BTS. Драбблы.

Эти отношения изначально напоминали дурацкую историю о тупой неженке и хамоватом панке. Джин себе не льстит, роль тупой девочки в их сценарии безусловно отдана ему. И он исполняет ее со всей душой, талантом и техникой, заложенной в него университетом (три неоконченных курса, привет, карьера айдола, давно не виделись). Ему до отвращения легко дается эта роль, каждый взгляд, каждая косячная фраза, неловкие движения, под-кра-шен-ны-е ресницы. Он тупо хлопает ими, каждый раз делая вид, что не понимает, что происходит вокруг него. Дует ярко очерченные незаметным карандашом губы, когда речь заходит о его внешности. И думает про себя, что эти отношения должны закончиться с минуты на минуту. С секунды на секунду. Вот сейчас, еще чуть-чуть, грудную клетку разорвет на злогребучие ошметки, оставляя его с наизнанку бьющимся в истерике сердцем. Джин, порою, склонен тонуть в бесконечных метафорах собственного слишком богатого воображения. Джин "всего лишь" тупая принцесса, недалекая девочка, ТП в простонародье. Для публики, для агентства, для фарса. Для него. Сокджин первый раз курит и давится горьким дымом, про себя радуется, что просто спер у Юнги сигареты, не пропалившись перед собственным соседом по комнате, что у него уже все давно и надолго идет по пизде. Он стоит на балконе их общежития, склонившись над перилами и медитируя в высоту и глубину пожарного спуска, думает, что не воспользуется им, даже если общага подорвется к чертям собачьим. С каждой затяжкой курить получается все лучше и привычнее. Горький и терпкий привкус табака оседает на губах невнятным дымом, едва заметным привкусом боли и тоски, зашитой где-то под ребрами грудной клетки. Штопанное сердце стучит на ладан, отдаваясь барабанами в ушах, сдавленным писком приборов искусственного жизнеобеспечения. Когда Чонгук обнимает его со спины, Джин даже не вздрагивает. В конце концов, даже он может устать играть в этот до придури дурацкий маскарад, где ему по случайному стечению обстоятельств досталась роль глуповатой Джульетты. Джин не думает о конце этой истории. Не хочет. - Хён, ты ведешь себя, как малолетняя истеричка, - шепот Чонгука растекается отравленной магнезией, разогревая и накаливая каждую вену под тонкой кожей. Джин кривит уголки губ и медленно отпускает в темную пропасть седьмого этажа окурок. - Ты ведешь себя, как придурок. Но я же тебе ничего не говорю, - концепт полетел нахуй, туда же - сожженные в ничто нервы старшего, туда же - дурацкая влюбленность в их личного "дохуя-голдэн". Джин хочет спать и совсем немного сброситься следом за окурком. Чонгук ведет губами по взмокшим волосам старшего, прикусывает кожу на загривке, ощущая на кончике языка горький привкус чужого одеколона и мятную отдушину шампуня. - Знаешь, что самое тупое в этой ситуации? - сравнивать себя с Шекспиром становится новым хобби и развлечением. Джин разворачивается к Чонгуку, позволяет тому положить ладони на перила по обе стороны от него и смотрит ему в глаза. Галактика и пиздец. - И что же? - губы младшего трогает улыбка, губы старшего - острые края зубов, разрывая тонкую кожицу на них до выступающих капель крови. - Мне с тобой слишком хорошо, - Джин выдерживает драматическую и театральную паузу, вспоминает последнюю сессию в университете, - даже когда пиздец плохо.