BTS. Драбблы.

Они живут здесь уже неделю, в дальней комнате, кутаясь во все найденные в полуразрушенном доме вещи. Сокджин приходит всегда поздно ночью, закрывает скрипучую калитку и не выгоняет их совсем. Даже не смотрит, вряд ли замечает, что они все еще здесь. А иногда кажется, что он их смотрит, прогрызает взглядом, сверлит своей гнетущей пустотой. Тэхён рефлекторно сжимает ладонь младшего сильнее, заводит его за свою спину. И липкий, животный ужас исчезает где-то внизу живота. Тэхён обнимает Чонгука ночью, делит их общее тепло на двоих. Они все еще не. Он все еще не настолько скатился. Все еще. - Ты знаешь, - он сегодня пьян чуть больше, чем надо, дрянной коньяк все еще дерет горло, так что дышать получается ему горячо и в шею, не позволяя малолетке вырваться, да он и не пытается, - я бы тебя выебал, - ему немного смешно, потому что Чонгук под ним горячий и дрожащий, и хотя бы не мерзнет. Блять, только так и греться. - Оставлял бы засосы на твоей шее, чтобы видно было, чтобы ключицы все - в красно-синих пятнах, - Тэхён плывет сам от всех этих разговоров, облизывает губы, - я бы втрахивал тебя в этот драный матрас, зажимал ладонью рот, чтобы ты не перебудил всех своими стонами... ты бы стонал для меня, Гукки? В ответ слышится, кажется, полузадушенный писк и такая же пьяная попытка оттолкнуть его от себя, да только - смысл? Тэхён ведет кончиком носа по открытой шее. - Я бы развел твои коленки шире, входил глубоко, - губы старшего замирают на хрящике чужого уха, ему пьяно и душно от близости и плохого алкоголя, - давил бы на низ твоего живота, ты бы чувствовал каждый сантиметр. У меня их много. Тэхён неаккуратно дергается, вырывая из груди Чонгука задушенный стон, и понимает, что у мальчишки стоит так, что пиздец. Что он сейчас сделает, что угодно, лишь бы кончить. Тэхён нависает над ним, смотрит темно в глаза. - Я бы тебя выебал, что ты и сидеть не мог, - шепот в губы, ловя умоляющие всхлипы и хныкание, - но не сейчас.