Куда уходит любовь?

      Всё дело не в любви, а в человеке. Почему люди винят любовь во всех грехах? Если вдуматься, то виноваты мы. Любовь чувство присущее людям, но она столь эфемерна и лицемерна, что иногда думаешь, что животным быть куда легче.       Хотя, что любовь без людей?       Никотин щекочет горло и остро врезается в ноздри. Мэл сплёвывает. Снова вспоминая руки незнакомых людей на бёдрах и противные языки во рту.       Проституция. Девушка по вызову. У этих девушек не самая лучшая судьба. Убежать почти невозможно.       Девушка щурится от солнца, что пробивается сквозь ноябрьские тучи. Пепел спадает с сигареты.       Чего они от неё хотят? Чего хотят все эти психиатры и врачи? От девушки морально униженной и брошенной. Она бы с удовольствием нырнула с головой в какое-нибудь болото, вместе с камнем на шее.       Она была под наркотой, когда её имел очередной богатей в ночном клубе «Ласточка». Мэл считала забавным это название. До поры до времени.       Закрыв глаза, она представляет, что это всё сон и ничего не было — но, чёрт возьми, её уже поимели пару раз. Она ненавидит себя за это. Но разве девушка виновата? Разве человек виноват в том, что он слаб?       Слёз нет. Они высохли и растворились где-то там, в глубине души. Как лужи на солнце — высохли. Здесь нет места слезам. Она может рыдать и убиваться, но всё уже и так скатилось к чертям.       Шрамы на запястьях зажили — слишком маленькие и неглубокие. Девушка считает, что смерть в её случае, была бы неплохим вариантом решения проблемы.       И снова прикрыв глаза, она будто возвращается туда и чувствует запах дорогого одеколона. Снова видит шёлковое белье, пропитанное насквозь сигаретным дымом. Вокруг витает что-то непонятное.       Мэл даже не чувствует. Ей неприятно или приятно? Да что за вздор! Кому может быть приятно, когда тебя насилует какой-то мужик… очередной мужик. Лучше удавиться.       По телу пробегает дрожь. Мэл снова ощущает мокрые поцелуи — жёсткие и неприятные. Правда, наркотики помогают забыться. Наркотики вообще лучшее обезболивающее.       А утро они проводят в подвале. Но и это никого не смущает. Они много курят и пьют. Иногда — очень редко — Мэл улыбается и — о Господи! — смеётся. Наркотики и вправду помогают.       Сидя на трибуне и наблюдая за бегающими на площадке мальчишками, Мэл в который раз ловит себя на мысли, что здесь слишком много людей. Ей даже трудно вздохнуть полной грудью.       Проститутка. Как лезвие бритвы проходится по запястью, так и это слово больно режет горло. Девушка зарывает лицо в ладони. Она хватает сумку в ладони и выходит с трибун.       Комок подходит к горлу — её сейчас стошнит. Быстро забежав в туалет, рядом с трибунами, она заходит в кабинку. Не лучшее зрелище. Но это естественная реакция — она уже месяц без наркотиков.       Девушка подходит к раковине. Прополоскав горло и вымыв руки, вытирает их о полотенце.       Выходя из туалета, она натыкается на Бена. Тот смотрит сердито и злобно. Он подходит к ней и вжимает в стену. — Я всё знаю. Ту группировку задержали. Как ты могла? — Бен рычит и кричит одновременно.       Мэл молчит. Она отпускает голову, смотря на носки своих кед. Заламывает пальцы левой руки и прикусывает щёки. — Ты думала, что я возненавижу тебя за это? Ты невиновата. Это они тебя принудили. — Тон становиться более мягким, но всё же злым. — Я грязная, — шепчет Мэл, — меня опорочили и грязно испортили. Очень грязно и мерзко. Мне противно от самой себя.       Мэл отворачивает голову. Бен расставляет руки. Мэл с минуты думает и ныряет в его объятия. Она крепко обнимает его, вдавливаясь в его грудь. Голова её зарывается носом в плечо. Парень хватает её, сильно сжимая в своих объятиях.       Девушке хочется громко рыдать, но она и пискнуть не может. Сейчас. Здесь. Ей тихо. Впервые за четыре месяца ей тихо. — Я люблю тебя, — слишком громкие и оглушительные слова, для малышки Мэл. — Я не знаю что чувствую. Но с тобой мне спокойно, — шепчет Мэл.       Они стоят под лестницей не в силах отцепиться. Бен что-то бормочет под нос и отдёргивает от себя Мэл. Он тянется к ней губами, желает её поцеловать. Девушка отступает на шаг. — Я не готова, — Мэл, отворачивает голову. — Я понимаю, правда — Бен целует её в висок и, махнув рукой, бежит обратно на поле.       Какая же она стала слабая. Слишком размякла. Надо брать себя в руки. - Шалава. - Шепчет подсознание. И девушка будто возвращается обратно, туда, к Грэму. Ощущения холодных рук на бёдрах и склизкого языка во рту возвращаются…