BTS. Драбблы.

- Нет, ты что совсем с дуба рухнул? - Ну, хё-ён, - с каких он, блять, пор его "хёном" величает?! - Я же сказал нет, извращенец чертов! И вроде как все теперь замечательно. И дрочить в душе ему уже не надо. Вернее, надо, но уже после того, как Намджун зажмет его на той же самой лестнице, чтоб ей пусто было, и исцелует каждый участок открытой кожи. Но у лидера проблема. Даже не так, у него ПРОБЛЕМА. И эта проблема как-то совсем нездорово отсвечивает на Джина, у которого, вообще-то, все еще диета, и коленки дрожат от такого настойчивого Намджуна, и сами собой расходятся в разные стороны. Все то ли хорошо, то ли хреново. Но все равно пиздец. Такой радужный, как флаг гей-комьюнити. Потому что целоваться-то они целуются, но дальше этого нихрена не заходит. Юнги подло ржет над его страданиями, и вообще предпочитает не оставаться один-на-один с "мамочкой", уже совсем печально страдающей недотрахом. Намджун все еще уверен, что он "не гей". А Сокджин просто исключение. И вообще, он просто слишком на девочку похож. И, собственно, именно эти мысли его и привели к "гениальной" идее... - Нам, блять, Джун, я не буду это надевать! Отнеси эту хрень обратно в магазин! Или сам в нее упакуйся, - Сокджин собирается сопротивляться до последнего, потому что... Потому что - пиздец. Лидер обнимает его со спины и касается губами шеи под линией роста волос, и у него все, у него - пиздец. Тотальный. Потому что мурашки по коже, дрожь и слабые коленки. - Пожалуйста, - тихим и низким голосом тянет тот, и Джин понимает, что еще чуть-чуть и сдастся. Хренов ты манипулятор, Ким Нам Джун! ...С его точки зрения, ему нихрена не идет это платье на тонких бретельках, короткое, с его-то ростом, и вырвиглазного красного цвета. И черные чулки ему тоже нихрена не идут. И как все это добро он вообще покупал?! Джин закрывает красное от злости и стыда лицо руками. Потому что пиздец. Потому что - Ким Нам Джун, я тебя ненавижу! Тому вообще похрен, у него все встало на место, и Джин - совсем девочка, хоть и парень. И одного раза в этом платье ему действительно хватит со всеми потрохами. Дверь комнаты закрыта, и Юнги благородно турнул из этой части квартиры всех младших, про себя решив, что Сокджин ему очень и очень должен. ... Джин упирается ладонью в стену, прогибается в пояснице, и еле стоит на ногах, пока Намджун шарится у него под платьем, скользит под резинкой чулок, трогает влажную от пота кожу, выше. Оглаживает бедра по внутренней стороне. И когда его длинные пальцы обхватывают уже пульсирующий стояк старшего, у того искры перед глазами. И он стонет в голос, упираясь уже лбом в холодную стенку. И если бы лидер не держал его за талию, он бы уже рухнул нафиг на пол, разбивая колени. - Хён, ты такая девочка, - низко шепчет он, заставляя почти кончающего Джина еще и краснеть до корней волос. Пиздец. Пиздец. Пиздец. Джин кончает, зажатый между холодной стенкой и горячим телом Намджуна, пачкает все на свете, в том числе платье и эти долбанные чулки. Ему то ли хорошо, то ли обидно до слез. Ему бы пока восстановить дыхание - и на том спасибо. Намджун обнимает его крепко и целует в основание шеи, оставляя красный след на нежной коже. Кажется, первый за все время их дебильных отношений. - Я понял, - выдыхает он ему на ухо, - мне плевать, какого ты пола. Пока это ты. Вообще, пиздец. Джин теперь пытается не умереть от разрыва сердца от счастья.