Сквозь преграды

Бонни чувствовала, как кости ломит, будто кто-то руками начал их безжалостно крошить. Лежа на кровати, она изгибалась всем телом, стараясь принять такое положение, в котором она смогла бы расслабиться, но спустя несколько минут, поняла, что таких поз просто не существует. В нос ударил сильный запах чего-то. Она не могла понять, что это за аромат, но он был сильным. Металлический привкус появился во рту, разум застелила плотная дымка, мир перестал существовать, а из чувств остался только голод. Необузданный и неконтролируемый голод. Бонни перевела взгляд на пакет с кровью, до нее постепенно стала доходить суть ситуации. Она отползла на другой край кровати от тумбочки, чуть не свалившись на пол, сжала колени руками и не верила, не хотела верить в то, что произошло. Открылась дверь и в комнату вошел Деймон — хмурый и чем-то сильно озадаченный. Он печально взглянул на ведьму и, взяв пакет с кровью, сел на кровать. — Тебе стоит это выпить. Бонни не ответила сразу. Она ошарашено смотрела на Деймона, который, кажется, прекрасно понимал, что произошло. — Объясни мне, — тихим голосом попросила Беннет, глядя на Деймона исподлобья. — Еретики. Помнишь, свой жуткий сон? Эти твари позаботились о том, чтобы поселить в тебя какой-то страх, после чего притупить бдительность и… лишить жизни, — он сделал небольшую паузу. — После твоего сна я был обеспокоен и решил, что стоит узнать, что замышляет моя мамаша со своими выродками. Как оказалось, ты — помеха на их пути по завоеванию Мистик Фолз, но большего на тот момент я не услышал. Все, что я мог сделать — предохранять тебя от смерти, потому что я не знал замыслов еретиков. Я старался ежедневно быть рядом, но эти ублюдки задействовали свои магические силы и… убили тебя во сне. Я не смог им помешать. Бонни молча смотрела на Деймона. Рассказ похож был на правду, но тогда только одна часть остается непонятной — как она выжила? Ее немой вопрос читался в глазах, что вынудило Деймона продолжить. — Я… поступил очень плохо, Бон-бон. Прошу, не злись на меня за это, просто я хотел перестраховаться. Беннет начала понимать, о чем говорит вампир, но терпеливо слушала, подавляя крики боли от ломки в костях. Желудок сжимался, выдавая спазмы по всему организму, в голове шумело. — Мне пришлось подливать тебе в напиток кровь вампира. Совсем маленькая доза, каждый день. Я боялся за тебя. И хотел, чтобы эта кровь просто залечивала твои случайные ссадины. Тем временем, Стефан и Кэролайн пытались узнать о планах еретиков, но они опоздали. Процесс был запущен в первый день, он стал необратим, поэтому сейчас ты здесь и тебе необходимо выпить содержимое пакета. Взгляд Бонни ожесточился. — Ты не имел права, — стальным голосом отчеканила Беннет. — Я бы выбрала смерть. — Я знаю, поэтому и не смог дать тебе право выбора. — Чертов эгоист, — сжавшись еще плотнее, выпалила Бонни. — Я не хочу быть кровопийцей! Как ты мог так поступить? Прекрасно ведь знаешь, что я долго привыкала к вампирам, что я терпеть не могу этот род, и для меня стать вампиром хуже, чем смерть. — Она говорила об этом, не задумываясь о чувствах Деймона. Он про ее подумать забыл. — Кровожадные животные, убийцы. Я не хочу, понимаешь? Мироощущение обострялось, злость нарастала, она не могла смотреть на Сальваторе, не могла справляться с нахлынувшими эмоциями. То, как вампир чувствует мир, губительно для человека, коим Бонни уже является только наполовину. Конец обращения придет, когда она выпьет человеческой крови, или же через двадцать четыре часа, когда сердце просто остановится из-за несоблюдения правил обращения. И она не знала, что делать. Терять эту жизнь — она не хотела, но по факту, Бонни умерла еще этой ночью. Ей дали второй шанс (хотя этих шансов у нее было по более), вот только такая жизнь ей даром не нужна. Если она закончит превращение, то станет еретиком, кто знает, чем это может обернуться. — Уйди, — прошипела Бонни — Прошу. — Бон-бон… — Уйди! Я не хочу тебя видеть. Я никого не хочу видеть, мне надо разобраться со всем. Просто уходи. Деймон сжал кулаки, на его лице задвигались желваки, взгляд стал еще печальнее. Он глубоко вздохнул, положил пакет с кровью на кровать поближе к Бонни и встал на ноги. Остановившись, он кинул взгляд на ведьму — она сидела, не сдвинувшись с места, взор был устремлен на ковер, куда-то сквозь него, будто она вообще не замечала мир вокруг себя, была полностью поглощена своими размышлениями. Деймон не хотел оставлять ее в таком состоянии, но понимал, что его девочка должна сама принять решение. Он сделал все, что мог, чтобы сберечь ее, вышло — не очень, но она осталась жива, по крайней мере, дальнейший выбор за ней. И он постарается его принять, он обязан. — Надеюсь, твое решение будет обдуманным, — стоя в дверях, проговорил Сальваторе, не глядя на Бонни. — Твоя человечность останется с тобой, просто ты обретешь вечную жизнь и усовершенствованные чувства и силы. Вампир — необязательно кровожадный монстр, — он сделал небольшую паузу, — как я. Бонни вдруг опомнилась. Она сказала много лишнего, но как только открыла рот, чтобы извиниться, вампира в комнате уже не было. Лишь дверь закрывалась со скрипом по инерции. Стать вампиром, научиться пить человеческую кровь, жить с полным ощущением мира, но не иметь возможности полно почувствовать, насколько твоя жизнь уникальна. Ведь… за вечность у тебя будет столько жизней, сколько пожелаешь. Быть охотником в ночи, без права на теплые руки и трепетное биение сердца. Нести только смерть и разруху, чувствовать животный страх в лицах людей, не иметь возможности забеременеть и каждую секунду помнить свою смерть. Помнить тот момент, когда какие-то обстоятельства отняли у тебя жизнь, знать, что ты уже мертв, а то, что осталось — непонятное существо с жаждой крови. Вот, что значит быть вампиром. Хотела ли она этого? Нет. Но когда она глубже размышляла над этим, то поняла — две ее лучшие подруги стали вампирами, но это не отняло у них человечности. Были моменты, в которые она не узнавала их, но они настолько незначительны, что принимать их во внимание — не стоит. Бонни уставилась на пакет с кровью. Конечно, Деймон не имел права так поступать, но, если бы он не позаботился об этом, то она была бы уже мертва. А сейчас перед ней предстал выбор: умереть, как она и сказала, не став вампиром, или же выпить немного крови и отомстить за себя еретикам. Месть… почему сейчас это слово показалось таким отвратительным? Она и раньше не любила оставлять людей безнаказанными, но теперь, в амплуа вампира, ей показалось, что ею движет не разум, а инстинкты. Прямо как у животных. И это раздражало. А еще раздражал огонек свечи. Из глаз текли слезы, голова раскалывалась, кости продолжали ломаться; ведьме хотелось истошно закричать, но ком встал поперек горла и не давал произнести и звука. Ей показалось, что она начала задыхаться, показалось, что смерть дышит ей в шею обжигающе холодным дыханием, натачивая свою и без того острую косу. Страх перед смертью стал просто паническим, она дрожащими руками прикоснулась к пакету с кровью. Жидкость внутри растеклась по углам пакета от прикосновения, Бонни ощутила податливый предмет в своих руках, глядя на него с опаской, отвращением и желанием. Жажда разгорелась. Она только сейчас поняла, что за запах ощутила в самом начале — запах настоящей человеческой крови, не самой свежей, но все же. Она откупорила пакет и глубоко вдохнула. Голова закружилась, мир пошел кругом, путались все мысли, оставалась лишь одна — «пей», руки от запаха крови ослабли, но все равно сжимали пакет, не сильно, чтобы не расплескать кровь. Бонни поднесла пакет к губам и сделала первый осторожный глоток. Холодная тягучая бордовая кровь полилась в организм, вязкость осталась на языке, солоноватый металлический вкус показался отвратительным. Ведьма чувствовала, как кровь пролилась по горлу, как прошла глубже, как холодная жидкость заполнила ее, и как кости вдруг стали чуть меньше болеть, но туман в разуме только сгустился. Уже через секунду Беннет, не раздумывая, пила кровь из пакета, стараясь выпить абсолютно все, до последней капли. Жадно, порывисто, но с отвращением. Именно инстинкты вампира заставляли ее пить кровь, но человек, который уже погибал внутри нее, плевался, ненавидел весь мир, ненавидел себя, но… не мог ненавидеть Деймона. Он поступил отчасти эгоистично, но последний и решающий выбор позволил ей сделать самостоятельно. Она его сделала, приняла сущность вампира, откинув свои принципы, дело ведь касалось ее жизни. Да и что бы она доказала, отчаянно приняв смерть? Совершенно ничего. А сейчас у нее появилась возможность провести целую вечность со своим возлюбленным. Покончив с пакетом крови, Бонни откинула его куда-то в сторону, почувствовала резкий прилив сил, после которого также быстро наступило опустошение. Слабость во всем теле. Ничего не болело, было комфортно, но пошевелиться она не могла, все мышцы разом расслабились, и Беннет просто рухнула на кровать. Последнее, что она смогла сделать, это произнести — «Деймон» в пустоту и провалиться в сон. Самый настоящий сон только что обращенного в вампира. И теперь она точно знала, что проснется. Деймон все это время находился неподалеку. Он мучился. Вампир прекрасно понимал, что, поступая так, как это делал он, рисковал потерять и жизнь, и доверие ведьмы, но как он мог поступить иначе? Она бы умерла, это было неизбежно, а так он предоставил ей право выбора, но почему же так гадко на душе? Ее слова об убийце задели его за живое, хотя он и сам прекрасно понимал, что его душа уже давно не самая чистая среди вампиров. Он был убийцей, был безжалостен, груб, неуправляем, возможно, что-то такое сохранилось в нем, но он чувствовал, как рядом с ней, желание убивать растворялось. Жажда притуплялась, казалось нелогичным ради развлечения убивать людей. Однако теперь он снова мог сорваться. Жажда убийства накатывала волнами, а он сдерживался, как мог, лишь бы дождаться решения Беннет. Он боялся ее смерти, ведь тогда решение будет принято без его участия — чувства отключаться. Деймон устал терять близких, устал, что судьба так и норовит разлучить его с теми, кого он смог полюбить. Именно поэтому он сейчас сдерживал желание убить, Сальваторе понимал: если он сейчас сорвется, а Бонни решится остаться вампиром, он будет недостоин ее. Он — слаб в своих страстях. Деймон не мог позволить себе упасть в глазах ведьмы, поэтому продолжал покорно сидеть на диване, спокойно вслушиваясь в тишину, и даже откупоренная бутылка бурбона не привлекала его внимания. Услышав шепот Бонни, он бросился вверх по лестнице. Мысли выветрились, единственное, что сейчас его волновало — решение Беннет. Какой выбор она сделала? Залетев в комнату, он обнаружил пакет крови, валяющийся в углу, полностью опустошенный и Беннет, которая спокойно спала на кровати, ее грудь медленно вздымалась вверх, ресницы были спокойно опущены на смуглые щеки, руки она сложила под голову, а тело было уложено поперек кровати. Деймон не смог сдержать улыбки. Теперь она так же бессмертна, как и он. Интересно, довольна ли Бонни? Это точно было взвешенное решение, или она приняла его в неконтролируемой жажде? Такое было бы на нее не похоже. Он тихо подошел к ведьме, укрыл ее одеялом и сел рядом на кровать в ожидании ее пробуждения. Что он ей скажет? А она? Может, Беннет прогонит его, обвинит во всех смертных грехах и пошлет к черту? Вполне вероятно, но сейчас это было не важно. Деймон провел рукой по лицу ведьмы и не ощутил тепла. Ее кожа стала кожей вампира — холодная, идеальная, но не человеческая. Он вздохнул. Должно быть, многое поменяется в их отношениях. Возможно, они распадутся, но он был уверен, что его любовь к этой ведьме не измеряется временем, поэтому тот факт, что она теперь вампир — такой же, как он — только еще больше вселяет надежды на хеппи-энд, однако… ему очень нравилось ощущать теплоту, жар ее тела, обжигающее дыхание. Жажда мести еретикам проснулась в нем с новой силой, он ненавидел этих людей за то, что они думают, будто им все позволено. Они сами напросились на войну.