Seven in the Darkness. Часть I.

Мидори пропала. Она не появлялась нигде целых три дня – ни в сквере, ни в клубе, ни дома. Дверь салона предсказаний была надежно заперта всё это время. Кими в очередной раз обошел дом со всех сторон, ища хотя бы малейшие следы присутствия в нем блондинки. И после ночного рейда, безуспешного, как и все предыдущие, решил, что та покинула Токио, постоял напоследок у витрины цветочного магазина, посмотрел на погасшую вывеску салона. Неспешно шагая, он возвращался домой по полуночным улицам, залитым светом неестественно яркой полной луны. Грустно, но до чего же красивая грусть! Кими остановился и посмотрел вверх. В памяти всплыли слова гадалки: “Пламенные руки тянутся к лунному свету, они сжигают его, разрывают на куски, разбивают на тысячи мелких осколков. Свет исчезает. Только тьма… Тьма…” Что же она там такого увидела? Кими прикрыл глаза, пытаясь яснее представить себе эту самую “Тьму”. Лунный свет пробивался сквозь ресницы, рассыпаясь на островки, проникал все глубже и глубже… Реальность ушла… Или так рождается сон?.. Медленно течет время… Как неторопливая черная река Асал-дарэ /(анд.) – “Наполненная страхом”/, чья вода смертельна для всего живого… Как гонит ветер белые пески долины Лу-дэрш /(анд.) – “Земля знойного ветра”/, вечной и неизменной с начала мира… Медленно, песчинка за песчинкой, мгновение за мгновением, время течет, оставляя всё и всех позади, замыкая круг… По дороге скачет Всадник… Дикая выжженная земля… Обугленные, торчащие в разные стороны стволы деревьев… Ветер траурно бродит меж ними, не находя себе пристанища, плачет о поющих зеленых кронах, стонет как неприкаянный и бросается на Черного Всадника. Но, разбиваясь вдребезги о Тьму, которая окружает его, как побитая собака уносится прочь с жалобным завыванием. Лицо Всадника гордое в своей красоте и властное в силе, бьющей из глаз, расплывается в мареве жаркого воздуха, некогда небесные, ныне окутанные мраком, волосы длинным шлейфом летят за его спиной, на лбу – начертанная золотом звезда девяти лучей. Земля стонет под копытами его черного коня, вода убегает от него, словно боится прикоснуться, всё живое устремляется прочь от него, несущего смерть и разрушение, прочь от взгляда, в котором смешены воедино сталь и огонь… Властелин Стихий останавливает коня на вершине скалы, круто обрывающейся вниз, и смотрит на далекий океанский горизонт, туда, где лежит благословенный Чандра-дэрш, Земля Луны – последняя цель… Кими вздрогнул и открыл глаза. Видение промелькнуло как вспышка молнии и тут же исчезло, но не прошло совсем бесследно: всё вокруг поплыло, стало размытым, нереальным. – Что за чушь! – он удивленно огляделся по сторонам, ощущая невероятную слабость во всем теле, изумленно поднял руку, двоящуюся в глазах. – Что это со мной? Он встряхнул головой в попытке прогнать морок и двинулся дальше по улице, постепенно ускоряя шаг. Красота лунной ночи уже не радовала. Странное сумасшедшее ощущение поглотило его целиком – он знал этого Темного Всадника, так неожиданно явившегося в видении. Он шел вперед, стараясь прогнать все мысли, когда услышал звуки еще чьих-то шагов. Кими обернулся. Никого… Он двинулся снова, и, как только сделал это, звуки возобновились, кто-то невидимый шел за ним по пятам и дышал в спину. Кими резко остановился, озираясь в недоумении. Всё тихо… Может, эхо? Топнул ногой на месте. Нет, это было не эхо. Кто-то стоял у него за спиной и... Кими провел рукой по волосам. Спокойно, без паники. Никаких призраков и прочего не бывает, это всё легенды. Он сделал еще насколько шагов вперед в полной концентрации. Кто-то определенно шел за ним, он слышал шаги, даже призвук дыхания! Галлюцинация? Или все же что-то живое? “Легенды не дышат в затылок”, – мелкнула шальная мысль. Он снова остановился, хотя хотелось рвануть с места со скоростью пули. По коже прошел холод, от кончиков пальцев вверх по правой руке, как если бы сердце внезапно устало, расплывчатые тени окружили Кими, шепот, шорохи, отдаленный смех памятью в сознании. И в тот же миг холод коснулся его шеи, обволакивающий лед, так, будто кто-то сжимал призрачные пальцы на его горле. От ужаса перехватило дыхание. Кими судорожно глотнул воздуха, сердце готово было отказать – оно билось на пределе реального. Страх... Парализующий ужас… Ноги стали ватными, подкосились, и Кими, прижав руки к груди, упал на колени от ощущения того, что из него насосом выкачивают жизненную энергию, а он даже не может противиться этому. “Нет! Не сдаваться!” Мысль завертелась: кто бы это ни был, он нашел брешь, а значит… Дышать! Он всю жизнь думал о Вселенной, так неужели же Вселенная оставит его в этом? Кими набрал в легкие побольше воздуха и приказал себе – встать! Превозмогая слабость и сумасшедшее полузабытье, он поднялся на ноги и выпрямился, глядя вперед. В черной пелене, там, где должен был находиться мост, мелькнул образ: распахнутые ворота горного храма, божество – сверкающая колонна из металла. Яркий узкий луч, рожденный в ее центре, пронзил Кими насквозь и вернул к жизни. Ледяная рука дрогнула и растаяла. Вместе с ней исчезла и слабость, оставив ошеломленного Кими сидеть на дороге и судорожно прислушиваться к зыбкой ночной тишине. Силы постепенно возвращались. Что это было? Он поднял безумный взгляд вверх, не находя ответа на земле. Небо не ответило, оно стремительно закрылось свинцовыми тучами, словно из ниоткуда возникшими на горизонте, луна исчезла за ними. Хлынул проливной дождь. Кими бежал по лужам, крупные капли ударяли по лицу, но он, не обращая на них внимания, бежал по мокрому асфальту, по воде, не разбирая дороги. Скорее домой! Дома и стены помогают! Остановился он только, когда за ним захлопнулась дверь квартиры. Думать о том, что случилось, не хотелось. Побросав насквозь мокрую одежду куда попало и натянув на себя пижаму, а на голову – полотенце, Кими замотался в одеяло до ушей, тщетно уговаривая себя крепко уснуть. Ворочаясь с боку на бок, он пытался успокоить ум, но получалось у него не очень, к тому же, постоянно сверкающие молнии и гром – не лучшая колыбельная. Он сел, прислонился спиной к стене и уставился в мутное от потоков воды окно. Что же это было? Что за чертовщина? И совсем уж нежданный в это время звонок во входную дверь заставил его вскочить на ноги одним рывком. Он отбросил одеяло и, уже не доверяя звукам, расстояние, отделявшее его от двери, прошел осторожно и напряг слух. Кто-то возился снаружи, тихое шуршание, стон... Кими сделал вдох и, готовый ко всему, открыл. Прислонившись щекой к дверному косяку, на полу сидела она, мокрая и перепачканная. С ее длинных спутанных неясного цвета волос и одежды стекали струйки воды. Едва можно было узнать в ней Мидори. – Кими, – прошептала она и рухнула без чувств на спешно подставленные руки. Он отнес её в комнату и уложил в свою опустевшую кровать. Этой ночью Кими было чем заняться. Лес горит… Огромные языки пламени взмываются до небес, черных от дыма. Деревья стонут и гнутся, ища спасения и, не находя его нигде, окутанные пламенем, погибают, вздымая черные обугленные руки-ветви в последней молитве к жизни… Она стоит посреди маленькой поляны. Вокруг стена огня… Зов каждого умирающего дерева взрывается болью внутри, заставляет кричать, но крик безмолвен – нет сил произнести ни слова. Только стоять и смотреть, как гибнет все живое вокруг. Не хватает воздуха, едкий дым жжет глаза, даже слезы темны от сажи. Нестерпимый жар, опаленные волосы уже не сияют своей зеленью, они отражают смерть – ревущую пламенную ловушку. Она знает, что сейчас умрет… Ей одиноко и страшно… В последний раз она смотрит на узкую полоску закопченного неба над головой, последний горький вздох, последняя боль… Перед глазами все плывет и танцует… Ощущение искаженной реальности… Осколки сознания. Словно смотришь на жизнь сквозь кривой перископ… Нет! Так нельзя! Надо сделать над собой усилие! Надо вернуться. К сознанию, к жизни, к силе… Чья-то прохладная рука держит мою ладонь. Какая приятная, ласковая прохлада… – Мидори, ты меня слышишь?.. Мидо, очнись! Мидори открыла глаза, постепенно ее взгляд сфокусировался на лице Кими, бледном и осунувшемся. Два уголечка глаз горели под упрямыми прядями волос. Кошмарная бессонная ночь плавно перетекала в бессонный день, проведенный над пациентом. – Кими… – Мидори попыталась улыбнуться, но ей это не удалось. Сон стоял перед глазами развернутой картиной. Она смотрела в глаза собственной смерти. – Ты во сне стонала, а я не мог разбудить тебя. Ну и заставила же ты меня понервничать, Лисонька! Лисонька?! Мидори, услыхав это, вернулась. – О нет! Опять! Тебе той пепельницы было мало? – она бессильно уронила поднятую было руку. Кими улыбнулся и прикоснулся к ее лбу. – Ну вот, жар спал. Теперь все в порядке. Нужно еще поспать. – Да, – Мидори по привычке хотелось возразить, но она послушно закрыла глаза и перевернулась на бок. – Кими, ты не уйдешь? Кими благоговейно провел рукой по ее волосам. – Я здесь. Я рядом… Спи. – Кими… Лунная ночь… Зеленоватый свет Харэ /(анд.) – одна из четырех лун Внутреннего мира – зеленая/ разлит по спящей долине Сэйсикана /(яп.) – букв. “Взгляд на жизнь и смерть” - здесь название замка/. Замок стоит на берегу залива, каменные ступени ведут к небольшой бухте, окруженной со всех сторон поросшими зеленью скалами. В открытой галерее – двое. Один силуэт – девушка в длинном, зеленом, расшитом цветами платье в цвет волос, в лунном свете она кажется воплощением весны. Силуэт ее спутника, закутанного в плащ, очерчен зеленоватым отблеском Харэ. Пепельные волосы, ниспадающие по спине и плечам, придержаны на висках, голова в задумчивости опущена на тыльную сторону ладони. Складки серо-серебристого плаща не могут скрыть очертаний меча, ножны которого поблескивают все тем же зеленоватым светом, как и всё кругом этой ночью. Двое... Рядом… Поющий покой весенней ночи, леса и моря… – Спит как ангелочек, – Кими улыбнулся, взглянув на Мидори, которая свернулась калачиком, намотав на себя одеяло. Да, именно, ангелочек. Когда спит… Солнце своим ярким светом размыло впечатление от ночного кошмара. Днем, когда тени и призраки исчезают, всё становится уже не таким пугающим. Всё становится проще. Сегодня Кими пропустил лекции. Никаких критических последствий этого не ожидалось, да и Мидори вернулась, хоть и чуть живая, но всё же. Кажется, у нее тоже была… ночь не из лёгких. Первые рассветные лучи, пробившиеся в комнату сквозь щели в неплотно прикрытых жалюзи, застали их спящими. Эмоциональное напряжение из-за пережитого на ночной улице и внезапного появления едва живой Мидори на пороге не дало Кими уснуть ночью, зато свалило его, как только Мидо стало немного лучше. Он подождал, пока Мидори уснет, сел напротив нее и, расслабившись, почувствовал, что просто смертельно устал. Сама собой его голова склонилась на мягкий подлокотник, и Кими уснул на диване в одной комнате с Мидори. Сейчас, уже восстановив силы, он стоял у окна, поглядывая время от времени на спящую девушку. Кими, задумавшись и обхватив локоть одной рукой, опустил подбородок на другую, непослушные встрепанные волосы привычно скрыли лицо. Мидори исчезла всего на три дня, а ее уже не хватало к концу первого, было над чем тут поразмыслить. Ситуация, в которой он оказался, до невозможности нелепа. Мидори, по сути, сделала ему предложение. Это было бы даже занятно, если бы… Если бы, черт возьми, не было так серьезно! Постепенно разрушая в себе привычку думать о себе как о девушке, Кими всё больше становился похожим на Соно. Это всегда приносило ему удовлетворение, ведь брат был для него с самого раннего детства примером для подражания, поддержкой, опорой. Он всегда мечтал быть таким же сильным, волевым, мужественным и… здоровым как он. Безумно любивший брата, он тяжело переживал его смерть, поэтому и берег его образ в себе, поэтому и погрузил его в свой характер, мысли, отношение. Теперь он почти полностью стал Соно, оставаясь при этом один на один со своим несоответствием внешнего и внутреннего. И вот появляется Мидори, которая ничего об этом не знает. Как сказать ей? Объяснить и при этом не потерять ту теплоту, которая едва зародилась между ними? А потерять он боялся… Потому что… Нет, вот об этом думать нельзя! Кими встряхнул головой, отгоняя навязчивую мысль, ушел в ванную и принял прохладный отрезвляющий душ. Потом неторопливо оделся, принялся машинально расчесывать мокрые волосы. – Кими!!! Ты где? – раздался испуганный вопль из комнаты. Ага, проснулась. – Я здесь, – Кими заглянул в комнату. – Тебе чай или кофе? – Мне? – блондинка призадумалась, сидя на постели и глядя в потолок с мечтательно-прагматичным выражением на лице. – Значит так, мне чай в большой зеленой чашке и две, нет! лучше три булочки, и… какая же я голодная… м-м… не забудь джем! Да-да! Абрикосовый! – У меня нет абрикосового, Лисенок, – развел руками Кими, ловко поймал летающую подушку, откинул со лба мокрые пряди и, как ни в чем не бывало, закончил свою мысль, – только апельсиновый. Будешь? – Ладно, пусть будет апельсиновый, – согласилась Мидори и выползла из-под одеяла. Она встала и по-кошачьи потянулась, потом с некоторым недоумением окинула себя взглядом. На ней была пижама Кими, в которой она благополучно утопала. – Эй! А кто меня раздевал?! – дошло до нее. Она, засучив длинные рукава, сжала ладони в кулаки и исподлобья обиженно и стыдливо смотрела на Кими. – Угадай с трех раз, – предложил он, скрестив руки на груди. На его лице расцвела ехидная улыбка – ширма от смущения. Знала бы она, как дрожали руки, раздевавшие ее ночью. Мидори грозно двинулась в его сторону, в глазах сверкали молнии, и в них определенно не было ничего положительного. – Что? Опять война? – Кими приподнял одну бровь и избавился от подушки, запустив ею в Мидо. – Как ты только посмел?!! – Мидори ожесточенно вернула подарок. – Всё не так ужасно, как может показаться на первый взгляд, – подушка снова летела к Мидори. – Да?!! – Да! – отрезал Кими, смылся на кухню и задвинул за собой створку двери. – Ты!.. – Мидори рвала и метала подушку о стены прихожей. – Аааааа!!! Ты!!! – Ладно-ладно, потом поблагодаришь, – усмехнулся Кими, наливая воды в чайник. В коридоре стало как-то подозрительно тихо… Неспроста это что-то! Кими осторожно высунулся наружу. Мидори налетела неожиданно и запустила в него “резаный мяч”. – Вот так-то лучше! – сказала она, вполне довольная собой. – Ты, конечно, хам! Но я тебя обожаю! – и, чмокнув оторопевшего Кими в щеку, Мидори скрылась в ванной. – Боже! – послышалось оттуда через пару секунд. – На кого я похожа?! Кими вправил себе шею, поднял подушку и отнес в комнату. – Пациенту уже, определенно, лучше, – прошептал он. – Вот как бы от этого не стало хуже врачу.

***

Горячий чай – для Мидори, горячий кофе – для Кими. Они сидели в той же комнате, удобно устроившись на полу, и завтракали (практически в ужин). Блондинка сушила волосы, её одежду Кими заботливо привел в порядок еще раньше, теперь Мидо прекрасно выглядела и улыбалась тихо, нежно, вспоминая свой последний сон. Странный сон. И почему она не удивлена? В тот самый день, когда они познакомились, она видела пожар, что ей приснился сегодня. – Мидори, где ты была? Я тебя три дня везде искал, – Кими взглянул на блондинку с долей грусти и отвел взгляд. – Ходил вокруг твоего дома… Как дурак. – Почему как? – поинтересовалась та и сунула в рот ложку джема с самым невинным видом. – Эээ… – По-моему, тебе было полезно. – Полезно что? – Немного побыть одному. А то всё… – Мидо умолкла и положила ложечку на блюдце. – Что? – Кими внутренне напрягся. – Мне кажется, ты меня избегаешь. – Я?.. – Да-да! Ты меня избегаешь, Кими! Не спорь, я это чувствую. Они молча застыли над чашками, не глядя друг на друга. Что Кими мог сказать? Да, он избегал Мидори. Избегал, потому что боялся, что Мидори своим радостным вторжением в его жизнь нарушит что-то в том закрытом мире, который был для него способом выжить; он боялся того чувства, которому он пока ещё не нашел места в стройной картине своего мира, боялся однажды забыться и, не думая о последствиях, броситься в это новое чувство с головой. И умереть… От тоски, которую уже ничто не будет способно остановить, когда Мидо поймет, что к чему, и исчезнет из его жизни, оставив его во вновь прочувствованном до глубины одиночестве… Вот тогда и начнется настоящий кошмар. То, что создавалось годами, можно разрушить в один день, но что потом? Всё, что ему было нужно, – это немного тепла, но… зачем же впутывать во всё это девушку?! Любимую… девушку. Кими поднял голову и начал говорить: – Мидори, я не могу себе позволить… – он задумался на миг, и та, не дожидаясь продолжения, закончила: – … влюбиться в меня, да? – Мидори со звоном, выдавшим дрожь в руках, поставила чашку, встала и принялась ходить по комнате из угла в угол. – Конечно, я понимаю! – Что… понимаешь? – Кими тоже поднялся на ноги и недвижимо стоял, следя одними глазами за перемещениями блондинки. – Ты никогда не рассказывал мне о своей жизни. Всё, что я о тебе знаю, – это то, что удалось выжать из Ацумы, да и то, наступив ему на горло. – Надеюсь, ты не задушила песню? – Всё шутишь. – А что мне остаётся… Так что он тебе успел поведать? – Кое-что, ничего такого, – Мидо пожала плечами. – Он сказал, ты из семьи самурая… Это так? – Да, верно, – скупо ответил Кими. – Но я ему этого не сообщал... хм. – Должно быть, тебе нужна другая, девушка из какой-нибудь достойной семьи, как водится, а я… – Мидори остановилась спиной к нему, ее плечи дрогнули, она сцепила руки. – Я ведь даже не японка! Так, какая-то там гайдзинка! – Для меня это не имеет значения, – ответил Кими и опустил голову. – Ты это ты. – Ну, это для тебя! Да, я это я! Но тебе… Нужна ли я тебе? Мидори стремительно развернулась, подошла к Кими и положила руки на его плечи. – Нужна? Сказать правду? Кими не мог. Он мягко снял руки Мидори, обхватив их своими ладонями, сложил лодочкой перед собой, улыбнулся и произнес как можно более легко: – Ты мне не даешь скучать. С тобой всегда веселее. – И это всё? – Мидори выглядела разочарованной. – Нет. Не всё, – поспешил заверить ее Кими, пока та не успела вновь обидеться, и, уже тише, добавил: – Мне без тебя одиноко. Зеленые глаза потеплели и оттаяли, в них больше не было острых льдинок, только какое-то странное сочувствие, понимание. – Пожалуйста, расскажи мне о себе, – попросила она, мягко тронув его за рукав кимоно и увлекая за собой. Мидори присела на диван, Кими – рядом с ней на пол. Посмотрев снизу вверх в зеленые глаза ничего не выражающим взглядом, он спросил: – Что ты хочешь узнать? – Всё! Я хочу знать о тебе всё! – Всё? – Кими улыбнулся одними губами. – Это слишком много. Я пока и сам себя настолько не знаю. – Я не хочу лезть тебе в душу, – Мидори вертела в руках чашку с недопитым чаем, – если ты мне не доверяешь… Если… – Мидо, это не так, – прервал ее Кими. – Просто я привык быть один, мне зачастую трудно рассказывать о чём-то, особенно о прошлом… Понимаешь, моя семья погибла, когда мне исполнилось пятнадцать. Я никогда не смогу забыть тот день. Меня кошмары до сих пор преследуют. А вспоминать специально... Это больно. – Извини, я не хотела тревожить старые раны, – Мидори зябко повела плечами, уголки ее губ опустились. – Но я так мало о тебе знаю. Кими задумался. Рассказать? – Мы возвращались на машине с Фудзи-сан, отец каждый год возил нас туда пускать змея. На дорогах в тот день был опасный лёд… Лёд. – Что произошло? – Перед нами ехал грузовик. Водитель не справился с управлением, и… Как мне уже потом сказали… После операции… Кими задумчиво посмотрел на фотографию в рамке, стоявшую на письменном столе. Мидори проследила направление его взгляда; она давно поглядывала на портрет, но подойти поближе не смела. – Это вы все вместе, да? – она решилась, подошла к столу и склонилась над фото. – Значит, у тебя… была еще сестренка… – Угу, – Кими выдавил из себя что-то невнятное, думая о том, что ненавидит лгать, но так даже лучше, если Мидори всё это скажет вслух сама. – Была… Все погибли… Кроме меня. Мидори отступила на шаг, она казалась подавленной, потом села на пол за спиной Кими и обняла его за шею. – Ладно, всё в порядке, – Кими накрыл ее руку своей. – Что было, то было… Что еще ты хочешь узнать? Мидори поняла, что будет лучше не говорить больше о прошлом Кими. Всему свое время. Она переместилась поближе, глаза ее засветились лукавством. – Еще?.. Да, я хотела бы знать, когда мы… когда мы поженимся? – Что?.. – Ничего!!! С громким смехом Мидори толкнула Кими обеими руками так, что тот едва не свалился. Если бы не долгая практика в додзё, пришлось бы позорно валяться на полу. – Ты что? – засмеялся он. – Как?! Разве ты не понимаешь?! Теперь, после этой ночи, ты просто обязан на мне жениться! – Так ничего же не было! – Да? А кто же меня раздевал? Я спрашиваю, кто?! – Мидори, я врач, – заметил Кими. – Надеюсь, ты не пристаешь ко всем своим врачам с предложением руки и сердца? – Нееет, ты все-таки хам! – Мидори шутливо надулась и нависла над ним. – Наверное, – Кими качнул головой в знак полного согласия и, для смены щекотливой темы разговора, указал на пентаграмму, висевшую на шее Мидори. – Красивый амулет. Пентаграмма танцевала маятником, и Кими следил за ее перемещениями. – Да, это не просто украшение, – блондинка, видя, что Кими уже отвлекся от печальных мыслей, спокойно уселась рядом. – Это очень древний символ. Здесь изображены стихии, видишь? – она поднесла пентаграмму к лицу. На глазах Кими кулон вспыхнул и погас. Показалось, что ли? – Тот, у кого есть власть над стихиями, может быть владельцем такой вещи, так бабушка говорила. Но я не знаю точно, что она имела в виду. – Можно? – Кими как завороженный протянул руку и прикоснулся к одному лучу пятиконечной звезды, чье свечение было самым ярким. Он чувствовал, что в этом небольшом украшении заключена сила, которую трудно определить, она не поддавалась распознанию, ускользая от попыток проникнуть в ее суть. Мидори улыбнулась: – Что это ты делаешь, а? – Не знаю. В этом что-то есть… – Ты прикоснулся к стихии металла. Говорят, что каждый человек интуитивно чувствует, что ему ближе. – Металл?.. – Кими разом вспомнил ночной кошмар и свое видение. Там, в храме, была колонна из металла. – Странно все это… – Странно что? – Так, просто подумалось. Расскажи-ка мне лучше, что с тобой приключилось ночью. Почему ты оказалась у моей двери в таком состоянии? Мидори замотала головой. – Нет! Ты скажешь, что я сошла с ума! Как-нибудь в другой раз. Сначала я должна понять… – Понять что? – Понять, что это было. Мидори вскочила на ноги и принялась шагать по комнате туда-сюда. У Кими зарябило в глазах: ноги блондинки мелькали перед его взором почти со скоростью света. Он сомкнул веки. – Что-то ужасное происходит в городе, а я этого не понимаю, – Мидо остановилась. – Кими, мне страшно! – Не бойся, Лисонька, я с тобой. – Это меня утешает, – Мидори присела рядышком, пропустив мимо ушей “оскорбление ласковым зверёнком”, – но не дает понимания. – Могу я высказать предположение? – Кими искоса взглянул на блондинку, начиная складывать кусочки мозаики вместе. – На тебя кто-то напал? – Можно и так сказать, – лицо у Мидо было… странное, и Кими продолжил мысль: – Громко шагающий невидимка? – Опять ты надо мной смеёшься! – Мидори чуть было не обиделась. – Мне совсем не до смеха, – покачал головой Кими и поведал о своем ночном инциденте. Мидори слушала с открытым ртом, потом начала хмуриться. – Это невероятно! – она схватилась за голову, когда Кими умолк. – Значит… Значит, всё это не было иллюзией! Сумасшедшая ночь! Полнолуние, каких мало! – Мидо схватила салфетку и начала крутить ее в руках. – Слушай! Когда я приехала в Токио и уже шла от платформы Уэно домой, решив прогуляться и подышать свежим воздухом, полюбоваться на луну… Ну, и надышалась! – Что произошло? – Шла я по улице, никого не трогала, вокруг ни души… Мне это еще странным показалось… И вдруг! Среди тихой ночи налетел ветер, вихрь, он как поджидал меня за углом. Всё вокруг закружилось, завертелось. Я почувствовала, как мои ноги отрываются от земли, вихрь поднимает меня в воздух. Думала, что останусь и без одежды, и без волос, и без головы. Я так испугалась, что даже и не спрашивай! Я перестала чувствовать руки и ноги, почти уже была готова потерять сознание, как вспомнила о пентаграмме. Когда я нащупала ее и сжала в руке, всё прекратилось. Помню, что упала на асфальт и смотрела, как вихрь улетал в небо. Вскочила, бросилась бежать… Дождь пошел, а я всё бегу, бегу, падаю… Снова бегу, опять падаю… Как оказалась здесь, уже помню очень смутно, хорошо, что твой дом был ближе. До своего я бы вряд ли добралась, – Мидори словно очнулась и посмотрела на Кими. – Я так испугалась! – Могу себе представить, – Кими машинально допил кофе. – Что же это было?.. А? Прорицательница? – Не знаю… Но такое странное ощущение, что всё это мне знакомо. Словно видела когда-то во сне, а сейчас это случилось наяву. – Может, так и есть? Нам всё приснилось? – Я еще не спятила, – Мидори со звоном поставила чашку на поднос. – Уж слишком реальный сон, – потом призадумалась и добавила. – Сон… Знаешь, в последнее время я часто думаю о том предсказании, помнишь? Когда ты зашел ко мне… – Это в тот самый день, когда ты выпрыгнула на меня из толпы? – Ну, мммм, не выпрыгнула, а… скажем так, познакомилась, – подкорректировала блондинка. – У меня странное предчувствие. – Что, будет всё-таки война за свет луны? – Кими хитро прищурился и тут же за подкол получил по голове ближайшей к Мидори книгой, случайно оставленной в углу на диване. – Эй! Больно всё же! – Ничего, ничего, будешь знать наперед, – пробубнила Мидо, деловито читая титульный лист книги. – “Хирургия”… гм… Ну, как, тяжелы знания? – она положила учебник обратно. Кими хмыкнул, потирая голову. – Я не знаю, как понять то предсказание, но одно мне ясно: ты и я, мы связаны. Когда ты взял меня за руки, я словно погрузилась… в другой мир. Не знаю, где он и есть ли он вообще, но он был почти реален… Я видела опустошение, смерть, хаос… Видела огненную руку, которая застилала собой всё. Это было по-настоящему кошмарно! Она двигалась ко мне, закрывая всё небо, а в небе одна за другой гасли… странно, но четыре луны. – Четыре луны? – переспросил Кими недоверчиво. – Знаю, это выглядит как бред, – Мидори слегка улыбнулась, – но я это видела. – Ладно, видела, так видела, – Кими протянул руку, чтобы поправить платиновую прядь волос, упавшую Мидори на глаза, но в это время зазвонил телефон, лежавший на краю стола. От неожиданности Мидо подскочила на месте: – Фу-ты! Я вся на нервах! Нет, так нельзя! С этим надо что-то делать! Непременно, обязательно… Кими не стал дослушивать ее монолог. – Хасанаги, ты знаешь, который час?! – Кацуо крикнул так, что его отчетливо услышала Мидори на другом конце комнаты. – У нас через двадцать минут выступление! Какого черта ты еще не здесь?! – Не шуми. Скоро буду. – Кими бросился в прихожую и с досады швырнул телефон в карман куртки. Как он мог забыть о времени! – Мидори, я должен улетать. – Я с тобой! Я больше одна не останусь! – та выскочила в прихожую. – Звучит многообещающе… – пробормотал Кими. – Что ты говоришь? – Эээ… Ничего. Быстро спускайся и жди меня внизу. – Ано нэ!.. – Мидо, – Кими с улыбкой мягко и ненавязчиво выставил ее из квартиры, вручив ей ее сумочку. – Извини, но мне нужно переодеться. – Ну вот! – сдвинула брови Мидо, оказавшись на лестничной клетке. – Какое свинство – вот так выставлять девушку за порог! И что это он себе позволяет! Так, мило ворча себе под нос, она спустилась по ступеням вниз. Второй этаж. Крыша додзё прямо под окном. Кими перемахнул через подоконник и, пробежав несколько метров до ее края, глянул вниз. Ага! Порядок! Внизу никого, стало быть, ничьи уши не пострадают. Секунда, и он приземлился на дорогу перед входом в додзё, застегнул молнию на куртке, провел рукой по волосам и степенно, как и подобает сэнсэю, вошел внутрь, нащупывая в кармане ключи от гаража. Мидори стояла на дороге с другой стороны дома и нервно постукивала туфелькой об асфальт, когда Кими подъехал к ней на мотоцикле. – Садись! Надо спешить! – крикнул он, чтобы перекрыть рев мотора черной “Хонды”. – Ух-ты… – ахнула Мидори от удивления, продолжая в нерешительности стоять на тротуаре. – Это твой? – Мой… Давай скорее. Поехали! – Уже передавая ей запасной шлем, Кими понял, что блондинке никогда раньше не доводилось кататься на двух колесах. – Трусишь? – Кто?! Я?! Хм… – задетая за живое и гордое Мидо забралась на сидение позади Кими, он усмехнулся и рванул с места. Мидори сжалась в тихий маленький комочек за спиной Кими и вцепилась в его куртку мертвой хваткой. – Ничего, привыкнет, – чуть слышно сказал Кими и дал газу, молясь всем известным ему богам о том, чтобы их не остановили за превышение скорости.