***
А вот и аудитория «Гуманитарных наук». Аудитория немыслимых размеров со множеством книжных полок. На них покоятся книги, словари, исторические дневники и прочие бумаги. Этот кабинет располагается на втором этаже моей школы. Из него мы видим леса, растущие у подножья горы, на которой — или если быть точнее — немного внутри которой и располагается моя школа. В этом кабинете два витражных окна, на которых мы может различить очертания известных личностей этой школы, её основателей и директоров. Как и всегда, я занимаю парту на самом последнем ряду. Он часто пустует, но иногда находятся точно такие же одинокие и нелюдимые людишки, решившие спрятаться от учителя и учеников. Особенно если этот учитель — Татьяна Алексеевна. Человек, преподающий этот предмет. Она очень строгий и злой учитель. Её стихия, в точности как и она сама, очень опасна: она может иссушить любой предмет на планете, да и саму планету при особом желании. Но учителям строго запрещено использовать стихию на учениках. Только это правило и спасает бедных детей от её гнева: вместо них страдают яблоки, ручки, сумки, книги и много другое, что только попадется ей на глаза.***
Звенит звонок. Дети уже давно сидят на своих местах, готовые к мучению. У них на столах лежат небольшие учебники, обобщающие все сведения гуманитарных наук, которые мы должны узнать за этот учебный год. У меня тоже лежит такой учебник, местами страницы «сломались» — то есть заледенели и треснули. За это меня ругать не будут, но и по головке не погладят. Отнесутся нейтрально, мы все же дети и можем не сдержать свой стихию. Татьяна Алексеевна не имеет прозвища, все бояться его ей дать. Стоит ей узнать, и она, наплевав на все правила, иссушит тебя, а потом закопает на заднем дворе. — Добрый день, дети, — начинает она как и всегда холодным тоном, слегка крутясь на своем стуле. — Возьмите с полок учебники русской литературы, — она, как и всегда начинает без особых церемоний. Просто холодно говорит, будто режет. — И откройте на рассказах Чехова. Я точно так же, без лишних церемоний, подхожу к ближайшему стеллажу, ищу необходимую мне книгу и возвращаюсь к себе на место. — Я буду читать, а вы подчеркивайте и будьте готовы анализировать по кругу, — она показывает на круг, висящий огромным полотном на стене. Там написаны важные пункты анализа, про которые нельзя забывать. Он вроде висит там, чтобы помочь нам, но мало кто до конца понимает как с ним работать. Она начинает читать, немного холодно, но с выражением, иногда делая ненужные акценты в местах, где они совсем не нужны, будто первоклассник, рассказывающий наизусть стихотворение к первому сентября. — Кто может ответить мне на вопрос: в чем идея этих произведений? — вот в чем её плюс: она редко когда спрашивает ребёнка без его желания, она ждет, когда найдется смельчак, готовый противостоять ей в умении видеть скрытый смысл там, где его просто нет. Где-то на третьем ряду поднимается рука. Немного приглядевшись, я могу заметить радужные волосы. Я часто видела эти радужные волосы, но имя обладательницы этой шевелюры я не знаю. В нашей школе не принято заводить знакомства. В любой момент любой из нас может сойти с ума. Стать отреченным. Причина любая: загрязнения, личная травма и прочее. А потерять своего друга, значит, самому стать отреченным. Очень сложно контролировать себя, когда тебя изнутри распирает неконтролируемая сила, называемая стихией. И даже сложно сейчас понять, нужен ли нам предмет самоконтроля или нет. — Белая, вы правы, садитесь, — Татьяна Алексеевна искренне удивлена, редко кто-то из нас выдерживал её напор и до конца её расспросов оставался непоколебимым, с холодным расчетом. — Дети, сидите до конца этого урока спокойно. На втором уроке будем проходить историю, правление Петра I. И она со спокойным видом выходит из аудитории, будто все нормально, хотя, вероятно, в душе она очень разочарована. Я оглядываю аудиторию — никто не разговаривает, все сидят и занимаются своими делами. Я решаю не отставать от своих одноклассников и достаю бутылку воды, в надежде на то, что там что-нибудь осталось, но мне сегодня явно не везет — бутылка пуста, а олененок получился слишком красивым и растопить его я просто не могу.***
От скуки я начинаю просто считать время. Все уроки длятся по часу, перемены по десять минут — значит, этот урок закончится в десять часов десять минут. И значит, осталось около семи минут до конца. Даже считать время в один момент мне становится скучно. Я просто разваливаюсь на парте и играю с маленькими снежинками, витающими рядом со мной прямо сейчас. Иногда у меня создается ощущение, будто они живее меня, будто они веселее меня. Я уже не живу: я просто ворую чужой кислород.***
И вновь звонок. Он говорит мне, что я могу выйти из класса и прогуляться, хоть на улицу выйти. Но у меня нет настроения. И я остаюсь в том же положении, занимаюсь тем же самым, остаюсь с теми же мыслями. Время бежит, а я стою на месте. Меня совсем не волнует, что любой учитель может меня заметить и сделать выговор за использование стихии или даже отвести к директору стихийной магии. Моя школа в отличие от других школ, расположенных по всему миру, обучает детей с природной и психологической стихией вместе. И, соответственно, директора у нас два. С директором психологического факультета я знакома мало, но вот бестию, которая заведует факультетом природной стихии, я знаю преотлично. Я часто у неё бывала в возрасте с десяти до тринадцати лет, пока моей стихия была вода. Я на уроках играла с водой и, бывало, заливала чужие тетради или меня просто замечали учителя. И тогда сразу директриса и наказания. С возрастом, конечно, я стала действовать аккуратней. — Селезнева, — этот голос я узнаю из тысячи. — Чем ты занята? — меня замечает Татьяна Алексеевна. — Ты забыла школьные правила? — Вовсе нет, Татьяна Алексеевна, я просто задумалась и не заметила, как начала использовать стихию. Простите меня, я буду внимательнее в следующий раз. Не сказать, что я волнуюсь, но и спокойным моё состояние назвать нельзя. Я опускаю глаза, чтобы сделать вид, что мне стыдно. — Селезнева, тебе уже шестнадцать лет, оставь ты уже эти детские развлечения! — говорит она, а я даже не могу понять, что будет со мной через минуту: таким непонятным для меня становится её тон. — Хорошо, мадам, — мне не остается нечего кроме как повиноваться, ну или хотя бы сделать вид, что я повинуюсь. И она удаляется. Я подхожу к стеллажу и беру учебник истории. Сегодня играть со снежинками у меня больше не получится, я под особым контролем минимум на один день.***
Середина урока Гуманитарных наук. Мы коллективно обсуждаем главные аспекты правления Петра I. Не скажу, что очень люблю этого правителя, но отдать ему должное надо. Он не обладал стихией, но смог поднять нашу державу с колен, смог показать всему миру настоящую Российскую Империю. — В начале своего правления Петр I был не один на троне. С кем он был? — задает свой очередной вопрос Татьяна Алексеевна. Ответ я, конечно, знаю, но вот высовываться я не люблю: предпочитаю тихо слушать и наблюдать. — Белая, я вас слушаю. И опять эта радужная шевелюра. Похоже, у обладательницы этих волос фамилия Белая. Буду знать. — Петр был соправителем со своим братом — Иваном V, — без колебаний говорит мисс Радужные волосы. — Блестяще, Белая. Садитесь, — Татьяна Алексеевна восхищена. Ей, похоже, приятно, что хоть кто-то знает её предмет. Татьяна Алексеевна очень редко хвалит детей, но, видимо, после «прогулки» ей стало лучше, ещё чуть-чуть, и она, быть может, улыбнется. До чертиков интересно узнать как же выглядит её улыбка, хотя я все ровно её с последней парты не увижу. — В каком году родился Петр? — очередной вопрос, который, как думает Татьяна Алексеевна, должен поставить нас в тупик или очень сильно озадачить. Опять кто-то поднимает руку и отвечает правильно. Похоже, сегодня у Татьяны Алексеевны получился своеобразный диалог с моим классом.***
— Сегодня вы меня поразили, можете быть свободны. — Урок гуманитарных наук закончился. И, если память мне не изменяет, четвертым уроком у меня стоит пропуск. А значит, я могу сходить в библиотеку, к себе в «квартирку» или же погулять по саду нашей школы. Я выбираю первый вариант и уверенным шагом направляюсь в обитель знаний.***
Библиотека нашей школы впечатляет всех своих посетителей. Она огромная, в разы больше кабинета гуманитарных наук. Стеллажей с книгами тут больше, чем во всей школе. А сколько знаний тут хранится? В этом месте есть книги по всем предметам, которые преподают в этой школе, есть дневники и записи исторических личностей, художественные произведения разных стран. В нашей библиотеке есть много всего засекреченного, не все преподаватели могут взять себе или просто почитать некоторые книги, лежащие на самом высоком и секретном стеллаже. Иначе говоря, книги статуса «А» Я не хочу испытывать судьбу, поэтому беру книгу, доступную мне. Она имеет статус «K». Под этим статусом хранятся книги, доступные всем. Художественная литература, учебники первых годов обучения. Моя книга носит название «Маленький принц». Её мы читали несколько лет назад, но я тогда не совсем поняла смысл этой книги, она была для меня тяжела и непонятна. Надеюсь, что сейчас я пойму её смысл до конца. Брать книгу с собой я не буду, прочитаю во время пропуска, а потом буду ходить и осмыслять. Я сажусь в удобное кресло и принимаюсь читать книгу. На заднем фоне я слышу звук звонка на четвертый урок.***
Я дочитываю книгу, а четвертый урок ещё не закончился. До конца осталось немного времени. Я подхожу и возвращаю книгу на её место, беру сумку, перекидываю через плечо и выхожу из библиотеки. Я сразу иду по направлению к столовой. Пятым уроком у всей школы обед. И даже если ты не хочешь есть, ты обязан присутствовать в столовой. Во время обеда у нас делают важные объявления, пропускать которые очень опасно для жизни. Библиотека находится далеко от столовой, и я топаю до неё около пятнадцати минут. За одну перемену не успеть, правда, если бежать?.. Я захожу в столовую, тут пахнет едой и ещё чем-то. Тут, как и всегда, довольно душно, из-за чего мне тяжело дышать. Здесь стоит очень много столов и стульев, несколько детей уже находятся тут, многие учатся со мной в одном классе, а некоторых я вижу впервые. До начала пятого урока никому из детей не дают поесть, таковы правила. Я встаю в очередь и послушно жду, когда я смогу взять себе бутылочку воды, которая, наверняка, будет очень теплой, и мне опять придется использовать стихию, ведь теплую воду я пить просто не могу. От всего теплого у меня начинает болеть все тело, но объяснить это учителям я не могу, нас же учат смирению. И ещё тому, что стихия требует жертв, и эти жертву надо давать молча. Согласна, бред, но поделать с этим я ничего не могу. Да и никто не может. Против власти не пойдешь. — Девушка, вам чего? Из моих раздумий меня вырывает противный голос раздатчицы. Он писклявый и очень громкий. — Мне воды, пожалуйста, — я говорю как можно более учтиво и вежливо. Не хочу проблем ещё и с работницами столовой. — Только воды? — Да, я плотно позавтракала с утра. Я, не задерживая очереди, быстро отхожу от прилавка и сажусь за свободный столик у самого окна. Мою школу хорошо спонсируют власти, и поэтому я не плачу за еду, получаю хорошие «карманные», которые имею право тратить на что угодно. В школе нас кормят один раз в обед, завтракаем и ужинаем мы сами. Завтрак и ужин можно приготовить в своих комнатах, из продуктов, которые тебе выдают раз в два или три дня или если они у тебя заканчиваются. Чтобы узнать какие продукты тебе нужны, ты в особой тетради напротив своей фамилии пишешь все, что тебе надо. Также кроме продуктов, мы можем получить одежду, бытовую химию и средства личной гигиены. Но такой способ вводится с четырнадцати лет, когда нас из огромных общих комнат переселяют в одиночные или двойные «квартирки». — Привет, с утра мы не договорили. Я поворачиваю голову в сторону человека, который сказал эти слова. — Давай знакомиться, — произносит задорным голосом этот человек.