Я согласен

      Холод - первое, что ощущает юноша, проснувшись поздним вечером в непроницаемой темноте саркофага. За ночь температура падает так сильно, что это изменение чувствуют даже бессмертные. И хотя мороз больше не доставляет начинающему учёному ни дискомфорта, ни беспокойств, тот всё равно, по каким-то ещё не утраченным человеческим инстинктам, ощущает себя не уютно.       Ночь давно вступила в свои права, но пробуждение наследников Графа выдалось поздним и, на удивление, медленным. Глубокий сон долго не отпускал их, даже после того, как едва различимое за нависшими облаками, светило скрылось за линией горизонта. Альфред будто совсем не ощутил этого дневного сна, и даже Герберт неохотно покинул саркофаг вслед за юношей.       Осмотревшись, юный барон чувствует, что замок, в сравнении с прошлой ночью, ощутимо опустел. Солнце скрылось за горизонтом чуть больше часа назад, но большинство приглашенных вампиров из свиты уже покинули стены обители. В склепе не оказывается и главы клана: тот, наверняка, провожает отбывающих долгим взглядом, пока те ни скрываются в чаще заледеневшего леса. Во-всяком случае, это кажется юноше самым вероятным предположением.       - День едва завершился, а все уже разъехались... - Вслух отмечает студент, ступая на ведущую из подземелий замка, лестницу вслед за блондином.       - Как ты это понял? - Оборачивается виконт. Остановившись, старший наследник Графа внимательно всматривается в лицо мальчишки, так, что тому становится не по себе.       - Ну... Сегодня в замке гораздо меньше вампиров, чем вчера. Примерно столько же я ощущал, пока скитался здесь один и старался не попадаться никому на глаза. - Поясняет новообращенный. - Разве ты не чувствуешь их присутствие также?       - М-м-м.... Нет. Только в пределах органов чувств. - Задумчиво тянет виконт, но затем подытоживает: - Должно быть, это то, что ты унаследовал от Графа с его кровью. Он тоже всегда точно знает, где находятся его подданные, даже далеко за пределами Трансильвании. Хотя я думал, что дело в клятве.       - Я посчитал, что раз могу так, то этим наделены все. - Растерянно отзывается начинающий ученый. - И мне по силам только территория замка, не дальше.       - О, mon cheri, тебе уже следовало бы понять, что ты совершенно особенный мальчик. - Воркует светловолосый вампир, нежно касаясь лица юноши и, прежде чем продолжить подъем по каменным ступеням, склоняется к парню, чтобы оставить на его губах мимолетный поцелуй. Когда мальчишка выглядит таким трогательно растерянным, удержаться нет ни единой возможности - так к чему же её упускать?       Альфред замирает, не успев хоть как-то ответить внезапному порыву виконта и только продолжает ступать практически след в след, расплывшись в смущенной улыбке.       - А что ты унаследовал от Графа?       Старший наследник династии медлит с ответом и отзывается лишь после того как они покидают подземную часть замка, поравнявшись в одном из широких коридоров:       - Мне перешёл его дар предвиденья, но он... бесполезен. Я вижу обрывочные вещие сны, но забываю их ещё до пробуждения и вспоминаю только когда то, что я видел, уже случается. Порой, очень редко, я говорю пророчества, но не чувствую их особую силу так, как отец, от того и понимаю что фраза была судьбоносной только после её исполнения.       И хотя Герберт совсем не выглядит опечаленным или испытывающим беспокойство по этому поводу, начинающий учёный всё равно уточняет:       - Но ведь этот дар наверняка можно развить, чтобы видеть лучше, или не забывать видения...       - Если и есть такая возможность, то это будет крайне тяжело. Этот дар берет начало из крови фон Кролоков и зависит от силы её проявления, а не от твоего собственного потенциала. Да и я не углублялся в это.       - Почему? Наверняка Граф знает об этом гораздо больше... - Несмотря на незаинтересованность виконта, продолжает молодой вампир.       - Потому что я не желаю знать будущее. - Наконец, подводит черту блондин. - Это тяжкая ноша, которую отец несёт на протяжении столетий. Едва ли нам суждено понять, что это за бремя хотя бы отчасти, но, видит Ночь, я не хотел бы знать, какая судьба ждет меня самого или тех, кто мне дорог. Что в этом знании? Лишь бессонные дни, полные раздумий или отчаянья от понимания того, что ничего не изменить, и в конце концов, смиренное ожидание неминуемого. Поэтому я и не стал развивать свой дар крови.       - Не думал об этом... так. - Только и может проговорить юноша.       - Не бери в голову, mon amour. - Ободряюще улыбается сын Графа, устраивая ладонь парня в своей руке. - У меня было много десятилетий, чтобы обдумать это и принять окончательное решение. К слову, то, что ты ощущаешь - только одно из умений, сам дар всегда заключается в чём-то большем. Он проявит себя со временем.       - А если нет? Я ведь не так близко по линии родства к Графу, и... Может быть, всё этим и ограничится? - С робкой надеждой предполагает юный барон.       После раздумий о том, какую обратную сторону может иметь дар крови, начинающий учёный всё больше утверждается в мысли о том, что бессмертие и так подарило ему множество новых навыков, и так ли ему необходима какая-то из способностей хозяина замка? О, вовсе нет.       - Не стоит так переживать по этому поводу, Альфред. - Спокойно отзывается блондин, поглаживая большим пальцем центр ладони мальчишки, а затем осторожно переплетает их пальцы. - Этот дар с тобой с момента обращения, и ты даже не замечал его. Мы подождем, пока он проявится окончательно, и если он будет доставлять тебе беспокойство, подумаем, как свести его к минимуму. Договорились?       - Да... - Облегчённо выдыхает юноша, отзываясь благодарной улыбкой. В конце концов, вряд ли ему достанется что-то такое же впечатляющее, как сыну Графа.       - Ты просто прелесть, mon cheri, знаешь? - Почти что мурлыкает виконт, с трудом удерживаясь от того, чтобы, сбившись с шага, ни остановить мальчишку у ближайшей укромной ниши и, укрывшись в прохладном полумраке, целовать податливые губы, пока тот потеряет всякую ориентацию в пространстве.       Это читается в голубых глазах так отчётливо, что молодой вампир едва ли может что-то ответить и лишь смущенно закусывает губу, зная: ответь он несогласием, и ему тут же докажут обратное именно так, как задумано несколькими мгновениями ранее.       - Впрочем, мы уже почти пришли. - Хмыкает блондин, победно улыбаясь. - Не могу дождаться, когда можно будет снять с себя всё чёрное... Это совершенно не в моём сегодняшнем настроении.       - А плащи?       - Будут висеть в шкафу до важной церемонии, приема гостей или чего-то подобного... - Отвечает виконт, открывая дверь в их покои и на ходу снимает спадающую до пола чёрно-лиловую ткань, а затем оборачивается к юному барону и, в мгновение ока справившись с креплениями, забирает и его плащ. - Тебе мы тоже подберём что-нибудь новое.       - О, нет, пожалуйста... - Обречённо вздыхает студент, прикрывая за собой дверь. Едва ли он готов к новой экзекуции по подбору наряда.       - Выберешь то, что тебе понравится. Я даже обещаю не комментировать. - Фыркает сын Графа, аккуратно помещая в шкаф церемониальные плащи. - Просто буду снимать с тебя всё, пока ты в одежде ни станешь нравиться мне больше, чем без неё. То есть никогда.       - Герберт! - Возмущённо откликается мальчишка под смех светловолосого вампира.       - Ладно, я сниму мерки, и к весне у тебя будут собственные комплекты, такие, как сам пожелаешь. - Обещает старший наследник династии, распахивая обе дверцы шкафа и придирчиво оглядев содержимое, отходит в сторону, на ходу ослабляя туго затянутые манжеты. - Но пока пользуйся моим гардеробом.       Такой расклад устраивает юношу гораздо больше, несмотря на перспективу пересмотреть весь гардероб блондина в поисках чего-то менее вызывающего и броского.       - А отчего мы сегодня поднялись так поздно? - Переводит тему молодой вампир и, стараясь отсрочить выбор вещей, не торопясь ослабляет только первые пару пуговиц у шеи а затем, присев, принимается за обувь.       - Потому что предыдущая ночь была тяжёлой для нас и на отдых потребовалось чуть больше, чем короткий зимний световой день. - Отзывается блондин, расстёгивая расшитый жилет и следом отстёгивая жабо. - Но оно того стоило, правда, mon cheri? Думаю, отец тоже оценил твой блестящий стратегический ход: охватить влиянием и внутренний, и внешний контур, завязав хорошие отношения как с распорядителем, так и с Марго, которая, как посредник в одном из крупнейших кланов Европы, обеспечит тебе изумительную характеристику.       - Это не моя заслуга. Я ведь ничего не просчитывал, они сами подошли и заговорили со мной. - Весьма скептично отвечает начинающий учёный, заканчивая со шнуровкой на ботинках.       - Не преуменьшай своих несомненных побед, mon amour. Заговорили они, может, и из любопытства и вежливости, но то, как ты расположил их к себе... Просто филигранные очарование и тактика. - Не без гордости подводит итог светловолосый вампир. - У Эдмара во взгляде было столько сожаления, когда я вернулся. Он бы с удовольствием говорил с тобой до самого рассвета, не забери я моего уставшего мальчика из его цепких рук. Даже распорядитель свиты пал жертвой твоего обаяния, а это, уж поверь, дорогого стоит.       - Но я ничего особенного не делал... - Начинает было студент, но осекается, так и не доведя фразу до конца.       В тот момент, когда он, наконец, заканчивает с обувью и выпрямляется, поднимая взгляд на виконта, тот, разделавшись с последними пуговицами, ведёт плечами назад, позволяя приталенной рубашке соскользнуть на ковёр. Тёмный шёлк мимолетной лаской проходит по светлой, почти белоснежной коже, обнажая стройное, изящное, и в то же время полное нечеловеской силы, тело. Герберт и сам словно гениальное творение неизвестного мастера: кажется, будто каждый миллиметр бархатной кожи отточен рукой скульптора, приложившего к прекрасной форме гибкость и поистине кошачью грацию. До него юноша не встречал никого настолько, до безупречности, красивого - но, едва ли, в эту секунду любовался им как произведением искусства.       Взгляд светло-карих глаз зачарованно скользит по струящимся с плеч, светлым прядям, изгибам торса и тонким пальцами, расстегивающими пряжку ремня на сидящих, словно вторая тёмная, лоснящаяся, кожа, штанах. На несколько мгновений начинающий учёный просто выпадает из реальности, не в силах отвести взгляд, и приходит в себя только когда светловолосый вампир оборачивается к нему. Одно лишь секундное замешательство, и мальчишка поспешно опускает глаза, нервно принимаясь за никак не поддающиеся пуговицы и чувствуя как отчаянно разливается по телу жар смущения.       Но Герберт успевает заметить каждую деталь, и расплывшись в хищной улыбке, скидывает туфли и неторопливо направляется к парню. Расстёгнутая пряжка позвякивает на каждом шагу и блондин достает ремень, на ходу отпуская его куда-то на пол. Поравнявшись со студентом, виконт отстраняет его руки от неподатливых застёжек и нарушает практически звенящую тишину:       - Знаешь, как часто я так наблюдаю за тобой?       Мальчишка только отрицательно качает головой, глядя, как длинные пальцы расправляются с пуговицами за какие-то доли секунды.       - Почти постоянно. - Охотно признается сын Графа, касаясь только края рубашки и потянув за него, вынуждает темную ткань упасть на ковёр. - Мне нравится смотреть, нравится ловить оттенки эмоций на твоём лице, и больше этого я обожаю только прикасаться к тебе.       Кончики пальцев начинают движение от солнечного сплетения парня, осторожно, едва ощутимо обводят ключицу, касаются шеи, до тех пор, пока ни доходят до подбородка. Чуть надавив, блондин поднимает лицо юноши к себе и, дождавшись, пока тот остановит растерянно-смущенный взгляд, продолжает:       - Ты можешь смотреть на меня как угодно и сколь угодно долго. Можешь касаться так, как только пожелаешь. - Уверенно заверяет виконт, свободной рукой находя ладонь студента и прикладывая её вместе со своей чуть выше давно замершего сердца. - Потому что я - твой, в той же степени, что и ты мой, Альфред.       Начинающий учёный едва справляется с захватывающим водоворотом чувств: его нерешительное желание сократить разделяющую их треть шага балансирует с чудовищным смущением и неуверенностью в том, что он вообще может обладать чем-то столь драгоценным, как этот мужчина.       - Я... - Несмело начинает студент.       - Достоин. Больше, чем кто бы то ни было. - Угадав направление мыслей парня, заранее парирует сын Графа, и, как только мальчишка хочет произнести что-то ещё, столь же безаппиляционно заявляет: - Потому что я так решил.       Оставшись без единого аргумента, ученик профессора прерывисто вздыхает и в следующий момент тянется к блондину, чтобы оставить на тонких губах короткий, отчаянный поцелуй. Герберт невозможный, его всегда так слишком, что кажется, что волна пробуждаемых им, чувств выплескивается далеко за любые мыслимые границы, и едва ли мальчишка в силах справиться с ними.       Просияв победной улыбкой, сын Графа не даёт юноше отстраниться и утягивает в новый поцелуй: долгий, позволяющий насладиться каждым оттенком этого вечера. Его сокровище ещё совсем не понимает своей ценности - но виконт сумеет убедить мальчика в обратном, сколько бы на это ни потребовалось времени, слов и абсолютного восхищения.       - Мой упрямый... - Шепчет блондин, обводя большим пальцем влажные губы мальчишки и замечая насколько уже расфокусирован взгляд светло-карих глаз. - Мой прекрасный.       Начинающий учёный лишь опускает ресницы: Герберт произносит это так, что едва ли предствляется хоть малейшая возможность усомниться или оспорить. Но это не значит, что юный барон не попытается.       - Это ты - самый красивый из всех, кого я только встречал. - Признается парень.       - Ммм... - Расплывается в нескрываемо довольной улыбке виконт. - И ты даже готов признать, что тебе нравится, как сидят на мне эти штаны? И гораздо больше, когда из одежды на мне остаются только они?       - Да... - Выдыхает юноша, даже прежде, чем успевает подумать.       И, не давая себе задуматься или позволить смущению взять верх, решается и опускает взгляд на собственную ладонь, скользящую по фарфоровой коже, невесомо, нежно оглаживающую гладкую грудь и напрягающиеся под пальцами, мышцы. Трепетные, робкие касания становятся смелее, когда к руке, ведущей обратно вверх, присоединяется вторая и начинающий учёный поднимает глаза полные восторга и немого обожания.       Герберту кажется, что он проваливается в бездну: жар, расплывающийся по телу от всё более уверенных прикосновений мальчишки, и вместе с тем, его совершенно невинный, но едва ли затуманенный меньше, чем у виконта, взгляд... Студент будто вовсе не отдает себе отчёт в том, что творит со светловолосым вампиром и эта буря, бушующая в потемневших глазах старшего наследника, кажется ему скорее неосторожной случайностью, чем последствием собственных действий. Но ни то, чтобы это не нравилось молодому вампиру, и ни будоражило в ответ.       - Хочу помочь тебе раздеться. - Практически вынося себе приговор на долгую, мучительную пытку, продолжает сын Графа - но теперь вопросительно, мягко, тут же замирая в ожидании.       Он обещал не торопить парня, но одна только Ночь знает, как это тяжело, когда мальчишка в его руках такой податливый, такой ласковый... Когда теперь он, стесняясь собственной реакции, нерешительно кивает, предвкушающе закусывая губу.       Виконт чувствует: ещё немного, и самоконтроль пойдет мелкими, ветвистыми трещинками и едва ли он сумеет уловить момент, после которого осыпятся всякие барьеры. Но отступить, перестать касаться... выше его сил. Пусть так - виконт готов потерять контроль до тех самых пор, пока не коснется губами каждого миллиметра манящей, гладкой кожи.       И сын Графа следует своему порыву, отсрочив его лишь на пару мгновений, в которые юноша, по воле виконта, находит опору в двери за спиной. Накрыв замершие в районе груди, ладони студента своими, блондин подтягивает одну из них к лицу и сначала лишь нежно, едва ощутимо прикасается губами к кончикам пальцев, а затем к небольшим, уплотнённым бугоркам мозолей у их основания и, прочертив через центр ладони, дорожку легких поцелуев, приникает к запястью. Кожа здесь намного чувствительнее и тоньше, и начинающий учёный не может сдержать короткого вздоха, чувствуя, как касания губ старшего наследника отзываются во всем теле.       - Je t'aimerai pour toujours, mon Alfred. - На выдохе шепчет светловолосый вампир, выпуская запястье парня из тонких пальцев.       - Чт... - Начинает было юный барон, но уже в следующее мгновение его прерывает медленный, нежный, и в то же время настойчивый поцелуй. Их связь искрится тончайшими оттенками захватывающих блондина, чувств, и на какое-то время Альфред и вовсе забывает, что в мире существует что-то, кроме этих губ. И перевод уже вовсе не требуется.       Узкие ладони виконта любовно, не торопясь оглаживают изгибы отзывающегося им, тела: обведя контуры по бокам, руки музыканта проскальзывают к пояснице и касаются спины, до самых прижатых к двери, напряжённых лопаток. Мальчишка льнёт к ним так правильно, что прежняя его участь кажется ещё более кощунственной: запереть эту чувственную искренность, пылкую нежность среди бесчисленных фолиантов... В высшей мере жестоко.       Юный барон в этот момент едва ли отдаёт себе отчёт хоть в чем-нибудь, предпочитая рассудительности и робости, чувство блаженного, всеобъемлющего единства. И когда виконт на мгновение отстраняется, парень неосознанно тянется следом, не желая отпускать блондина даже ради секундной передышки. Но Герберту достаточно и этого, чтобы растерять остатки всяких колебаний. Особенно, когда студент зарывается в скользящий между пальцами, шёлк светлых волос, обнимая старшего наследника Графа за шею и замирает в миллиметре от его губ, буквально умоляя не разрывать этот контакт.       Кто он? Не скала, не монолит, не божество с выдержкой небожителя, чтобы даже помыслить об отказе, когда его обожаемый мальчик желает быть ближе, когда от соприкосновения тел, его тонкий запах оседает на коже, когда он восторженно вздыхает, отвечая долгому поцелую.       Губы виконта касаются скул, подбородка, шеи и напряжённых плечей юноши, пока пальцы музыканта уже совсем не так скоро, как какими-то минутами раньше, справляются с креплениями на ещё недавно принадлежащих ему самому, штанах парня. Но даже когда они, наконец, поддаются, сидящая точно по фигуре, плотная ткань, нисколько не торопится соскальзывать вниз.       Поглощённый этим водоворотом чувств, парень рассеянно, несколько отвлечённо отмечает, как сын Графа постепенно теряет контроль, как его выверенно-изящные жесты становятся отрывистыми, плохо координированными... И что самому начинающему учёному на самом деле нравится быть причиной этого. Нравится, как под пальцами покрывается мурашками бледная кожа, с каким жаром впиваются в его, губы виконта. Настолько, что юноша упускает эту спрятанную в приподнявшемся уголке тонких губ, хитрую ухмылку и только запоздало поднимает брови в немом вопросе, когда отстранившись, блондин опускается на колено и принимается за непослушную ткань вручную.       Узкие ладони ныряют под слой материи, постепенно стягивая её всё ниже. Поочерёдно освободив ноги студента, светловолосый вампир откидывает штаны в сторону, оставляя парня в нательном белье и, к ужасу юного барона, вовсе не торопится подниматься на ноги. Напротив, пока кончики длинных, серебристых ногтей игриво проходятся у верхней границы единственного оставшегося на мальчишке, элемента одежды, сын Графа вскидывает тяжёлый, тёмный взгляд, расплываясь в совершенно недвусмысленной улыбке.       - Герберт... - Только и может выдавить из себя скованный смущением, парень.       - Да, mon cheri? - Довольно хмыкает блондин, с грациозной плавностью хищного кота склоняясь всё ближе к студенту. - Мне остановиться?       И прежде чем юноша успевает сформулировать хоть какой-то ответ, губы светловолосого вампира прикасаются к нежной коже чуть ниже пупка. И мальчишка отзывается - не протестом, только тихим стоном на выдохе, и тут же прикрывает рот ладонью, стесняясь реакции так охотно откликающегося тела.       Длинные пальцы очерчивают уже ставшее весьма ощутимым, возбуждение парня через тонкую ткань белья: дразняще, лишь обводя контуры. И, не без удовольствия, отмечая проходящую по телу молодого вампира, дрожь, Герберт понимает, что это лишь раззадоривает: робкие, полузадушенные стоны заволакивают разум темной пеленой, непреодолимым желанием сорвать с губ парня ещё несколько, но уже откровеннее, громче.       Это почти удаётся, когда язык виконта, обведя впадинку пупка, прокладывает путь к груди, оставляя на бархатистой коже широкий, влажный след, отзывающийся покалывающими иголочками прохлады. Зажмурившись, юноша не замечает, как с той же плавной неспешностью светловолосый вампир поднимается на ноги и, приблизившись, мягко прижимается губами к костяшкам на закрывающей рот парня, ладони, пока тот ни убирает её.       Начинающий учёный пытается совладать со сбившимся, рваным дыханием и смотрит глазами цвета плавящейся, светло-медовой патоки: чистое, едва познавшее грани чувственных наслаждений, искушение, столь сильное, что чувствуя, как плывёт окружающее пространство, блондин упирается локтем в дверь, замирая у самого лица мальчишки.       - Позволишь?.. - Выдыхает сын Графа, и, с трудом собравшись с мыслями, продолжает: - Я лишь верну доставленное мне, удовольствие.       - А я смогу это вынести? - Расплывается в совершенно опьянённой улыбке юный барон. К чему таиться, если сейчас он желает этих прикосновений больше всего на свете?       - Теперь - да. - Тихо смеётся старший наследник.       Расценив слова юноши как вполне определенное согласие, блондин снова приникает к мягким губам со всей мощью накатывающей на берег, безудержной, страстной стихии. Альфред просто сводит с ума, с каждой минутой всё больше. Особенно теперь, когда его искренность и чувственность сплетаются в нечто, доступное одному только виконту: мальчишка отдаётся полностью, без остатка, до блаженной пустоты в мыслях, буквально растворяясь в поцелуе и ещё мгновение назад инстинктивно хватая ртом воздух, теперь и вовсе перестаёт дышать даже по привычке.       Как и в первую их ночь, студент теряет всякую связь с окружающей реальностью: из сознания стирается всё, кроме умелых, настойчивых губ, изящных пальцев, скользящих вдоль шеи, где вибрацией зарождаются приглушённые поцелуем, стоны, когда виконт целует его так глубоко, так жарко, что юноша даже не замечает, как остаётся перед ним совершенно обнажённым.       Альфред окончательно отпускает контроль над собственным телом и ступает короткими шагами, полагаясь лишь на волю блондина, не размыкая губ, объятий и даже век, пока нежные руки ни опускают его на прохладный шёлк простыней. Но, даже открыв глаза, единственной мыслью остается лишь то, что у него просто не было шансов устоять - ни тогда, ни сейчас.       - А если бы в ночь Бала, я... понял всё раньше... и с самого начала желал этого сам? - Озвучивает свои мысли начинающий учёный, приподнявшись на локтях.       Опираясь только на край широкой кровати между коленей мальчишки, сын Графа осторожно, почти невесомо проводит тыльной стороной ладони по щеке юноши, жадно запоминая каждую деталь. Россыпь мелких родинок на напряжённых плечах, влажный блеск зацелованных губ, трепещущие от нетерпеливого ожидания, ресницы... Герберт любит в этом внезапно появившемся в его жизни, мальчике всё, и глядя на раскинувшееся перед ним на темном шёлке, обнажённое совершенство, наконец, ощущает себя целым и настолько счастливым, что столетия бесцельных метаний и даже смерть не кажутся такой уж высокой ценой даже за одну такую ночь.       - Мы бы не тратили драгоценное время на разговоры. - Усмехается в ответ светловолосый вампир. - Охотно покажу, чего тебя лишила твоя несговорчивость в прошлый раз.       Виконт даёт эту паузу намеренно, оставляя её последним вздохом перед прыжком в темный, стремительный водоворот. А после отступает, прежде чем плавно опуститься на ковер перед юношей. Он не торопится, наслаждаясь медленно тянущимися мгновениями их близости.       Вначале узкие кисти касаются ног студента: очерчивают аккуратные пальцы, проходятся вдоль босых стоп мимолётной, расслабляющей лаской, от которой молодой вампир старается ускользнуть... Сын Графа лишь хитро приподнимает уголок губ, на несколько секунд встретившись взглядом со светло-карими глазами и отмечая про себя, что его чувствительный мальчик всё ещё боится щекотки.       Руки музыканта не торопясь следуют выше и коротко огладив разведенные колени, продолжают путь по внутренней стороне ног. Придвинувшись вплотную, светловолосый вампир вновь приникает губами к торсу мальчишки, уже вовсе не так целомудренно, как до этого.       Альфред откидывается на кровать - он не в силах продолжать наблюдать. Видеть Герберта... так - слишком смущающе. Но теперь юный барон, хоть и оставляет блондина вне поля зрения, оказывается с ощущениями один на один. Студент едва сдерживает голос, прикусывая костяшки на напряжённо сжатой ладони, когда поцелуи переходят на внутреннюю часть бедра, а кончики пальцев музыканта проходятся по длине, будто скользя по грифу скрипки.       Виконт пока больше любуется, разогревая парня: противоречивым, так жаждущим ласки, и так смущающимся её получать он нравится старшему наследнику больше всего, если бы только мальчишка не истязал себя стыдливым стремлением сохранять молчание.       - Напрасно таишься, mon cheri. - Улыбается сын Графа, обхватывая узкой ладонью напряжённую плоть парня, даря уверенную, размеренную ласку. По телу мальчишки проходит дрожь, но он только рвано выдыхает, упрямо смыкая зубы. - Никого в замке не удивишь тем, что мы занимаемся любовью.       - М-м-м-м... - Зажмурившись, мычит начинающий учёный, несогласно качая головой из стороны в сторону.       - Вампиры относятся к этому как к потребности столь же естественной, как охота или дневной покой. Даже если кто-то услышит нас, то не предаст этому ни малейшего значения. - Терпеливо объясняет блондин, продолжая неспешную пытку. - Ну же, mon amour, это не стоит твоих усилий... А я очень хочу тебя слышать.       Только познающее грани близости, тело отзывается даже на самую незатейливую ласку - если какие-то человеческие ощущения и притупились, то, определённо, не эти. Юный вампир больше не в силах сопротивляться им. Босые ступни неуклюже скользят по боковой части кровати в поисках опоры, так и не дотягиваясь до края, и светловолосый вампир останавливает это беспокойное ёрзание, проскальзывая ладонью под колено студента, чтобы устроить его ногу на своём плече. Юноша всхлипывает, не имея больше ни единой возможности хоть как-то уйти от умелых, дразнящих касаний и прячет лицо в ладонях, боясь даже помыслить о том, насколько откровенно это выглядит.       Но уже в следующую секунду забывает об этом: губы виконта касаются возбуждения парня у самого основания, пока пальцы музыканта прощальной лаской проходят по длине вверх. Повторяющий их путь, кончик языка оставляет узкий, влажный след, завершая свое путешествие на самой вершине, солоноватой от выступившей естественной смазки. Юноша, поначалу испуганно затаив дыхание, отзывается глубоким, протяжным стоном, где-то на периферии различая удовлетворённую улыбку блондина через их связь.       Соглашаясь, начинающий учёный пытался представить, как это будет - но даже в самых смелых своих предположениях не мог вообразить, что сдастся так скоро, так охотно. И станет с оглушительной скоростью падать в обжигающую дыханием, пропасть, отпуская остатки самоконтроля, позволяя плавящемуся от жара, телу жить своей, отдельной от сознания, жизнью.       Сын Графа продолжает эту неторопливую, вводную ласку, наслаждаясь тем, как постепенно мальчишка отдаётся в полную его власть. Ещё в первую их ночь, светловолосый вампир отметил, как Альфреду нравится следовать уверенной направляющей силе, всецело передавая контроль - столь же сильно, как до этого он боится его потерять.       Юноша знает: после ему будет стыдно за срывающиеся с губ, свидетельства их страсти - но может ли он сопротивляться этому, желает ли? Гибкий язык очерчивает головку, мучительно медленно продвигаясь вниз и парень выгибается в пояснице, инстинктивно пытаясь двинуться вперёд - но светловолосый вампир прочно удерживает его, и это, к удивлению студента, только распаляет ещё больше, отзываясь новой, несоизмеримо более мощной волной возбуждения.       Стопа беспомощно скользит по спине старшего наследника, и мальчишка практически хныкает от нетерпения и скопившегося напряжения - вот теперь он готов, и мог бы даже умолять, будь ещё в силах связно выражать свои мысли. Причин медлить не остаётся, и сын Графа решает больше не томить своё сокровище в ожидании большего.       Чувствуя новую, глубокую ласку, юный барон запрокидывает голову, цепляясь непослушными пальцами за струящийся шёлк простыней - из лёгких выбивает весь воздух и он только и может, что хрипеть, выгибаясь в руках виконта. Видит Ночь, случись это пока он был человеком, его сердце остановилось бы или от смущения в самом начале, или теперь, не выдержав утягивающих в беспамятство, ощущений.       Начинающий учёный отзывается долгим стоном только на следующем движении, сделав короткий, прерывистый вдох - но он нисколько не проясняет рассудок. В этот момент, сгорая от желания, парень едва ли может поверить, что их тела не меняют температуры, не пылают, соприкасаясь. Свободная ладонь вампира оглаживает торс мальчишки, следуя выше - студент цепляется за неё, как за спасательный круг, и, на удивление, это помогает унять прокатывающуюся от самых кончиков пальцев, крупную дрожь.       Юноша упускает момент, в который перестаёт чувствовать даже глубокие, размеренные движения губ бессмертного - остаётся только всё возрастающая волна наслаждения, захватывающая с головой, утаскивающая куда-то в бездонную, закладывающую уши, пучину. Он не слышит себя, достигая пика в крепко удерживающих его, руках и внезапно охватившее ослепительное, нечеловечески-сильное удовольствие выбивает из реальности, оставаясь послевкусием чистого блаженства.       Когда парень начинает приходить в себя, разлепляя веки, сын Графа отпускает его, плавно поднимаясь на ноги - такой же невозможно-прекрасный, в ореоле светлых волос, мерцающих в неровном свете золотыми отблесками. Альфред пытается говорить, но только беззвучно размыкает пересохшие губы и замолкает на несколько секунд, тяжело сглатывая.       - Гер... берт... Н-н... - Продолжает упорные попытки вернуть себе голос, юноша.       - Да, mon trésor? - Откликается нежной улыбкой виконт, окидывая парня долгим, внимательным взглядом.       Сын Графа нисколько не сомневается: его очаровательный мальчик, ещё не совладавший с дыханием и голосом, раскинувшийся на темной шёлке в блаженной неге - самое соблазнительное видение из всех, что он только видел. Мог ли он предположить, глядя на спящего подле профессора, юношу, что однажды оно станет явью?       Ещё никто не будил в старшем наследнике Графа столь пылкого, самоотверженного стремления дарить удовольствия в разы больше, чем получать в замен. Теперь же он ощущает удовлетворение уже от того, насколько хорошо в его объятиях начинающему учёному.       - Н-н... Не... останавливайся... пожалуйста... - Наконец, проговаривает юный барон, не давая себе и секунды на возможные сомнения.       - Уверен? - Изумлённо вскидывает бровь старший наследник.       Парень только утвердительно кивает, откидываясь на прохладные простыни, и замерший на несколько секунд, блондин, приходит в движение, принимаясь за застежки на оставшихся на нём, кожаных штанах. К чему тратить время на разговоры, если юноша уже все для себя решил?       Откинув в сторону оставшуюся одежду, сын Графа находит флакончик с маслом и оставив его на кровати, упирается в матрас коленями, забираясь в полумрак под балдахином. Скользнув руками под шеей и коленями студента, виконт осторожно приподнимает расслабленного парня и перемещает дальше от края, прежде чем устроиться рядом.       - Не передумал? - Всё же заговаривает блондин. - Если захочешь остановиться...       - Поцелуй меня, Герберт. - Прерывает виконта молодой вампир, поднимая взгляд к темнеющим голубым омутам. Если он позволит себе сомневаться - то никогда не решится.       Губы бессмертного остаются такими же чуткими, забирающими в плен без остатка, руки - ищущими, жадно притягивающими ближе. Юноша откликается им, зарываясь пальцами в спадающие светло-золотистой волной, пряди волос, чувствуя, как отзывается разливающимся в груди, теплом, связь. После разрядки касания старшего наследника ощущаюся куда острее, чем прежде, и случайно задев возбуждением бедро блондина, парень прерывисто стонет в тонкие губы, жмурясь от прошившей тело, яркой вспышки.       - Мой смелый... - Еле слышно выдыхает светловолосый вампир, прокладывая дорожку коротких поцелуев вдоль шеи мальчишки. - Мой нежный...       Юноша неразборчиво мычит, откидывая голову, рассредоточенно проводя руками по напряженному телу бессмертного, наслаждаясь ощущением тонкой, бархатистой кожи под пальцами, до тех пор, пока ладонь начинающего ученого ни касается практически каменеющего от возбуждения, члена. Сын Графа отзывается неконтролируемо-резким выдохом, оставляя в изгибе шеи мальчишки след, ещё несколько секунд темнеющий около ключицы.       Альфред различает смешанное с предвкушением и азартом, любопытство - неужели он и вправду может разжигать желание блондина столь сильно, что когда-то сумеет также доводить до исступления, до потери ориентации в пространстве одними поцелуями и касаниями? Но пока он не готов перебороть смущение настолько, чтобы решиться на ответную ласку, и помедлив, отводит ладонь выше.       Виконт и не намерен его торопить: то, с какой смелостью этим вечером отзывается на его ласки начинающий учёный - уже превышающий всякие ожидания, сюрприз. Старший наследник Графа и так едва балансирует между осторожной нежностью и вырывающимся на свободу, тёмным, заволакивающим рассудок, желанием - сплавиться в единое целое, выжечь страстью чужие прикосновения, сделать мальчишку по-настоящему своим. Светловолосый вампир закрывает глаза и замирает на несколько секунд, упираясь лбом в плечо парня и, вернув остатки самоконтроля, тяжело вздыхает:       - Тебе придется самому себя подготовить, mon amour. Я не настолько хорошо себя контролирую, чтобы ручаться за ногти.       - Но... Я... Я не умею... - Вскидывает испуганный взгляд, студент, выискивая в лице виконта признаки того, что он предлагает это несерьёзно.       - Ты и не станешь делать это самостоятельно. Я помогу тебе. - Продолжает сын Графа, успокаивающе целуя плечо юноши. - К тому же, ты хоть отчасти помнишь, как я делал это в прошлый раз.       - Я... Я не смогу... - Отчаянно шепчет мальчишка, от смущения пряча лицо в ладонях.       - Всё получится, mon cheri. - Со спокойной, размеренной уверенностью откликается блондин. - Свои пальцы ты примешь гораздо легче моих. Я рядом и буду направлять тебя.       Парень несмело выглядывает из-за ладоней, медленно отстраняя их от лица и, наконец, согласно вздыхает - остановиться сейчас, оставляя решимость, когда уже зашёл так далеко? Нет, он станет.       - Х-хорошо... Я попробую. - Дрожащим от волнения, голосом отвечает юноша.       Герберт отзывается ободряющей улыбкой и касается губами тыльной стороны кисти мальчишки: твердых костяшек, мелких складок кожи на сгибах пальцев, аккуратно подстриженных ногтей. Юный барон постепенно расслабляется, позволяя блондину отнять руку от лица. Сын Графа, аккуратно удерживая кисть парня за запястье, целует самый центр ладони, а затем проводит языком вдоль указательного пальца и, оказавшись наверху, обхватывает фаланги губами.       Начинающий учёный запоздало вздрагивает, судорожно вздыхая - он не видел, как виконт делал это, но тот, определённо, повторял то же, зная, что мальчишка во всех деталях вспомнит, что творили с ним эти губы совсем недавно. Должно быть, светловолосый вампир не испытывал смущения так давно, что и вовсе забыл каково это: бесстыдный, он захватил пальцы юноши, то погружая, то вынимая их из влажной глубины рта, проходясь гибким языком вдоль фаланг. Студент не в силах отвести взгляд, чувствуя как возбуждение болезненно отзывается внизу живота, но блондин, не давая себе увлечься, плавно отстраняется, чтобы соединить руку молодого вампира со своей, и, пролив из флакона немного масла, переплести их пальцы, равномерно рапределяя скользящую жидкость.       Не размыкая кисти, старший наследник Графа направляет их руки ниже и на взволнованное: "Герберт...", лишь улыбается краешком губ, успокаивающе целуя парня в висок. Он только направляет, не принуждая, давая время решиться, и мальчишка, медленно выдохнув, принимает первый палец, постепенно отпуская напряжение, а вскоре и второй, обнаружив правоту виконта в том, что делая всё самому, привыкнуть гораздо проще.       - Умница, mon amour, ещё немного... - Хрипло шепчет блондин, направляя движение руки парня и когда тот окончательно осваивается, выдыхает: - Достаточно.       Юный барон поднимает взгляд, ещё не до конца осознавая, что у него действительно получилось - вознаграждением ему приходится жадный, глубокий поцелуй, и одна Ночь знает, какой ценой сын Графа продолжает оставаться на грани. Но он скорее причинит боль себе, чем обманет доверие мальчишки неоправданной, поспешной резкостью. Отстранившись, виконт подтягивает к себе небольшую подушку и подкладывает её под поясницу студента, прежде чем, сменив положение, устроиться прямо перед ним.       Также, как в их первую ночь. Альфред не может отделаться от этих мыслей, не может переубедить приготовившееся к боли, тело: студент подтягивает руки к груди, словно заранее защищаясь от предстоящей муки и беспокойно закусывает губу. Он хочет, так хочет верить блондину, что будет иначе, и в то же время хочет зажмуриться, прячась от собственных страхов, но только поднимает взгляд, когда светловолосый вампир мягко притягивает его ближе.       В широко распахнутых глазах парня плещется настороженное ожидание, неясная тревога, когда виконт медленно продвигается внутрь, плавно, останавливаясь лишь дойдя до конца. Мальчишка весь обращается к ощущениям, но не чувствует ничего, кроме движения и заполненности. И всё же, не расслабляется - паника не отступает, нашёптывая, что повезло только в этот раз, и новый толчок обернется пронзительной мукой.       Сын Графа прикусывает внутреннюю часть щеки, чувствуя во рту металлический привкус собственной крови. Ощущая сокращающуюся, тесную глубину, тело рвется вперёд, но бессмертный удерживает себя, двигаясь осторожно и мучительно неспешно.       - Мне... не больно. - Наконец, выдыхает начинающий учёный.       - Я знаю. - Нервно улыбается виконт, склоняясь ближе к мальчишке и чувствуя, как разделяющее их напряжение, рассеивается.       Ответив робкой благодарной улыбкой, студент расцепляет руки, чтобы прикоснуться к щеке блондина так, как коснулся его впервые в ту ночь. Герберт прикрывает глаза, облегчённо выдыхая - это снова его очаровательный, нежный мальчик... Сколько бы он так продержался, бессмертный не знает, и старается как можно скорее отделаться от ощущения, внушенного былым страхом мальчишки: как знающий себе цену, аристократ, сын Графа не любит чувствовать, словно берет кого-то силой.       Юный барон ведёт вдоль скулы, изящного изгиба шеи, тонких ключиц, останавливая ладонь на груди, в районе солнечного сплетения - связь почти мгновенно отзывается ощущением всеобъемлющего, упоительного единения и парень тянется, чтобы соединить их губы, льнёт ближе, закидывая ногу на бедра бессмертного. Виконт подхватывает её, выдыхая в губы мальчишки хриплый стон, двигаясь глубоко и размеренно - их обоих ведёт от нового, ни на что не похожего чувства безраздельного единства и едва ли он может понять, где собственное удовольствие сплетается с ответным импульсом.       Освоившись, юноша обнимает блондина, устраивая ладони на напряжённых лопатках, чувствуя практически непреодолимое желание быть как можно ближе - кожа к коже, сердце к сердцу. Сын Графа осыпает его лицо поцелуями, запечатляя каждый выдох, каждый стон, слетающий с искусанных губ. Постепенно наращивая темп, старший наследник ощущает, как тают последние оплоты самоконтроля: его хватает только на то, чтобы немного сместить их тела так, как студенту понравится больше всего.       Мальчишка теряется в руках блондина, чувствуя обрушивающийся на него, бурлящий поток эмоций, отчаянно пытается вдохнуть, но только всхлипывает, впиваясь ногтями в спину старшего наследника. Размашистые, мощные толчки вспыхивают под веками ослепительными феерверками удовольствия, толкающими навстречу, соединяющими их тела с откровенными, только добавляющими накала, звуками. Альфреду всё равно, кто может услышать их, он отзывается каждому движению - то судорожно, то громко, то почти хрипя, наслаждаяясь отрывистыми, глубокими стонами виконта, уткнувшегося куда-то в висок юноши.       - Mon incomparable... - Жарко выдыхает сын Графа. - Juste le mien.       Студент уже едва ли слышит его - всё заполняет оглушительная, подчинённая ритму их страсти, пульсация, предвещая надвигающуюся исполинскую волну, куда большую, чем та, что захлестнула начинающего ученого до этого. Тела перестают ощущаться чем-то управляемым, становясь отчужденным, только лишь внешним элементом их единения - натянутой, дрожащей от напряжения, струной. В момент, когда их настигает сметающий всё, вихрь, уносящий к высшей точке наслаждения, на несколько секунд сознания становятся чем-то неразрывно-целым, существующим вне всяких границ и пределов - на этом ослепительно-ярком пике не существует ничего кроме них, и лишь после, когда он отступает, возвращается чувствительность содрагающегося в оргазме, тела.       Виконт далеко не сразу находит в себе силы соскользнуть в сторону с придавленного его весом, мальчишки - мышцы расслабляются пропорционально испытанному напряжению и не принимают указаний и к малейшему усилию. Но начинающий учёный не возражает, только лениво жмурится, отзываясь слабой улыбкой нежно коснувшимся кончика носа, губам блондина. Бессмертный освобождает его, укладываясь рядом, и парень совсем не протестует, когда сын Графа осторожно подтягивает его к себе. Разлепляет веки студент только устроившись на плече старшего наследника. Тот утыкается в русоволосую макушку, и какое-то время они молчат, нежась в полуночном сумраке. Остались только опустошенность и легкость, блаженная пустота на месте переживаний и тревожных размышлений.       - Не знал, что бывает так. - Шепчет, нарушая тишину, юный барон.       - Я тоже не знал. - Так же тихо отзывается светловолосый вампир, что-то рассеянно вырисовывая самыми кончиками серебристых ногтей на предплечье мальчишки.       - А... что ты говорил на французском?       - Выучи - и переведёшь. - Хитро усмехается блондин.       Юноша недовольно сопит и подняв голову, заглядывает в смеющиеся голубые глаза:       - Это не честно.       - Ну я ведь знаю немецкий, meine Liebe. Так что, очень даже честно. - Легко парирует виконт.       - У тебя было много времени его выучить... - Не сдается мальчишка.       - В твоём возрасте я уже знал его в совершенстве. - Расслабленно улыбается бессмертный. - Не зря, как видишь.       - Как ты понял, сколько мне лет?       - Несложно догадаться. Юный, не привычный к путешествиям, мальчик, сопровождающий старика-профессора в первой совместной экспедиции. Раз так, то первокурсник, иначе неуёмный Амбронзиус уже брал бы тебя в свои странствия. Так что, тебе или не так давно исполнилось 19, или всё ещё 18.       - Почти 19. - Фыркает начинающий учёный, признавая правоту блондина. - А тебе?       - О, mon cheri, у нас довольно большая разница в возрасте. Не хочу высчитывать. После ста лет, как бы окончательно пересекая черту возможного человеческого существования, бессмертные переходят на исчесление столетиями, поэтому мне достаточно знать, что в тысяча девятьсот двадцать втором я буду отмечать четырехсотлетие.       - Ты специально не говоришь прямо. - Замечает юный барон.       - И зачем же мне это? - Усмехается блондин.       - Чтобы меня не пугала точная цифра.       - Может быть и так... - Всё так же хитро улыбается старший наследник.       - Но Граф говорил что вам обоим... много лет, так что, я был готов услышать что-то подобное. - Не без гордости подводит итог студент.       - А что ему через несколько лет исполнится восемьсот, он тоже говорил? - Хмыкает светловолосый вампир.       - Сколько? - Удивлённо переспрашивает юноша.       Пожалуй, он был готов к цифрам до четырехсот, но вдвое больше... Мальчику, что ещё месяц назад был смертным, сложно представить столь долгое существование. В его восемнадцать неподвластность старости воспринимается чем-то туманным - он обрёл её на заре расцвета, не успев и задуматься об увядании, и бессмертие кажется чем-то далёким, что только предстоит осознать и принять.       Сын Графа же негромко смеётся изумлению парня, но тут же поясняет:       - Нет, mon cœur, я не шутил, это правда. Кроме того, у бессмертных существует условное разделение по возрасту: первый год после обращения ты считаешься новообращённым, всё первое столетие остаёшься молодым вампиром, и только после прожитых шести сотен лет, станешь старшим. Возраст оказывает влияние на авторитет в нашем обществе, не такое существенное как статус, но всё-таки достаточно ощутимое.       - То есть весь этот год меня не будут слишком-то принимать во внимание, и всё первое столетие моё мнение не будет иметь важности для остальных?       - Так было бы, не будь ты бароном фон Кролоком. Граф - фигура чрезвычайно весомая, и к его наследникам относятся серьёзно вне зависимости от возраста. У тебя есть титул, и прожитые годы будут только добавлять влияния. - Объясняет виконт. - К тому же, меньшее внимание в первое столетие даёт свободу для поиска себя, приобретения знаний и опыта. У вампиров, в отличии от смертных, жизнь размеренная, лишённая спешки. Можешь бесконечно пробовать себя в самых разных увлечениях, уделять любое количество времени изучению интересующих тем - тебе некуда торопиться.       - Мне всё ещё сложно представить, что я проживу так долго. - Задумавшись, откидывается на подушку парень, но через время вновь задаётся вопросом: - Значит, Граф и все старейшины клана, которым он представил меня вчера - старшие бессмертные?       - Да, некоторые из них даже старше отца. Они, вместе с распорядителем, занимают верхушку свиты - места особо привилегированные, для тех, чья верность Графу исчисляется столетиями. - Поясняет блондин.       - Думал, старших вампиров в клане должно быть больше. - Рассуждает начинающий учёный. - Или вчера не все прибыли?       - Из старейшин были все. - Коротко отвечает сын Графа. В такой вечер совсем не хочется касаться тяжёлых тем, но мальчику стоит знать: - Старших вампиров мало, mon cheri. До шестого столетия доживает, в лучшем случае, пятая часть обращённых. До седьмого, восьмого и далее - и того меньше.       - Но ведь это... бессмертные. Почему? - Встревоженно шепчет юноша.       - Устают жить или не знают как продолжать существовать дальше. Не все новообращённые в силах определить своё место или отстоять его позднее, от отчаяния или теряя смысл бороться, многие вампиры становятся низшими - их не относят к числу живущих. Незначительное количество погибает от внешних воздействий: по неосторожности, от рук охотников или других бессмертных. Те же, что достигают четырехсотлетия, в следующие два столетия сталкиваются с кризисом существования: за столь продолжительную жизнь вампир успевает прожить много человеческих циклов, узнать всё интересующее, приобрести самый разнообразный опыт, побывать даже в самых удаленных уголках земли, показать свои таланты и получить признание. Когда все цели достигнуты, существование становится однообразным, лишенным смысла. У некоторых кризис связан с потерей возлюбленных или других близких, порой с невозможностью продолжать прежнее дело и нежеланием поиска нового призвания. Причин много, и каждый переживает это по-своему: те, что находят новый смысл, продолжают жить, но настоящими долгожителями становятся лишь те, кто обрёл глобальную цель, путь по которому они следуют и ведут остальных.       - А те, кто не справляются с этим... умирают? - Одними губами проговаривает младший наследник Графа.       - Да, если хватает мужества - прекращают свое существование сами, иные находят ситуации, ведущие к неизбежной смерти. Остальные отдают предпочтение покою без снов, жизни без сознания - становятся низшими. - Ощущая беспокойство студента, старается скорее завершить это обсуждение блондин. - Не пугайся такому положению дел. Этот естественный отбор необходим, иначе вампиры давно заполонили бы все территории, и уничтожив всё живое, сами перестали существовать как вид, впадая в бесконечный голодный сон. Чтобы этого не произошло, со временем остаются лишь те, кто способен сохранять равновесие и готов к подлинному бессмертию, а не к нескольким человеческим циклам.       - Ты сказал, тебе тоже исполнится четыреста лет. - Приподнимается на локте юный барон, обеспокоенно вглядываясь в обрамленное светлыми волосами, совершенно расслабленное лицо старшего наследника династии. Едва отступивший страх потерять его, вновь подступает пережимающей горло, тревогой.       - С твоим появлением, mon amour, в моей жизни стало в разы больше смыслов. - Расплывается в полной нежности, улыбке виконт. - Я связан с тобой и отцом, эти привязанности пробуждают меня к жизни после каждого заката, и первое, что я ощущаю, возвращаясь в сознание - это вы, любовь и принадлежность к вам. Вернее смысла и не придумаешь.       Мальчишка придвигается ближе, заключая блондина в крепкие объятия и утыкается в тонкую ключицу - переживания не отступают до конца, но чувствуя его здесь, рядом с собой, начинающий учёный понемногу отпускает свои страхи, особенно, когда сын Графа накрывает их краем невесомо скользящей, простыни и заключив в кольцо сильных рук, целует русоволосую макушку, что-то успокаивающе нашёптывая на французском.       Через время, окончательно разомлев от массирующих затылок, чутких, длинных пальцев, парень нехотя разлепляет веки и подняв лицо к блондину, тянется за коротким, нежным поцелуем. В этот момент кажется, будто так было всегда, и всё, что им пришлось преодолеть - только сон, от которого они едва пробудились.       - И всё-таки, я займусь гардеробом. - Нарушает тишину юноша.       - Как пожелаешь, mon trésor. - Отзывается старший наследник Графа. - Я намерен провести остаток ночи в постели.       - Ты обещал не комментировать. - Напоминает парень, выскальзывая из объятий тёмного шёлка и ласковых рук блондина.       - Я буду очень стараться. - Усмехается, провожая взглядом пока совершенно не одетого, парня виконт.       Не хватает только мягкого света свечей, однако Герберт уже слишком поддался неге и лености, чтобы подняться и зажечь их. Но, на удивление, юный барон сам решает осветить пространство у шкафа и, отыскав спички, позволяет разгореться свечам в этой части покоев.       С разбором гардероба не выходит скоро, но это вполне ожидаемо: парень, осмотрев одну из полок, откладывает несколько вещей и аккуратно уложив остальные на прежнее место, принимается за следующую. Подходящим, даже на первый взгляд, оказывается очень немногое, а после примерки и того меньше. Следующей проблемой оказывается затруднение юного барона в компановке между собой вещей, что неплохо сели на его фигуру по отдельности. Отчаявшись, парень даже пытается соединить их с чем-то, в чём он прибыл в замок.       - Почему так сложно? - Вздыхает начинающий учёный, оглядывая себя в светлой, полу-прозрачной рубашке виконта и собственных бежевых бриджах.       Сын Графа лишь многозначительно хмыкает, устроившись на подушках и наблюдая за мальчишкой из-под полуприкрытых ресниц.       - Ладно, скажи что ты думаешь об этом. - Сдается студент.       - Mon cheri, будь я твоим зеркалом, то сказал бы, что ты словно милый, невинный пастушок... Совершенно очаровательно, мне нравится. - Мурлыкает самым соблазнительным тоном старший наследник. - Будешь ходить так в покоях, и однажды к тебе подкрадётся белый-белый волчок, и...       - Герберт! - Возмущённо восклицает молодой вампир, запуская в смеющегося блондина своей скомканной старой рубашкой.       - Признай, тебе не обойтись без моей помощи. - Усмехается бессмертный, с лёгкостью перехватывая летящий в него, элемент прежнего наряда мальчишки.       - Ну конечно, это ведь твой гардероб... - Бурчит под нос начинающий учёный, и вздохнув, вновь обращается к сыну Графа, неохотно признавая его правоту: - Хорошо, помоги мне с нарядом, пожалуйста.       Просияв победной улыбкой, виконт соскальзывает с кровати и предвкушающе потирая ладони, направляется к шкафу. Студент как-то упустил из виду, что светловолосый вампир в постели был укрыт только шелком простыней, и освободившись из него, остался абсолютно обнажённым. И по всей видимости, менять это в ближайшее время не собирался.       - О, Ночь всемогущая, Альфред. - Вздыхает блондин, замечая как парень смущённо отводит взгляд в сторону. - Ты уже не один раз видел и касался меня, чтобы теперь прятать глаза так, будто ты только подошёл к воротам замка, а я встретил тебя без одежды.       - Я бы умер от неловкости. - Представив подобное, ужасается юноша.       - От неё ещё никто не умирал. - Фыркает старший наследник Графа, перебирая отложенные вещи. - К слову, в танкетке есть немного из того, что я давно не надевал.       - О, нет... - Горестно тянет юный барон, предвещая новую примерку.       - Напомню, что ты сам решил составить себе гардероб, и теперь я не отпущу тебя без нескольких приличных комплектов, mon amour. И хоть "пастушок" очень славный, но младший наследник династии должен выглядеть соответственно статусу.       Молодой вампир согласно вздыхает, и остаток ночи они проводят в примерках, пытаясь совместить совсем не похожие взгляды на идеальный костюм. И всё же, приходят к общему мнению, оставляя на юноше светло-кремовые брюки и рубашку цвета слоновой кости со свободными, несколько объемными рукавами и туго шнурующимися манжетами, расшитыми золотыми нитями, повторяющими тот же причудливый узор, что едва различим на вороте.       - Хвала Ночи, есть что-то, что нравится нам обоим. - Окидывает мальчишку довольным взглядом виконт, всё же надевший на себя бельё. - Но чего-то не хватает...       Юноша отвечает ему одним только вымученным взглядом, и, к счастью, дальнейшую экзекуцию прерывает осторожный стук в дверь. Альфред ощущает, что их предрассветный гость - кто-то из свиты.       - Слушаю. - Отзывается светловолосый вампир, и парня на несколько мгновений охватывает беспокойство: а вдруг этот кто-то войдёт?       Но бессмертный, почтительно сохраняя дистанцию, остается за дверью, лишь передавая послание:       - Господин виконт, господин барон, Его Сиятельство ожидает вас на ужин в начале следующей ночи.       - Спасибо, Януш. - Отвечает блондин, не отрываясь от шкафа.       - Добрых снов, Ваша Светлость. - Отзывается мужчина в коридоре, прежде чем удалиться к лестнице.       Старший наследник вовсе не обращает внимания на состоявшийся диалог, и юный барон уточняет:       - Ужин? Со свитой?       - Нет, только семьёй, иначе бы сообщили. - Пожимает плечами сын Графа. - Отец собирает такие ужины в самое неблагоприятное время года, когда в окрестностях замка не остаётся животных. Здесь, на возвышенности, холод ощущается пронзительнее и звери уходят в низины, глубже в лес. А мы открываем запасы и пережидаем это время здесь: снаружи всё равно нет ни развлечений, ни охоты.       - Вот как... - Задумчиво проговаривает начинающий учёный. - Граф давал мне кровь какого-то животного, когда я пришёл к нему после недельного голода.       - Это тоже было из запасов. Их делает свита осенью и летом, высчитывая необходимое количество из присутствующих в замке и возможных гостей. - Поясняет виконт, и достав из нижней части шкафа, шкатулку, объявляет: - А теперь перейдём к аксессуарам...

***

      Пройдя в кабинет хозяина замка следующим вечером, наследники династии обнаруживают Графа распечатывающим стопку конвертов за внушительным письменным столом с искусной резьбой, напоминающей барельефы на балконах и сводах просторных залов.       - Здравствуйте, дети. Ужин ещё не принесли. - Приветствует глава клана, окидывая их внимательным взглядом.       - Bonsoir, papa . - Кивает Герберт, а затем не спеша занимает любимое кресло у камина.       - Добрый вечер, Ваше Сиятельство. - На несколько секунд склоняет голову юноша, а затем оглядывается в просторном помещении.       - Можешь осмотреть кабинет, Альфред. Вижу, что тебе любопытно. - Подмечает старший фон Кролок, откладывая конверты в сторону.       Начинающий учёный отзывается благодарной, несколько смущённой улыбкой - ему действительно интересно и он не спрашивал позволения, боясь показаться назойливым. Но теперь, получив разрешение, в первую очередь направляется к стеллажам с книгами: в отличии от внушительной библиотеки с редкими изданиями, здесь были собраны книги в драгоценных переплётах, древние рукописи и фолианты. Узнав лишь малую часть названий, студент понимает, что большинство представленного считается безвозвратно утерянными шедеврами - и, несомненно, перед ним подлинники.       - Разбираешься в изданиях? - Заинтересованно уточняет Граф, замечая благоговейный взгляд молодого вампира.       - Самую малость. - Улыбается парень, проходясь вдоль полок.       - Похвально. - Довольно кивает хозяин замка. - Желаешь прочитать что-нибудь?       - А... можно? - С робкой надеждой оборачивается юный барон.       - Конечно. Можешь приходить и брать необходимое. Но будь аккуратен со свитками, некоторые со временем стали очень хрупкими.       - Спасибо, Ваше Сиятельство. Я буду очень осторожен. - Счастливо вздыхает юноша, проводя ладонью по неровным корешкам книг, и, вспомнив кое-что, задаётся вопросом: - А в библиотеке есть словари французского?       - Oh, c'est arrivé trop tôt. - Отзывается звонким смехом блондин.       - Конечно, есть. Более чем в достаточном количестве. - Улыбается уголком губ хозяин замка. Любознательный, полный юношеского энтузиазма, мальчик вносит в их с сыном размеренное существование огонёк живого, человеческого тепла, давно утерянной мальчишеской беззаботности.       Их прерывает деликатный стук, и после позволения Графа, в кабинет входит Магда, одетая в простое, темное платье. В руках служанки небольшой поднос с тремя чашами: глубоко поклонившись, девушка разносит их поочерёдно каждому из присутствующих, начиная с главы клана и заканчивая юным бароном. Закончив, она так же, не поднимая глаз, приседает в поклоне, а затем молчаливо удаляется, беззвучно прикрывая за собой дверь.       Кровь по-прежнему остаётся для парня в большей степени необходимостью, нежели удовольствием, хотя в этот раз начинающий учёный уже не откашливается, усилием воли перетерпев щекочащее горло, першение. Продолжая осматриваться в комнате, студент проходит мимо резного шахматного стола, за которым они не так давно играли с хозяином замка... Любопытный взгляд светло-карих глаз не задерживается на тяжёлых, плотных шторах, обрамляющих проемы окон, и массивной лестнице, оканчивающейся у двери в комнату на втором уровне. Несколько поспешно оглядев рабочую зону, где расположился Граф и уголок с небольшим диваном и двумя креслами у роскошного, внушительного камина, где устроился виконт, молодой вампир проходит к нише, где беседовал с главой клана, прежде чем отправиться к Герберту.       Это было не так давно, но с тех пор произошло так много, что юноше кажется, будто от тех событий его отделяют месяцы, а не считанные дни. Желтеющий во мраке малоосвещенной полки, человеческий череп вновь притягивает внимание молодого вампира - неудержимо, почти завораживая. Сделав из чаши ещё один глоток, студент решается спросить:       - А кем он был... ну, при жизни? Почему его череп здесь?       - О, это предыдущий граф фон Кролок. - Равнодушно отзывается светловолосый вампир.       - Что?.. - От удивления всё же закашливается мальчишка.       - Мой отец. - С отстранённым спокойствием подтверждает глава клана. - Он здесь в напоминание о том, каким жестоким и властным правителем он был для своих подданных. И каким не желаю становиться я.       В минуты слабости или час сомнений, старший фон Кролок часто обращался взглядом к устроенному среди новых книг, свидетельству своего человеческого происхождения. Глядя на первую, принесённую тьме, жертву, он вспоминал начало своего пути -и имя, которое уже мало кто помнил, и тем более, использовал в обращении к нему.       Сглотнув, начинающий учёный кивает и спешит отвернуться от этого угла, избавляясь от ощущения леденящего взгляда из темных провалов глазниц.       После вновь раздавшегося стука, в кабинете появляется фигура распорядителя, и тот, за доли секунды окинув цепким, пронзительным взглядом окружающее пространство, склоняется в поклоне:       - Ваше Сиятельство. - И затем, повернувшись к остальным: - Ваша Светлость, Ваша Милость. Надеюсь, не помешал.       - Нет, Эдмар, оставь официальные поклоны и проходи. Мне нужны подсчёты за последний период. - Требовательно отзывается хозяин замка, убирая отложенные письма в ящик стола.       Виконт никак не реагирует на появление бессмертного, лишь отзывается на приветствие коротким кивком. Эдмар проходит к рабочему столу и застывает по правую руку от главы клана, и пока тот раскладывает документы, пересекается взглядом с начинающим учёным.       Как раз допивший содержимое своей чаши, парень вытирает губы, и спрашивает, прежде чем успевает подумать, отвлекаясь от возникшей, необъяснимой неловкости:       - А вы не... ? - Кивает на сосуд в своих руках, молодой вампир.       - Я ужинаю со свитой. - Поясняет распорядитель и на бескровных губах появляется тень улыбки. - Благодарю за заботу, господин Альфред.       Герберт недоуменно вскидывает бровь, Граф же только хмыкает и качает головой, не отрываясь от бумаг - он не имеет ничего против этого только зарождающегося, странного товарищества. И хотя виконт никак не может утверждать, что однозначно одобряет его, но всё же не вмешивается в ход событий, давая мальчику устанавливать собственные взаимоотношения со свитой.       Наконец, Эдмар, вместе с хозяином замка углубляются в подсчёты, негромко переговариваясь, а юный барон продолжает исследовать книжную полку в маленькой нише. Совсем новые, и чуть более поздние издания вампирологов со всего мира полностью захватывают внимание студента. О многих из них он слышал от профессора: тот чаще ругал авторов за кражу его гениальных исследований и идей... Было ли это в действительности так, или старому учителю не давали покоя чужие находки и озарения, его ученик никогда не задумывался.       Кончики пальцев натыкаются на знакомый переплет: осторожно вынув тонкое издание, парень бережно касается выведенных на обложке, инициалов Абронзиуса. Сердце охватывает необъяснимая, ноющая в груди печаль. Отчего, ведь его наставник остался жив, вернулся на родину, наверняка продолжил писать?.. Прижав книгу к себе, юноша усаживается в низкое кресло позади, и замирает, глядя в одну точку. В неподвижном взгляде не мелькают, переживаемые парнем, воспоминания, но сын Графа и без того чувствует эту тоскливую ностальгию через их связь - и всё же не решается подойти. Некоторые моменты нужно пережить наедине с собой.       Альфред не знает, сколько проходит времени, пока он предаётся мыслям о доме: виконт так же остаётся в кресле, отвлечённо глядя в окно, только Граф, спустя несколько мгновений, удовлетворённо откидывается в кресле, собирая бумаги. До юноши доносится голос распорядителя: "Всё сошлось, господин.".       Ещё витая в мыслях о семье и родном городе, мальчишка знает - если не решится сейчас, уже никогда не осмелится.       - Ваше Сиятельство... - Негромко обращается юноша, крепче сжимая тонкий переплёт. К нему почти тут же обращаются взгляды всех присутствующих.       - Да, мой мальчик? - Отзывается спокойный баритон хозяина замка.       - Н-наверное на меня есть какая-то статья расходов: на гардероб и что-то подобное... - Несмело начинает юный барон, чувствуя как подрагивает голос.       - Тебе, как члену семьи, выделена доля из общих доходов клана. - Поясняет старший фон Кролок.       - И я... могу ими распоряжаться? - Уточняет студент, тяжело сглатывая.       - Предположим. - С тем же непоколебимым спокойствием отвечает Граф, терпеливо ожидая продолжения.       Виконт же обеспокоенно оглядывается, переводя взгляд то на юношу, то на отца. Прежде интереса к деньгам у начинающего учёного не было вовсе - отчего же появился теперь? Это совсем не похоже на его скромного, стеснительного мальчика - и тому наверняка есть причина.       - Я... Я хотел бы передать немного денег моей семье, если это возможно. У меня три младших сестры, мать воспитывает их одна, и... - Сгорая от стыда, озвучивает парень, уткнувшись взглядом в колени. - Мне совестно быть в такой роскоши, зная, что у них хоть и хватает на хлеб, но не найдется приданного, и сёстрам придётся выйти замуж за кого велит нужда: за чуть более обеспеченных стариков или калек... Самому мне не нужно ни новых нарядов, ни богатств, только бы хоть немного изменить то, в какой нужде я их оставил.       До боли закусив губу, парень страшится поднять глаза - он знает, его просьба совершенно неуместна и беспочвенна. Он только мальчик, ещё не принесший так щедро принявшим его, обитателям замка никакой пользы, и теперь смеет просить о большем.       Его беспокойно цепляющиеся за книгу, руки, накрывает узкая ладонь бесшумно присевшего в кресло рядом, светловолосого вампира. Парень только горестно вздыхает: не следовало этого делать, но... он не может иначе.       - Думаю, это возможно. - После раздумий нарушает установившуюся тишину, хозяин замка. - Я отнял у твоей семьи мужчину, будущего кормильца. Будет неверно оставить их на произвол судьбы. Что думаешь, Эдмар?       - Будет сложно в зависимости от того, как вернувшись, объяснил отсутствие ассистента профессор. - Бесцветно откликается распорядитель. - Господин Альфред должен понимать, что семья может считать его погибшим. Тогда происхождение денег объяснить будет сложнее... В любом случае, лучше передать от лица некого неизвестного, признательного за помощь в пути и направившего благодарность семье господина, так как не знает, где его спаситель находится в данный момент...       - Так и поступим. Отправь двоих, и предупреди Вильгельма, что они проездом будут в его владениях. - Кивает Граф, а затем вновь обращает взгляд к начинающему учёному: - А ты, Альфред, напиши здесь необходимую сумму.       Старший фон Кролок передаёт через распорядителя лист бумаги и чернила: только когда они оказываются перед мальчишкой, тот позволяет себе выдохнуть. Затевая это, он не думал, что может получить одобрение - скорее не знал, как иначе выразить тревожное смятение и вину перед семьёй, которую покинул. И сейчас... не знал, какую цифру написать. Беспомощно оглянувшись к блондину, он получает лишь ободряющую улыбку, зная - никто не сделает это за него. Вздохнув, парень выводит на листе сумму, совсем немного больше самого необходимого и тем же путём возвращает лист хозяину замка.       Тот, хмыкнув, комментирует, в то же время отдавая распоряжение:       - Передай втрое больше. Наш юный барон не сведущ в доходах клана и похоже, имеет самое скромное представление о своей доле.       Но едва студент собирается выразить благодарность, Граф прерывает его:       - Ты должен осознавать, что все твои решения имеют последствия, Альфред. - С монолитной твердостью в голосе, предупреждает глава клана. - И это тоже: так или иначе, ты даёшь им надежду. На то, что ты жив, на то, что вернёшься... Но это первый и последний раз, когда тебе позволено вмешаться в их судьбы. У тебя свой путь, который больше никогда не выйдет на их дорогу.       - Я понимаю, что должен отпустить их... Теперь, зная, что сделал всё от меня зависящее, я смогу сделать это со спокойным серцем. - Серьёзно кивает молодой вампир, и поднявшись, склоняется в глубоком поклоне: - Безмерно признателен вам, Ваше Сиятельство. Доброй ночи.       Выпрямившись, юноша покидает кабинет, прижимая к груди тонкую книгу профессора. Он знает, это не выйдет скоро, но понимая, что не сумеет даже приблизиться, всё же ощущает свободу от тяжкого бремени долга: он сделал для них то, что должен был. От этого невыразимо легче - так, как раньше бывало лишь после исповеди, хотя бы перед самим собой. Быть может, это она и была - та, которой он был лишён в завершении короткой, смертной жизни.       Когда мальчишка покидает кабинет, первым заговаривает распорядитель свиты:       - Ему сложно проститься с семьёй... Иронично, что многие по обе стороны бессмертия вынули бы и душу за частичку той власти, что он уже обрёл, но пока не осознаёт.       - Потому что всё ещё не знает. - Холодно отвечает старший наследник, глядя на отца.       - Всему своё время. - Всё с тем же задумчивым спокойствием откликается глава клана, постукивая по столешнице краем острого, черного ногтя.       На высоких скулах блондина играют желваки, но он только поднявшись чуть резче обычного, проговаривает: "Bonne nuit, père.", прежде чем покинуть кабинет хозяина замка.