Ее неизменный обитатель, Джеффри Монмута, любил коротать там деньки, вытирая пыль и ухаживая за своими сокровищами — книгами. Нередко его можно было застать заснувшим над толстым томом. Библиотека была его святилищем, книги — его детищем, и он всегда радовался появлению посетителей, пришедших обогатить свои знания, хоть и ревностно следил за тем, чтобы они не испортили его обожаемые книги.  Помимо библиотекаря, Джеффри был его и государственным церемониймейстером. Именно он был главным лицом на каждом торжественном мероприятии, что проводилось в Тронном зале дворца. Он ведал о делах королевства едва ли не лучше самого короля, досконально изучив законы Камелота. Именно к нему обращался Утер за советом в спорных вопросах, именно Джеффри знал с точностью до запятой, что гласит закон.  
 С годами ему становилось все тяжелее управляться со своими обязанностями, но Джеффри докапывался до истины с неизменным трудолюбием, даже если на это требовалось больше времени, чем раньше. Вот и сейчас, когда именно он должен был возвести на трон нового короля, пожилой придворный работал, не покладая рук.  
 Джеффри, сидя в библиотеке, перебирал документы из государственного архива — не спеша, тщательна ища нужные сведения. Гора проработанного материала высилась рядом, на соседнем столе, пока мужчина просматривал более новые данные. Близился вечер, а у него последняя свеча догорела ещё прошлой ночью. Надо было послать слуг за свечами и ужином, но у Джеффри совершенно не было на это времени, так он был увлечён своей работой. Блюститель закона сидел у окна, вчитываясь в строки при слабом вечернем свете, пока сумерки окончательно не опустились на город. Он умудрился закончить с последней стопкой документов как раз тогда, когда в комнате стало совсем темно.  
 Город жил своей обычной жизнью. Из своей обители Джеффри с грустной улыбкой наблюдал, как горожане возвращались с работы, запирали окна и двери, зажигали свет в домах. Никто из них понятия не имел о том, что знал он. Церемониймейстер со вздохом засунул кипу бумаг в папку в толстом кожаном переплете. Немного помедлив, он вдруг осознал всю важность своего открытия и засуетился, торопясь сообщить о том, что обнаружил. Необходимо было доложить принцу! Но как? Как сказать человеку, которого с рождения готовили к трону, что он не будет королем? Кто осмелится заявить Артуру Пендрагону, что не быть ему королём, никогда?  
 Джеффри Монмуте предстояло стать этим человеком. У него просто не было выбора.