Найти Дом

Почти через полмесяца после отъезда Нарина в ворота крепости Гранин постучал человек. Стражам крепости он представился Сигмаром с севера и попросил в крепости пристанища на время. Поскольку практически вся крепость знала уже историю эльфа, то, дав отдохнуть Сигмару, его проводили к Тьерви, едва удерживающему Киано от грани смерти. С того вечера Киа так и не вставал, просто терял жизнь: она уходила из него, забирая зрение и силы и оставляя лишь непереносимую боль в сердце, темно-пепельную пустоту в глазах и страх в душе. Сигмар был высок, выше многих воинов крепости, и мощнее, внешность его была типична для большинства жителей Севера - почти беловолосый, голубоглазый, широкоплечий с резкими, но не лишенными суровой красоты чертами лица. В отличие, правда, от большинства своих сородичей он брил бороду. Носил огромный, по меркам Юга и Запада, меч, и вид имел самый что ни на есть разбойничий. Лет ему было около сорока – самый расцвет мужской силы и красоты. Тьерви просто смотрел на человека, которого так долго звал его Киа. Что общего могло быть между юным прекрасным эльфом и этим убийцей-наемником? Почему полуэльф так тосковал по нему? - Ты, говорят, Сигмар-северянин? Нарин рассказывал о тебе, – произнес Тьерви не зная как начать. - Я знаю Нарина, интересно, чего он там наплел? Я ищу эльфа по имени Киано, мне сказали, что он находится тут в лазарете. - Долго ты его искал, северянин, мог и совсем не найти, поздно бы было. Зачем тебе он? - Я виноват перед ним, я взял его под свою защиту и не смог уберечь. Я хотел бы увидеть его и узнать, что случилось. Я был с ним около трех лет. Я потом расскажу тебе эту всю историю, дай мне его увидеть! - Мне уже страшно пускать к нему кого-то, хватило ему уже, по-моему. Но я не могу отказать тебе - он столько звал тебя ночами, чем-то ты ему дорог. Проходи, – Тьерви посторонился, пропуская Сигмара в угол эльфа. Киа спал, тяжелым беспокойным сном, где не отличал забытье от яви, метался, и дышать ему было тяжело. - Осторожно, он почти слеп и бессилен, я не знаю, как удержать его в жизни. Нарин поехал к его отцу, я жду его возращения. И Киа должен дождаться. – проговорил Тьерви. Но Сигмар почти не слышал его: метнулся к постели эльфа, встал около него на колени, схватил руки, сжал их, позвал: - Мальчик мой, Киа, слышишь? Ты меня слышишь? Я - Сигмар, я нашел тебя, прости, Киа. Что с тобой опять сделали, Киа? - Он спит, - прошептал Тьерви, но слепленные забытьем ресницы юноши дрогнули и раскрылись, почти уже слепые изумрудные глаза смотрели куда-то мимо, но выражение их изменилось. Теперь там было недоумение и боязнь. - Это я, Сигмар, Киано, ты помнишь меня? Узнаешь? Я здесь, я пришел к тебе, если ты позволишь мне остаться. Сухие губы эльфа дрогнули - слегка, но удалось ясно различить: - Сиг-мар, ты пришел, здесь. Наконец-то. - Да радость моя, я здесь, я буду с тобой, если ты разрешишь, простишь меня - если можно простить. - Да ,- все, что удалось различить, и эльф снова впал в забытье. - Оставь его пока - он почти бессилен, дай ему поспать, он узнал тебя, - говорил Тьерви Сигмару, – пошли ко мне. Ты остановишься у меня, поговорим. - Я купил его жизнь за золотое ожерелье и драгоценный камень, – рассказывал под терпкое вино Сигмар, Скитался тогда около границы морской на западе, искал себе, кому мечом послужить, а перед этим ходили на корабле, на юга, удачно очень, вот и было у меня золотишко с камешками, я почти все прогулял да пропил, но и оставалось у меня в заплечном мешке еще кой-чего. Красивый до невозможности - сид, одним словом… нечеловеческая это красота, околдовывает. Ну, поехали в город один на Западе, там остановились у родича одного - парня в порядок привести, откормить. А куда девать его не знаю, эльфу со мной опасно, мало ли чего у наемника бывает в жизни, говорю ему – «ты из каких эльфов? давай тебя отвезу к сородичам?». А он аж затрясся весь от ужаса, думал, от страха умрет сейчас. Неясно: не хочет к своим-то… что-то тут не так, но не говорит. Вообще не говорит, просто смотрит и все. Вот сколько времени с ним были, так он все равно меня боялся, но потом-то уже меньше, прятал страх. А если не к эльфам, то куда? А наши-то северные сиды, они от ваших отличаются сильно, - наши скромнее явно. Ваши-то надменные и наглые, соль земли просто, они хоть и священные, но злые. А наши – скромнее, и попроще, хоть, конечно, с ними не особо поговоришь, но все-таки. Короче, девать парня некуда, пришлось с ним таскаться, да и привык я к нему. Он хороший, чистый, молчит, правда, все время, но слушает внимательно. Домой мне возвращаться пока тоже не с руки, потом-то я решил домой заехать и нашим сидам его отдать - они бы его точно не обидели, - но поздно уже было. Я же дома-то вне закона на два десятка лет, а тут как раз срок истекает, истек уж почти, пара месяцев осталась. Скитались мы с ним, я его воинской науке учил, схватывает быстро, учится легко. Привык он ко мне, а милость сида - всегда удача. Хорошо мне с ним было, дороже его никого у меня нет, не было и не будет. И вину свою мне у него не отмолить никогда. Даже если он простит. Он мне только через полгода имя свое сказал, какой урод его так назвал? Да как он может быть нежеланным? Что до того было, и как к купцу попал, так и не рассказал… вообще он говорил так, что хорошо, если пару слов в месяц скажет. Дичился он очень, скрывал, что сид, уши волосами прикрывал. Плащ носил и лицо свое старался закрыть. Вот что случилось. Жили мы как-то в городке одном на западе, я вышибалой в трактире был, ну, и комнатку мы занимали. Там никто ничего не говорил, отношения между мужиками грехом не считаются. Спрашивали только, как парня такого красивого отхватил, отбить пытались. Но никому не давал даже подойти к нему, боялся он людей-то. Досталось, видать, сильно. И не знаю, какой бес попутал меня полгода назад. Толи вина дерьмового перепил, то ль дурные мозги полезли, а только пришли в номер, ну и говорю ему: «так, мол, и так, Киано, ты парень взрослый, мечом махать хорошо умеешь, чего же ты все время-то боишься? Как ты свою жизнь проживешь? Я же умру, как ты будешь? Попробуй хоть день без меня прожить!». Ну, накричал на него, наговорил невесть чего, хлопнул дверью и вышел, пить дальше. Прихожу - нет его, мечи оставил, плаща нет. Ну думаю, пошляется как раз денек и вернется, а мысли-то той, что обидеть его могут или похитить, и не возникло. Словно как помутнение было. Я еще два дня пил, а потом опомнился, дурак. Метался по городу, спрашивал, искал. Сказали, что караван пару дней назад на юг ушел, с рабами, мальчишка там был, черноволосый, зеленоглазый, тонкий. А эльф или нет, про то не знали. Ну, я за караваном метнулся, а не везде же могу ходить - повесить могут, наемники, они так живут. Настиг через месяц только. На торг пришел, не Киа, другой парень, не сильно похож даже. А где дальше искать - не знаю… чуть с ума не сошел, понял, что не могу я без него, чуть землю зубами не грыз. Северянин если сида бросил в беде, прогнал беспомощного – это ведь позор на весь мой род. Метнулся снова к Северо-Западу - там нет, следов даже нет, а тут еще лихорадка прихватила, отвалялся долго, зима уже. Все совсем плохо, хоть мне в петлю лезь, а с парнем любая беда могла случиться – похотливых козлов полно везде, а защитить он себя не сможет, страх его мешает. Потом кто-то обмолвился, мол, в Гранин эльфа нашли, лечат. А что случилось и что за эльф, не знает. Вот и приехал сюда. Нет мне прощения перед ним. В глаза смотреть ему больно. - Он все равно не видит уже почти ничего. Стал терять зрение, – откликнулся Тьерви, – хочешь знать, что с ним случилось? Нарин нашел его, на объезде, поздней осенью, избитого и изнасилованного, как будто его звери рвали. Семеро их было. Привезли, начали выхаживать, он уже начал ходить нормально, с Нарином на мечах тренироваться, мне помогать, а тут принесло Тиллаэля, южного посланника, тот как увидел Киано, затрясся весь от злобы. Короче, выяснили мы, что мать его - эльфийская княжна, умерла родами, а отец - князь оборотней клана Черного Волка, Тэрран. После Тиллаэля это все и началось: слепнуть начал и бессилен почти, истаивает как свечка. Сейчас жду Нарина, удерживаю Киа тут, но надолго ли, не знаю. - Ты осуждаешь меня? Как думаешь, позволит он мне остаться с ним? - Не в моем праве осуждать тебя, а он простил тебя давно, думаю, - почти каждую ночь звал, плакал во сне. Он и сам виновато что-то говорил. Только во сне и говорил. А так оставайся, может, ты удержишь его тут… ждал он тебя. Оставайся, – повторил Тьерви. И Сигмар остался, остался как воин крепости Гранин. Сидел с Киано ночами и Тьерви видел, что все-таки эльфу хоть и немного, но становится лучше. Присутствие Сигмара действовало на него благотворно – стал спокойнее спать, не метался во сне, обессилев в яви. И еще одна удивительная для Тьерви вещь – Киа абсолютно не боялся рук Сигмара, который касался волос, лица, целовал руки. Эльф относился к ним спокойно. «Странные у них отношения были, - думал Тьерви, - похожи на любовников, но не любовники, не ученик с наставником, этот Сигмар почти молится на Киа, а тот только его и не боится». И чувствовал какую-то смутную ревнивую обиду на эльфа - за пугливую неприступность. Нарин уже достиг Волчьего леса – сумрачного, соснового и густого. Уже опушки этого леса внушали человеку опасность, а темные глубины между деревьями обещали путнику много приключений. Нарин невольно сглотнул и направил коня по узкой тропе, но конь явно не хотел идти в колдовской лес, тряс ушами и фыркал. Густые кусты, деревья и даже не слышно птиц, почти безмолвный лес. Нарин уже часа два ехал по этой тропе, сам не зная, куда едет, не зная, где находится замок князя, но уверенный, что волки его встретят. Уже сгущалась тьма. Нарин решил устроить привал, разжег костер и услышал истошное ржание своего коня. Обернулся и увидел огоньки, окружавшие его со всех сторон – огни волчьх глаз. Нарин ощутил холодок, пробежавший по спине, сердце куда то упало. Он был не трус, но предпочитал противника равного себе - человека, а не представителей древних колдовских рас. Но Нарин все-таки собрался с силами, и шагнул навстречу волкам, выходившим из тени ночного леса. Они окружали его молча, настороженно и враждебно глядя на человека. Нарин поднял ладони кверху, показывая, что не собирается нападать или защищаться: - Простите меня, древние, что я вторгся в ваш лес. Я не хочу зла и не имею его на душе, - у меня дело к князю клана Черных Волков – Тэррану. Дело очень важное. Волки расступились, и вышел оборотень в человеческом обличье – высокий черноволосый мужчина с такими же яркими изумрудными глазами, как у Киа, с резкими чертами лица и узким ртом, в черно-серебряном одеянии. - Какое дело может быть у смертного к князю Волков? Неужели оно настолько важное, что ты не побоялся потревожить покой наших земель? – усмехнулся оборотень. - Дело мое касается только князя и речь идет об его крови и родиче, и только он сможет понять, что я хочу ему сказать. Я прошу вас проводить меня к нему. И не думаю, что мое известие будет неприятно ему. - Интересно, какие это у князя родичи среди людей? Я поражаюсь твоей наглости, смертный, но раз ты так просишь, может, мы и доставим нашему князю развлечение. Садись на свою падаль, следуй за нами. «Гонору-то… на сотню эльфов хватит, но хорошо, что сразу не разорвали», подумал Нарин. Следуя за легко бежавшей стаей, человек рассматривал волков: их было около дюжины, с черным мехом, отливавшим словно бы серебряным лунным светом; крупных мощных зверей, не совсем похожих на тех волков, что водились в людских лесах. Ехали долго, но Нарин и не заметил, как в глубине леса оказался замок, довольно большой, из серого мрачного камня, с невысокой, относительно людских, крепостной стеной. Башни с решетками; серебряно-черное знамя, ворота с мощной цепью. «Логово», мелькнуло у Нарина. Внутри замка оказалось гораздо уютнее, чем казалось снаружи: много дерева, факелы на стенах, гобелены с вышивкой, шкуры. Нарин и не заметил, как стая, приведшая его, обернулась людьми – воинами различного возраста, от совсем юных мальчишек до довольно пожилых мужчин. Все были с узнаваемыми чертами клана – темные волосы, чуть-чуть резкие, по сравнению с Киано, лица, ярко-зеленые или черные глаза, цвета одежды клана – черно-серебряные. - Займитесь гостем, - кинул оборотень женщинам, сбежавшимся встречать своих мужчин. Многие из них разительно отличались от кланового типа лица: были и рыжие, и светловолосые - разные. Но все равно у их детей были черты Черных волков. Сами женщины обращаться в оборотней не могли – только мужчины рода. - Тебя проводят, смертный - как там твое имя, - как только князь сможет тебя принять - Мое имя Нарин, страж крепости Гранин. Нарину принесли мяса и вина, спросили, в каком отдыхе он нуждается и не нужно ли ему чего. Но Нарин хотел только поговорить с князем, и сердце тревожно сжималось при мысли о том, что в крепости его ждут, ждут с надеждой и стараются удержать в живых того, ради которого все затеяно. Нарин не знал, почему его волнует судьба древнего - просто даже сам вид Киано вызывал в нем желание оберегать его, защитить от мира, в котором ждало столько опасностей. Наверно, это чувство возникло еще тогда, когда он увидел древнего там - окровавленного и распростертого на стылой земле, где черные волосы стелились в кровавой луже по осенней грязи. Все эти мысли внезапно прервал давешний оборотень: - Идем, князь Тэрран ждет тебя. Нарин поднялся, внутри у него все замерло, он даже забыл все те слова, которые собирался сказать князю волков. Сейчас он увидит перворожденного, древнего и могущественного настолько, что человеческим владыкам даже не снилась и сотая часть власти, которой обладал Тэрран. Князь спокойно мог пересекать границы миров, давать советы человеческим богам и повелевать волками всего мира. И при этом иметь незаконнорожденного сына. Нарин внезапно себя почувствовал столь ничтожным и засомневался вдруг, а нужен ли Киано Тэррану? Будет ли он помнить ту случайную эльфийку? Нарина провели в кабинет, практически впихнули и захлопнули дверь, оставив его наедине с князем. Нарин моргнул и увидел самого хозяина Леса – высокого величественного мужчину, трудно было определить возраст древнего, но Нарин бы дал ему лет тридцать на вид, с длинными черными волосами и глазами как Киано, настолько ярко-изумрудными, что они просто приковывали к себе взгляд. Черты лица такие же, как у Киа, только взрослее, строже, лишенные той трогательной нежности и беззащитности, что была у сына; лицо строгое, царственное и невыносимо прекрасное - нечеловеческой красоты. Нарин, вспомнив, перед кем находится, решил поклониться. - Итак какое у тебя дело ко мне, смертный Нарин? С каких пор смертные интересуются кровью волчьего клана? – спросил князь ровным голосом, без признаков приветливости или гнева. Нарин окончательно растерялся, разом позабыв все слова и вообще разучившись говорить, но собрался. - Великий князь, весной мы нашли раненого эльфа - около крепости Гранин, на Пограничье. Наши ученые мужи, посмотрев на него, сказали, что он наполовину эльф, наполовину оборотень, и они были очень удивлены. Князь слушал внимательно, на лице не было никаких эмоций, лишь почти незаметно приподнялись брови. - Парень был сильно изранен, кончики ушей были отрезаны, долго не приходил в сознание, да и потом плох был. А недавно в крепость приехал эльф, Тиллаэль, ну, мы думали, что может он помочь раненому, ну, и показали парня ему. А Тиллаэль поднял крик, а потом рассказал нам историю про эльфийскую княжну, что заблудилась в Волчьем лесу. - Интересно, если то, что ты говоришь, правда, значит, остроухие сволочи солгали мне. Что еще эльф говорил? - Ничего хорошего, мы опасаемся наемных убийц от эльфов. По–моему, он сам был удивлен, когда увидел Киано, они не хотят его жизни, и я не уверен, что об этом еще не знает эльфийский князь, рода его матери. - Забудь про нее, расскажи мне про мальчика, – князь поглядел прямо в глаза Нарину. - Ему немного лет, не очень высокий, черные волосы, изумрудные глаза, узкое лицо, глаза подняты к вискам, тело тонкое и гибкое, очень узкое. Хотя боец отменный, меня уделал сразу. Сразу видно, что древней крови – красив не по-людски. - Значит, Киано, - так они его назвали… Почему вы нашли его раненым? Что с ним случилось? И тут Нарину стало еще хуже – рассказывать князю волков, что его сын был жертвой похоти деревенских ублюдков, рассказывать про страх в глазах Киано, про то, какие слова говорил ему Тиллаэль? Но придется. - Садись, - предложил Нарину князь, указывая на резное кресло. - Мы нашли его при объезде границы, уже в конце осени, смотрим, стоял кто-то ночью и костер даже не пригасили… Подъехали ближе, смотрим, человек вроде как лежит, раздетый, весь в крови, избит, изнасилован, – сглотнул Нарин, однако на лице князя ничего не изменилось, лишь в глазах промелькнула черная тень, - но жив, забрали в крепость, отдали Тьерви-лекарю, лечил чтобы. Но тело-то кое-как зажило, а вот боится всех, ото всех шарахается и молчит. Словно заледенел весь, а после Тиллаэля вообще беда началась – просто не встает и почти ослеп, Тьерви от него не отходит. Он не знает, где искать помощи, а сам спасти не может. - Почему судьба древнего вас так заинтересовала? Какой вам интерес от раненого волка: умрет он или выживет? Людям должно быть все равно, а тем более, если они знают, что он оборотень, почему не воткнули ему кол в грудь, вы ведь любите подобные забавы? - Небольшим подвигом будет убить беспомощного. Не знаю, какой интерес… мы просто взяли его под защиту, но вылечить не сможем - не в наших силах лечить феа, а эльфы помогать не будут. Поэтому я приехал сюда. - Ты, наверно, удивляешься, смертный, почему я не выражаю сомнений, мой ли это сын? Смысла нет, ваш Тиллаэль сказал правду, - была такая история. Но эльфы мне сказали, что мать умерла, родив мертвого младенца. Я поверил им. Значит, они солгали, но зачем? То, что ты рассказал, похоже на правду. Да и мысли твои не лгут. Я помогу, но это мой сын и после он уедет со мной. Будет в моей семье младшим. Я не разбрасываюсь своей кровью. - Нам ехать месяц, надо успеть. - Ты смеешься, смертный? У нас не столько много времени, если верно то, что ты рассказал о его болезни. Мы будем там через полчаса. Я отдам распоряжения, и мы пойдем через межмирье, приготовься, ты должен четко представить себе свою крепость. Тэрран появился раньше, чем обещал, и не один, с ним был тоже оборотень, но на вид старше и мягче. «На лекаря похож», - решил Нарин - и не ошибся. - Это Мейлин, он пойдет с нами. Он умеет сплетать разорванные феа и надеется обойтись без помощи эльфов. Ты готов? Хорошо представил себе? Тогда закрой глаза и думай только о крепости, мысленно будь в ней. Нарин почти зажмурился, представив себе ясно покои лазарета, и дернулся - через мозг как будто прошла стальная раскаленная игла, - но глаз не открыл.