Куда уходит любовь?

Об этом никто и не думал, Она бежала, спрятав глаза. Навстречу легковым машинам, ломая тормоза. Отлетела. Лежит на обочине девочки тело. Улетела. Нет же, я слышу, как она дышит.

      «Это всего лишь поцелуй, это всего лишь поцелуй… всего лишь… поцелуй», —как мантру прокручивает Мэл в своей голове. Она бежит от Бена, бежит от потрёпанной Одри, бежит как можно дальше, как можно быстрее.       Девушка бежит лишь в одно место, где может найти утешение, в комнату к Петре. Петра приехала из далёкой страны, как поняла Мэл, что-то вроде славянского города, далеко от их королевства. Как помнила Мэл, девушка приехала из Польши. Только она понимала Мэл, поддерживала её, всячески подбадривала и веселила.       Петра была существом привычным для Мэл, — такие твари водились на острове Проклятых, — ничто иное, как призрак, но необычный призрак. Она была вполне реальной, ощущаемой, осязаемой, только ужасно холодной, но такой доброй. И пусть она холодна как лёд, но её объятия самые тёплые.       Мэл бежит в комнату педагогического состава и, врываясь к молодой женщине. Петра стоит у окна, услышав шум, она разворачивается, тепло улыбается Мэл и расставляет руки в ожидании объятий. Мэл обнимает её и начинает плакать, словно маленький ребёнок, — такое она может себе позволить только рядом с ней.       Петра усаживает девушку в кресло, предлагая чай, который она только заварила. Говоря, что на её родине ромашковый чай, действует как некий релаксатор, который легко успокаивает. Мэл легко соглашается, поджав под себя ноги и обнимая подушку. Она видит, как сегодня одета её хорошая подруга: серая юбка колокольчик до колен, серые легинсы, чёрные ботинки с мехом, серая мешковатая кофта. Её бледно-рыжие волосы разбросаны кудрями по плечам; волосы не столь длинные, чуть ниже плеч, концы выкрашены в фиолетовый — ей очень шло.       Мэл берёт кружку из рук психолога, вдыхая аромат ромашки и, чуть отпивает, чувствует приятную усталость в плечах — выдыхает.       Девушка обводит взглядом уютную комнату; бежевые обои с золотыми узорами смотрелись так элегантно и эстетично; деревянный пол, слегка скрипевшие дощечки; зеркало, обрамлённое дешёвым чёрным пластиком. У большого окна стояла двуспальная кровать с множеством одеял и подушек; стол из вишни, был столь древним, что Мэл заметила выцарапанное имя бывшего хозяина; два мягких кресла и книжный шкаф. Мэл видела голубую дверь — ванная. — Итак, что случилось? — спрашивает Петра. — Бен… — выдыхает Мэл и снова отпивает чай.       Петра работает школьным психологом в школе Мэл и практикует когнитивно–поведенческую терапию*. Мэл согласилась испытать это на себе, но ей это трудно давалось. Петра видела, каково её воспитаннице, поэтому предложила помочь в излечении проблемы в общении с бывшим парнем, но для этого нужно изучить её состояние. — Значит так, если хочешь, я могу позвонить Полу, и он тебе поможет. Поговорит с Беном, — предложила женщина обратиться к помощи своего мужа, который работал в их школе, преподавателем математики. — Нет, не думаю, что это будет правильно, прибегать к помощи Мистера Бёрнса, — сказала девушка. — Ладно, тогда, ты расскажешь мне всё по порядку сама, а я постараюсь тебе помочь, — сказала Петра, усаживаясь в противоположное кресло и взяв в руки записную книжку и ручку, стала что-то записывать.       Мэл изложила молодой женщине всё что видела и слышала, всё, что с ней случилось. Петра выслушала рассказ девушки и, проанализировав, выдвинула вердикт: — Я бы сказала, что он тот ещё засранец, маленький гаденыш, но так как он будущий король я не могу так отозваться о нём. Твой Бен — собственник до мозга костей, ревнивый и наглый, — Петра хохотнула, а потом на полном серьёзе сказал: — Из твоего рассказа я поняла: он так просто тебя не отпустит, и он будет идти до последнего. — Что мне делать? — Мэл не знала куда деться. — У твоего парня нет каких-либо психологических отклонений, он ведёт себя вполне естественно, он не понимает, что случилось вот и бесится, он просто любит тебя. Я не волнуюсь за него. Но ты. Ты меня беспокоишь. Твоя кратковременная потеря памяти… ты уверена, что с тех летних событий, ты больше не выпадала из реальности? У тебя была всего лишь травматическая амнезия, но я боялась, что может развиться диссоциированная амнезия, — женщина схватила девушку за руку и, загнув рукава, посмотрела на заживающие шрамы. — Нет, у меня больше не было провалов в памяти, но мне страшно, Петра, если… он снова вернётся? — Мэл смотрела на Петру испуганным зверком. — Не волнуйся, я не позволю этому случиться. Когда-то я вытащила тебя из той дыры, и втянуть тебя туда снова не позволю, — Петра отложила в сторону дневник и прошла к окну. — Ты так яростно их ненавидишь, из-за своей дочери? — Спросила Мэл, хоть это и была запретная тема, но Петра могла рассказать всё своей подруге. — Не только из-за неё, за всех тех девушек, что попали в пасть этому ублюдку. За всех тех несчастных, за мою маленькую Кэти… ей было всего пятнадцать, а теперь она не может… — женщина оборвалась, все воспоминания и эмоции нахлынули на женщину.       Петре было уже семьдесят лет, но на вид не дашь и двадцати пяти, просто она не стареет, призракам это не свойственно.       Она умерла, когда ей было двадцать три года, её дочь и сын — Джозеф и Катрин — двойняшки, им было пару месяцев отроду, когда девушку отравили, но её семья поставила на кон всё и девушка возродилась, восстала из мёртвых — воспринимайте, как хотите. Её муж Пол был посредником между мостом живых и мёртвых — отличная партия.       Катрин не появлялась в стране много лет, после её нашли полуживой, психика девушки была покалечена и искажена. Поэтому Петра занялась изучением человеческой психологии. Вся забота о сестре взвалилась на плечи Джозефа, который даже не женился, хоть тому и было уже сорок с лишним. Пусть и выглядит он на двадцать. — Миссис Бёрнс, спасибо тебе, — Мэл улыбнулась и крепко обняла женщину, стиснув её в своих объятиях. — Тебе тоже, — женщина обняла девушку.       Мэл улыбнулась Петре, взяла свою сумку и ушла. Помахав рукой, Мэл с чувством облегчения направилась в свою комнату, чувствуя прилив сил и приятное ощущение разливающегося свинца в животе.       Девушка порхала между учениками, как мотылёк между огоньков. Зайдя в свою комнату и закрыв её на щеколду, она рухнула на кровать. Крепко обняв подушку, провалилась в сон.