Найти Дом

Киано подхватил Нэльве на руки, прижимая к себе: - Ну, чем вы занимались? Что-то сегодня спокойно было, даже никто не жаловался! Ответил за брата по обычаю Сэльве: - Ну, значит, завтра нажалуются, а, может, маме уже и доложили! - А что, есть о чем? – усмехнулся Киано, - хотя зачем я это спрашиваю, что на этот раз? - О чем, всегда найдут, – уклонился от прямого ответа Сэльве, - а когда мы в Лес поедем? Я хочу к деду! И Нэльве хочет! - А что, Нэльве сам сказать за себя не может? Все-таки Арриера права, Нэльве хоть немного надо приучить к самостоятельности, иначе он даже говорить разучится. Зависимость братьев друг от друга удивляла даже другие пары близнецов, например в дружине Киано. Нэльве абсолютно беспомощен без старшего, не способен принимать даже простейшие решения, сразу теряется. А если отнять его у Сэльве, то тот, наоборот, словно теряет сдерживающую силу, и призвать его к разуму и успокоить невозможно. Но стоит Нэльве попросить брата, например, не шуметь, то просьба исполняется беспрекословно. Часто кажется, что они слышат только друг друга, а остальной мир для них не важен. Оба ревнивы. Сэльве не терпит, если кто-то, кроме родных, трогает или пытается посадить на колени Нэльве, без его разрешения. Сам Сэльве не идет в руки ни к кому, кроме отца или матери, да и то неохотно. Но с младшего не спускает глаз: не дай боги, драгоценного Нэльве кто-то может обидеть! Но с братьями лучше не ссориться - ни ровесникам, ни взрослым. Сэльве вспыльчив и задирист, а если дело коснется брата – спуску никому не будет. Нэльве же спокойно устроился на отцовских руках и погрузился в обычное обманчиво-полусонное состояние, внимательно слушая отца и брата. - Может, но зачем, если это наше общее желание, - здраво рассудил Сэльве. - Ну, так когда поедем? Или через Грани пойдем?! Давай через Грани! - Через Грани мама не согласится, ей там не нравится. Поедем землями, когда, даже не знаю, дел по горло. А вас одних я отправить пока не могу. Можно постараться будущим летом. Вы же видите деда на Гранях, так что еще? - У тебя всегда полно дел, - заметил Сэльве, - а без тебя мы не поедем. Грани - это Грани, а в Лесу хорошо, нас там никто не ругает. Почему тут нельзя то, нельзя се, а дед это разрешает! - А чего тебе нельзя? - неужели Арриера опять ругала Сэльве за естественные для него вещи? - Я сегодня хотел покататься на новом буланом, а Эльдир мне запретил. Говорит, вдруг понесет! - нажаловался Сэльве. - Кто такой Эльдир? Следующий раз позови Тахара или еще кого из моей дружины, он тебе поможет, – вздохнул Киано. Да, иногда эльфы его поражали. Не справиться с задачей и обидеть ребенка легко, куда тяжелее самому сесть на лошадь и посадить мальчишку перед собой. Вопрос, конечно, ясный: безопасность маленьких принцев важней всего, но это не означает, что их надо запереть в обитой бархатом комнате, что бы не поранились. - Эльдир библиотекарь, Нэльве позвал его с нами, а на нашей конюшне никого не было. Все понятно. Снова братья не могут выбрать общий интерес и не могут расстаться, на этот раз Нэльве уступил старшему, пожертвовав несчастным библиотекарем. Сэльве рвется на волю, не в силах усидеть в залах дворцовой библиотеки, а Нэльве не может оторваться от обсуждения книг с пыльными книгохранителями. Бедняга Эльдир, попал между двух огней, хотя так ему и надо. - Сэльве, все-таки постарайся поменьше расстраивать маму, она за вас переживает. – Киано призвал сына к порядку. - Она бы не переживала, если бы не знала, – резонно рассудил близнец, - а то тут же бегут ей докладывать. Ничего страшного не случилось, Нэльве цел, а она все равно кричит. - Ее интересует не только Нэльве, но и ты! Прекрати все время на него ссылаться и все-таки иногда отпускай его от себя - он не довесок к тебе, а самостоятельная личность. Будь добр, давай ему самому право от себя говорить. Нэльве, ты слышишь меня? Я к тебе обращаюсь! Задремавший было в тепле отцовских рук мальчик открыл глаза, недоуменно посмотрел на брата. - Нэльве, – еще раз позвал отец, - на меня посмотри! Ты чего все время за Сэльве прячешься? - Я не прячусь. - Прячешься! А если что случится и его не будет рядом, что ты будешь делать? - Я всегда буду рядом! С ним ничего не случится! – вмешался бесцеремонный Сэльве. - Я пока не с тобой говорю! Нэльве, мальчик, чуть-чуть будь самостоятельней, пожалуйста. - Хорошо, отец! - Я буду приглядывать за ним. - Приглядывать, а не давить на него! Понятно, Сэльве?! Вы ответственны друг за друга! - Да. Киано был спокоен. Близнецы так надежно связаны меж собой, что пока нет оснований опасаться за них. А в будущем это совсем будет хорошо: сильный и яркий Сэльве будет отвечать за отношения с внешним миром, а хрупкий и нежный Нэльве беречь их внутренний мир – один на двоих. Лишь бы их не разлучили. Ни в коем случае. Поодиночке они оба слабы и лишены опоры. В тихости и скромности Нэльве тоже есть своя сила, которой подчинен Сэльве. Снова дела, бумаги, визиты. Каждый день по кругу. Но эта занудная работа дала свои результаты – отвоевана часть земли на границах, гномы по сходной цене куют оружие для будущих битв, а казна пополняется золотом, которое пойдет в уплату смертным наемникам. Без наемников ему не обойтись. Свирепые северяне, торгующие мечами, лучше пусть сражаются на стороне светлого Запада, чем в темной земле. Их хищноносые корабли будут нелишними в морях, боевое безумие воинов повергает в ужас врага. Три тысячи мечей готовы выступить за плату золотом, и воины Торгейра. Последняя встреча с Торгейром оставила тягостное воспоминание и чувство вины. Северянин сам предложил услуги своих воинов, прознав о том, что эльфийский князь собирает союз. Сначала он написал письмо, а потом и сам приехал в западную столицу, для личных переговоров. Прошло всего шесть лет после их встречи в Гранин, а северянин изменился почти неузнаваемо. На прежде гладком лбу пролегли морщины, а через левую щеку тянулся плохо заживший шрам. Хотя и сам Торгейр не ожидал встретить Киано отцом двух сыновей и измученным от бессонницы — в то время была напряженная ситуация на границе и отдыхать было просто некогда. Они были безупречно вежливы друг с другом и старались избегать разговора о личных делах. Договорились о сроках и действиях, сторговавшись на товарах и золоте. И теперь морские вожди не давали покоя прибрежным поселениям на темных землях, забирая себе щедрую добычу и получая эльфийское золото. Если все пойдет так и дальше, думал Киано, то через несколько лет можно будет собрать прочный союз и объявить полную войну Тьме. Тяжелее всего шли переговоры с гномами: хоть их государь Вазад был полностью на стороне Киано, но имевшие в королевском совете немалый вес старейшины были против такого союза. Они не теряли ничего – их страна была окружена почти непроницаемыми горными стенами, недра таили неистощимые богатства, гномские изделия из металла были лучшими на всех землях Континента. Единственным, за что мог уцепиться Киано, это древняя клятва, данная светлым эльфам по их приходу на эти земли. Тогда кто-то из эльфийских владык спас гномскую королеву от нападения и взамен получил слово о верной поддержке. О том, что эльфы всегда могут рассчитывать на помощь пещерного народа. Но отношения развивались исключительно торговые, и резона погибать гномам исключительно ради идеи искоренения темных сил, не было. Киано был уверен – рано или поздно война дойдет и до них. Слишком сильны стали темные – орки неисчислимы, маги могущественны. Сейчас у него только смертные союзники. Клан Волков был готов предложить свою помощь, но Киано отказался – нельзя втягивать родичей в войну в тварном мире, иначе не будет защиты на Гранях. Эльфы в этом плане бесполезны абсолютно – мало кто из них имеет право бывать на перекрестках. Это кстати, одна из самых частых причин его ссор с Арриерой. Миры ей недоступны – а он с сыновьями там свободен. Она ненавидит Грани - из ревности, почему-то ей кажется, что девы перекрестков украдут ее мужа и детей. Он не может не бывать там – там его друзья, там отец и брат, родичи, там стихии и там битва. Ей неведомо, как сладостна победа над темным мороком, как приятно вить хитроумные ловушки и подстерегать врага в серой мгле, какое удовольствие представляет собой схватка разумами и силами духа. Сэльве это понимает, но ему больше приятно оружие в руке, сталь, а Нэльве просто стремится познать все. Ему неинтересны битвы на Гранях, а вот их обитатели просто не дают покоя. Вот за кем надо неотрывно следить – за Нэльве, в прошлый раз его едва не увели озерные девы с одного из дальних миров, просто ради шутки решив заполучить маленького оборотня. Хорошо, что Сэльве устроил такой шум, что нахалки еще не скоро появятся, а если и рискнут, то станут посмешищами. Киано ввел новую систему работы и управления, мало похожую на систему князя Имлара. Раньше все сваливалось на Фиорина и Нарнила, без разбору, или на менее значимых помощников. Сам Имлар решал дела только крайней важности, появляясь в рабочем кабинете очень редко. Киано же практически не покидал его. Ильменас из оруженосца как-то незаметно стал секретарем, записывая, что и когда должен сделать государь. Много эльфов поступило на государственную службу, Киано приказал составить команды, которые будут контролировать разные сферы деятельности страны: торговлю, производство, внешние отношения, законотворчество. Все военные дела он оставил за собой и Нарнилом. Это как раз и было основным занятием Ильменаса: он должен был просматривать все письма, а наиболее важные класть в кожаную папку на рассмотрение государя. Непонятно, правда, каким образом в эту папку иногда попадали любовные послания от дев, за что Ильменасу неизменно влетало. На самом деле все эти нововведения были приняты не всеми, так как часть Домов, привыкших единолично распоряжаться какой-либо отраслью, были убраны с арены, а наиболее перспективным из их молодых представителей предложены государственные посты. Согласились не все, поэтому противников внутренней политики государя Кианоайре хватало. В вину ему ставилось все: происхождение, принадлежность к волчьему клану, реформы и даже освобождение из плена лорда Нарнила, который отнюдь не являлся всеобщим любимцем. Обо всем этом Киано отлично знал, это раздражало его, но он понимал, что всем не угодишь. Он делал ставку на молодежь, которая в своем большинстве присягнула на верность новому государю. Но все почти все мысли государя Кианоайре занимала война – весь кабинет был завален картами, срочными депешами с границ, донесениями тайной службы. Сейчас положение было шаткое. После отвоевания земель темные тоже начали собирать силы, совершали постоянные нападения на приграничные поселения и торговые пути, а самым страшным было то, что они уже не ограничивались вооруженными стычками, а пускали в ход магию. По совету Нарнила, Киано тоже оторвал эльфийских магов от обычных их занятий и подключив их к военным планам. Настала пора исполнять древнюю клятву. Иногда Киано казалось, что все бесполезно, что ведь не первую тысячу лет тянется эта война, и, наверное, так задумано было богами, для равновесия, ведь только за морем остался мир, где не было зла, но дорога туда закрыта им навсегда. Сейчас уже не осталось никого, кто пришел с тех земель и мог рассказать правду – почему эльфы покинули благословенную землю. Смертные, как же с ними все сложно! Киано так и не смог избавиться от неприязни к ним. Не только из-за детства, которое, правда, подарило ему Сигмара и людей в Гранин. Смертные жили так, словно после них не оставалось ничего, и словно они могли унести все в могилу с собой. Переговоры с ними вести было невозможно, сколько бы Киано не давал золота – предложи Инъямин хоть на серебряную монету больше, они переметнутся к нему. Правда, в этот список не входили люди из волчьих земель, но с ними и разговор особый. Из всех смертных рас Киано больше всего ценил северян – с ними было проще и легче, они хорошо помнили, как едва не оказались в рабстве всем народом и как бессмертные пришельцы выручили их. Ради них была отдана жизнь одного из самых знаменитых сидских принцев, и добра они не забывали. Утром неизменная папка лежала на столе, Киано уже предвкушал все ее секреты, таившиеся внутри – жалобы, письма, донесения, карты. Большая часть запечатана, остальное заботливый Ильме наверняка рассортировал. Хорошо бы обошлось без тонких листков, пахнущих сиренью и исписанных летящим женским почерком. Все как он и предполагал: вот очередное письмо от гномского мастера, опять эльфы задержали оплату за партию мечей, - такую мелочь можно было отдать и Тахару. Вот письмо от Торгейра, слава их одноглазому богу, запечатанное, а вот и тонкий листок, неизвестно как попавший в папку, но вместо кокетливого приглашения или нарисованного цветка там было то, что заставило Киано сначала замереть от удивления, а потом рассмеяться. Картинка размером в две детские ладони, отлично нарисовано; видно, что мастер старался и даже не пожалел денег на тиражирование дощечками с краской. Символично – трон в виде собачьей будки, сидящий на покатой крыше зевающий черный пес в ошейнике в виде венца Киано, а цепь на ее шее тянется к сосне, символу Леса, рядом с будкой миска, в которой суетятся маленькие остроухие фигурки. А на другой стороне стихи из древней песни – «Не видать добычи лежащему волку! А победы – проспавшему!». Талантливый художник, надо бы Арриере показать, она любит искусство и наверняка такая картинка про милого супруга ей придется по сердцу. Интересно, сколько таких картинок еще гуляет по Столице? Вообще-то это не удивило Киано, за время своего правления он видел и слышал уже не раз подобное недовольство – хватало и злоязыких менестрелей, и тех, кто искал спасения в древних временах. Плевать на них, он не золотая монета, чтобы всем нравиться. Но, как говаривал Нарнил, выучившийся в орочьих копях отнюдь не Высокому наречию, болтать языком - не мешки ворочать! - Ильме! – осанве позвал Киано, но так, что секретарю от ласкового тона государя стало сразу не по себе. - Слушаю, Лорд! – Ильме явился моментально. - Ильменас, скажи мне, ты папку мою сам собираешь? – поинтересовался Киано. Ильменас приготовился облегченно выдохнуть: наверняка Кианоайре сейчас опять будет его ругать, видимо, снова подсунули очередное признание. Не впервые, и не в последний раз. Ильменас, конечно, мог объяснить, как оно происходит, но такое объяснение вряд ли понравится государю. Ну, как можно обратить внимание на бумажки, когда в приемную зайдет прекрасная юная дева и начнет улыбаться секретарю, лепеча про свою госпожу, которая так хочет увидеться с государем вечерком в укромном месте. Но если об этом узнает княгиня Арриера, вот тогда ему, Ильменасу, точно не миновать беды. - Сам! Никому не позволяю, я принимаю бумагу, смотрю ее и кладу в папку, - как всегда ответил Ильменас. - Да? – ласково улыбнулся государь. - Смотришь, значит? И как оно тебе? - То есть, мой Лорд? Обычные письма и кляузы; ну, девицы еще как-то умудряются. - Девицы - это хорошо, - тон государя был уж совсем каким-то непривычным, - а вот скажи, сегодня из них кто заходил? Заходил, но вот как раз сегодня-то Ильменас и проявил бдительность и развернул настойчивую красавицу с посланием обратно, а перед ней был какой-то приморский эльф, с тонкой бумажкой, которую (тут Ильме похолодел) он и сунул государю в папку, не глядя. - Государь, я отправил ее назад, вместе с бумагой! А что случилось? - Ильме, - Киано перешел от сарказма к обычному тону, протягивая карикатуру секретарю. – Мне наплевать, кто принес это! Но этот художник должен быть в моей приемной завтра в полдень! Делай что хочешь, и впредь будь внимательней! - Да, Лорд, будет исполнено. – Ильменас растерянно держал в руке листок с рисунком. - Да, и постарайся все-таки не поручать дело Нарнилу или Боргу, я хочу его видеть целым и невредимым, трупов мне не надо. Исполняй! Вечер, наконец-то можно выйти на Грани. Детей он с собой не взял, было уже поздно, и близнецы сладко спали, тесно обнявшись. Значит, можно позволить себе развлечения до утра. Непременные разговоры и шуточки с дриадами, призрачные красавицы охочи до молодого оборотня, стихии, кружащие рядом и заманивающие хвойными запахами и морскими ветрами к себе, любимые серые закоулки, где ждут мороки, голодные, ждущие живой души. Вот ими-то Киано и займется, а после побалует себя обществом дриад. Он пересек уже две разделяющие тропы, опасно далеко уходя от своей, обжитой и безопасной, но ему это не помеха. Кровь и дух высшего перворожденного дают ему право беспрепятственного прохода по всем мирам, но не гарантируют неприкосновенности: наоборот, он знатная добыча. Он зашел в серый туман, проникающий в сознание. Главное - не поддаться мороку, быть сильнее, всего одна уступка - и ты пропал навсегда. Утром родичи найдут хладное тело. На этот раз его ждал сильный противник – наверняка Инъямин знал об его приходе. Схватка будет короткой. - Ты ждал меня? - ласково мурлыкнул Киано, словно говорил не с врагом. - Да, – отозвалось эхо, - ты пришел, эльфооборотень, ты не боишься. - Разве я могу бояться вонючего клочка грязи от орочьей ямы? – Киано старался спровоцировать противника, собирая все нити своих сил воедино. - Ты наглый, ушастик, я сожру твою душу! - Подавишься, драгоценный мой! – Игла была готова, главное найти слабое место морока, там, где его нити расходятся. - А твое тело Инъямин отдаст своим слугам, на потеху, или сам попользуется, мой хороший эльф! - морок продолжал раздражать Киа. - У них на меня не встанет, твой государь, наверно, привык иметь свиней в своем хлеву, я слишком тощ для него. Он опасно отвлекся: как бы самому не получить, хватит препирательств. А вот и слабина, морок слишком поддался похоти, туда-то и Киано воткнул иглу. Туман растаял, а наутро Инъямин недосчитается одного из своих высоких слуг. Дриады уже ждали. В общем, Арриера была права в отношении ревности к девам на Гранях. Но дриадам не нужно ни королевства, ни короны, ни детей, ни подвигов Киано – им достаточно красивого оборотня, смеха и шуток, взаимных ласк. Утром не останется ничего, кроме вуали легких приятных воспоминаний. Они нашли озеро далеко от оживленных троп, прихватили вина, сладкого, сотворенного из снов юных красавиц и до утра забыли обо всем. Четыре лесные девы и юноша. Арриера проснулась раньше Киано. Он спал рядом, разметавшись по кровати, а на лице была улыбка, безмятежная и спокойная, от него пахло лесом и вином. Грани! Что он снова скажет ей утром – что гонялся за демонами? С видом дорвавшегося до сметаны кота? Ее муж ищет утешения с призрачными девами, ему не нужна северная принцесса. Так пусть вообще не возвращается с проклятых перекрестков! Арриера ударила Киано по щеке. Закон – нельзя будить и трогать того, кто находится на Гранях, душа может метнуться и пропасть. Королева вскрикнула – сама испугалась сделанного. Однако ничего не случилось, видимо, Киа уже успел вернуться на свою тропу, но проснулся моментально. - Что случилось, Ри? Что это значит? – он потер щеку, еще не успев прийти в себя. - Не притворяйся! Где ты был? Опять скандал… сколько их уже было? Как она не может понять – это не измена телом и душой, это жизнь на Гранях, это совершенно другое. Хотя если бы она утешалась с каким-нибудь Лисом на тропах, он бы, наверно, тоже задумывался. Оправдываться глупо, проще дать высказаться. Не получится. - Я был на Гранях, ты это знаешь! Или я обязан отчитываться в каждом своем шаге? – С женой не так-то просто сладить. Если она поставила своей целью вымотать мужу нервы, то она этого добьется. - Я знаю, как ты там бываешь, Киано, я рада за тебя, только там ты живешь, как подобает мужчине – женщины, вино и война. Почему ты так бежишь от реальности, чего тебе не хватает тут? Что есть там такого? Разве тут мало врагов, красивых женщин - раз уж я тебе не нравлюсь, - мало дивного вина? - Там хотя бы не бьют с утра по лицу! Я мог не вернуться оттуда, ты подумала об этом?! Или тебе так не терпится оставить Сэльве и Нэльве сиротами? Ты нашла им нового отца? - Я в отличие от тебя, забочусь о своей репутации и не позволяю себе вольностей! - Ну, так позволь, разве я держу тебя?! Ри, не надо строить иллюзий, ты сама все отлично знаешь, нас связывают с тобой только дети, и ради них мы изображаем любящую королевскую чету! Я неприятен тебе – перекрестками, своей ограниченностью, я невоспитан, дик, я зверь и убийца, я все это знаю, все твои мысли. И мне тяжело жить под твои чопорные речи и воспитание, я не могу существовать в северных рамках, но я отец твоих детей, а ты родила мне их. Нам придется жить с этим и надо научиться как-то существовать вместе, не ущемляя друг друга. - Киа, ты невыносим! Сейчас ты мне предлагаешь сидеть в покоях и покорно переносить твои измены? - Ри, это не измена! Ты просто не знаешь, что это такое! Сравни это просто с тем, как ты, например, в прохладу окунаешься в реку, и девы Граней - такая же река: там нет титулов, границ и тварных понятий. Там приняты такие отношения. Мне нужна чужая сила, а им нужна моя. Все просто. Хватит ругани! У меня будет трудный день! Вообще Киано осознавал свою неправоту, но справиться с собой было трудно. Ночами его манила не молодая красавица-жена, а Грани. Он молод, а юность требует своего, Ри же холодна к нему и слишком зажата. Она привыкла строить жизнь по древним пыльным фолиантам из библиотек Севера. Сказать, что Ри не привлекала его как женщина, было бы неправдой. Но когда тебя одергивают и предлагают следовать приличиям древних в постели – это уже слишком. Лучше вообще не начинать тогда. Да и отношения на Гранях не вызывают ни у кого пересудов, только понимающую усмешку князя Тэррана, когда утром они видятся на Волчьей тропе. Ильменас почти в точности исполнил поручение, и в полдень Киано сообщили, что автор рисунка сидит в приемном кабинете государя, под надзором Фиорина и Нарнила. Киа еще раз перестраховался и полностью отстранил от этого дела Борга, во избежание жертв среди мирных эльфов. Да и Нарнил, по правде говоря, был тут лишним, но именно он и нашел художника, вопреки требованию князя. Киано вышел в приемный покой, одевшись подчеркнуто по-княжески, обычно он не утруждал себя коттами и прочими верхними накидками. На голове был венец, а к поясу пристегнут парадный нож. С волосами, как часто случалось после ссор с женой, было сложнее. Обычно Арриера сама расчесывала его, сам он только мог собрать их в путаную косу, которую потом было трудно привести в порядок. На этот раз снова пришлось прибегнуть к помощи мелких духов с Граней, хотя дев, желающих помочь государю в нелегком деле, во дворце было предостаточно, но все-таки лучше избежать пересудов. Художником оказался совсем молоденький эльф, большеглазый приморец, и Киано почувствовал себя совсем неуютно. Мальчишка был ненамного младше его самого, но ему было совестно, что он связался с юнцом. Но со всеми этими картинками пора заканчивать. Надоело, свобода слова хороша, когда она во благо, а вот когда ей может воспользоваться враг, это уже хуже. Юноша встал перед государем, как бы он не относился к князю, а закон требовал подчинения. Нарнил и Фиорин склонили голову, Киано сел в небольшое кресло, пододвинулся к столику и открыл папку с единственным листом бумаги в ней, тем самым рисунком. - Как тебя зовут? – проронил Киано. Молчание его самого начало напрягать. - Каэль, я с побережья, мой отец управляет портовым городом на Серебряной, – излишне резко вскинулся мальчик. - Вот как? Это замечательно, когда отцы могут гордиться талантливыми сыновьями. Но это не твой случай. Скажи мне, Каэль, это твоя работа? – Киано подвинул рисунок. Юноша беспомощно оглянулся на Фиорина с Нарнилом, но лица тех были бесстрастны, лишь Фиорин прятал улыбку в уголках губ. - Моя, - прошептал он. - Смелее, чего ты мямлишь? Отлично, что твоя, это облегчает дело. Каэль, что ты хотел сказать этим рисунком? Извини, что интересуюсь, но я вроде имею к нему непосредственное отношение. Каэль покраснел так, что даже засветились кончики ушей. Но надо отдать ему должное, он нашел в себе силы ответить. - Я хотел сказать, что только эльф может управлять Западом, они же не правят Волчьим Лесом. - О! Жалко Борга нет, вот кого бы порадовало признание, что я все-таки не эльф! Хотя князь Имлар бы расстроился, а я не могу огорчать родичей. Значит, я могу спокойно собирать вещи и ехать домой? Все наконец выяснилось, я не эльф и могу спокойно вернуть венец на Грани, а там мне заодно и уши подровняют, чтобы из волков не выделялся! Так, и кто, по-твоему, достоин править страной? А? Скажи мне, храбрый мальчик! Каэль был уже совсем в растерянности, он ожидал ярости государя, а получил насмешки. Но если уж идти, так до конца, надо сказать тирану волю народа. - Лорд Фиорин, Лорд Нарнил – их род знатен и знаменит и известен заслугами на весь Континент. Их предки пришли из благословенной земли. Эльф должен править эльфами, любой из нас сможет. - Фиорин, ты слышал глас народа? Я так понимаю, род Имлара и князя Тэррана их не устраивает, а ты, Нарнил, что думаешь? Пришел, понимаешь, самозванец на престол, ничего не делает, а кто такой – вообще никто не знает. Если власть передать вам, этого будет достаточно? - Искренне надеюсь, что не доживу до этого дня – процедил Нарнил. - Мне без этого забот хватает, например, с малолетними идиотами, которые не знают, куда им руки деть. Чего ты тратишь время, государь? Отошли его домой, я думаю, что отцовский ремень - лучшее лекарство. Пускай вывески на лавки рисует. - Ну да, ты хочешь даром сделать из него мученика за правду? Я не занимаюсь благотворительностью, Нарнил, это дело моей жены. Лично мне думается следующее: поскольку вы не хотите править, то я пока предлагаю Каэлю этим и заняться, ну хотя бы сегодня. А если ему понравится, то и в будущем. Пока он неопытен, я помогу ему. Лорд Фиорин, пожалуйста, пошли за документами и бумагой. Нарнил недоуменно пожал плечами. По его мнению, мальчишка заслуживал просто хорошего ремня. Бездельников он не переносил еще с плена. Принесли папку, чернильницу и перо, Киано перебрал бумаги, нашел очередной иск. Двое лордов-соседей не могли поделить земли уже несколько веков, каждому казалось, что сосед захватил кусок чужого поместья. Тяжба длилась уже второе поколение и успела надоесть не только наместникам на данных землях, но и советникам Киано, поэтому иск отдали на рассмотрение самому государю, чтобы получить окончательное решение. Киано пробежал глазами бумагу, где все было запутано и соперники поливали друг друга ядом, и улыбнулся. - Начнем с вот этого. Если ты думаешь, что власть – это легко и беззаботно, то убедись в этом сам. Вот смотри, таких исков ко мне приходят пачки, от эльфов и гномов, людей и прочих. И если ты считаешь, что тупому волку в них разобраться тяжело и это вредит стране, то, пожалуйста, сделай добро для своего народа, реши этот вопрос. Это будет нужнее, чем твои рисунки. Если тебе понадобятся уложения и законы, скажи, принесут. Киано протянул жалобу Каэлю и подвинул ему чернильницу, а сам занялся проектом налогового закона. Нарнил же с Фиорином перекинулись ехидными улыбками. Каэль прочитал иск, и по его лицу было ясно, что земельные споры для него – темный лес. Перечитал еще раз, тихо попросил Фиорина принести земельное уложение. Но и законы ему не помогли, дело было столь запутано, что разобраться там было невозможно. Киано знал ответ к этой загадке, но надо дать шанс мальчику самому понять весь размер своей глупости - на будущее. Каэль растерянно листал уложение, ища главы о земельных спорах, но там не было подходящего совета, а сам он не мог придумать ничего. Он решительно закрыл толстую книгу и опустил голову, покраснев больше прежнего. - Простите меня, государь, я все понял! – нашел в себе силы сказать громко. Киано, в принципе, этого и ожидал, вряд ли мальчишка найдет решение там, где разбились лучшие умы. Зла он таить и не думал, но парня поучить стоило. - Что ты понял? – переспросил он. - Как поделить землю между двумя дураками? - Нет, я думаю, что править должен тот, кто заслуживает и умеет. - Я не знаю, насколько заслуживаю и умею, мне сложно судить самому, но я, по крайней мере, учусь этому добросовестно. Каэль вздохнул: гроза миновала, так и не разразившись. - Государь, а как все-таки поделить эти земли? Ведь никто никому там не уступит! Киано улыбнулся: - Все просто, мы отправляем туда советников, и эти два лорда должны будут на карте прочертить тот участок, который кажется им их землей. Даю зуб на то, что каждый захватит у соседа побольше, оставив друг другу клочки, так вот: то, что по краям – останется их, а то, что в середине, то пойдет в собственность государства. Чтобы неповадно было впредь и для примирения соседей. - Так ведь нет такого закона, хотя решение справедливое! - Каэль осмелел. - Вот для принятия справедливых решений я тут и сижу. Еще вопросы есть? Нет? Фиорин, проводи Каэля, и проверь, чтобы его сопроводили домой; если я не ошибаюсь, твой отец не знает, что ты в столице? - Нет, не знает, - снова покраснел Каэль. - Спасибо, государь. Через месяц в приморскую княжескую гвардию записался молодой эльф Каэль, получив рекомендации от самого лорда Фиорина. Личный дневник Арриеры, королевы Запада «Он не приходит ночевать уже вторую седмицу, с той самой ссоры, когда я ударила его. Он ночует где угодно, чаще всего в детской или своих покоях. Я вижу его только иногда днем, мы общаемся официально и прохладно, как подобает царственным супругам в обществе, он безупречно вежлив, и это ранит меня. Вечерами он с сыновьями, они или уезжают, или пропадают там, где его личная гвардия. Застать Киано наедине и поговорить невозможно. Либо он занят, либо у него посетители. Странно, что Сэльве и Нэльве молчат, неужели они все понимают? Наверное, я неправа, и мне нужно с ним поговорить. В ту ночь я искала Киано, мне надоела эта дурацкая ссора и его молчание, которое было невыносимо. Лучше бы он гневался. Его не было в детской, Сэльве и Нэльве спали одни на широком ложе, я заглянула, крадучись, как влюбленная служанка в его спальню, но там было пусто и кровать застелена. Я думала, что он в своем кабинете, но там не горел свет, и не было стражи. В воинское крыло я идти не решилась, а послать было некого, да и глупо бы выглядело. Шаги навстречу, я притаилась за колонной, но белое платье выдало меня с головой. Борг. Интересно, что волк делает глухой ночью во дворце, ему не спится? - Государыня Арриера? – Он удивлен. - Да, это я, ты что тут делаешь? - Обычный обход, а вот почему ваше величество бродит одна ночью по дворцу? Сэльве снова что-то учудил? - Нет, все в порядке. Борг, где государь? Он усмехается. - По-моему, вы должны знать об этом, ночь время не моего присмотра за ним. Тем более в мирное время. Он издевается! На что он намекает? - Ты что хочешь сказать, волк? Что я должна знать, где шляется ночами мой муж? Как это нелепо звучит! - Вы сами ответили на вопрос, государыня. Киано женатый мужчина, и он не мне обязан докладывать, где проводит ночи! – рассмеялся оборотень. Ты ищешь себе врага, волк! Но мне сейчас нужна твоя помощь. - Борг, ты знаешь Киано гораздо дольше, чем я, и мне неизвестно, куда он может пойти ночью, если он поссорился с супругой! - Да вообще-то таких случаев раньше не было, он в первый раз женат, советую его простить, государыня, он не слишком опытен с женщинами. Он у нас мальчик застенчивый был. Государыня, мой вам совет: если хотите сохранить с ним хотя бы добрые отношения, то уступите ему. Как ребенку, иначе добра не будет, он просто вычеркнет вас из сердца, и все. Просто отнеситесь к нему как к калеке, ему не даны некоторые чувства – он не умеет делить жизнь на двоих, и, скорее всего, не научится. У него никогда не было примера. И еще: никогда не спрашивайте о его прошлом, ни его самого, никого. Ему лучше не вспоминать, и вам не понравится рассказ. Принимайте его таким, какой он есть. Он не так уж плох, как хочет казаться. Чаще всего просто защищается. Перевоспитать Киано никому не под силу, ну, если только близнецы постараются. Я знаю, вы ругаете его за то, что он потворствует близнецам, но он хочет получить виру от судьбы за свое детство. Они проживают его еще и за отца. Про что он говорит? Киа окружают такие тайны? Я что-то слышала про то, что он вырос не при дворе, и что-то про смертных. Но правды мне никто не расскажет, и мне не нужна она. Мне нужен мой муж. Похоже, оборотень сам беспокоился о том, где его государь; мы уже обошли все северное крыло. Его нигде нет, на осанве не отзывается. Но что с ним случится во дворце? В южном крыле тоже нет, стража косо смотрит на нас. Растрепанная королева с горящими глазами и суровый советник государя. Полно народу, а кого надо – не найти. Чем только ночью во дворце не занимаются – про парочки я молчу, нескольких мы точно спугнули, а вон и флейта слышна, небось, какой-нибудь влюбленный играет, только такой мелодией он в тоску кого угодно вгонит. Мы решили спросить у музыканта, может, он видел государя,- ну их, сплетни эти, пусть подавятся. Чья-то фигура, освещенная только луной, темный силуэт на низком подоконнике, длинные волосы касаются мрамора пола, и прикрыты глаза. Киано. Киано играет на флейте?! Мой Киано, который не отличит звуки лютни от арфы? Зато не глядя определит, в какое место щита влетел топор. Мелодия так печальна, на ум приходит его Волчий лес, луна и одиночество. Неужели он действительно так одинок, ему так грустно? Волк воет на луну. Мне на плечи лег плащ, я обернулась, но Борга уже не было. - Ри? Музыка стихла, Киано повернул лицо ко мне. Почему я всегда замираю, когда вижу его таким? Сейчас он сказочно хорош – словно дух из легенды. - Киа, прости меня. – Мне больше нечего сказать ему. - Ри, иди ко мне. Мы садимся, он прижимает меня к себе, я прячу лицо у него на груди, и он накрывает меня оставленным нам плащом. И мы сидим просто, как брат и сестра, и больше нам ничего не остается, вражда и непонимание ушли, оставив узы дружбы и крови. Нам хорошо вместе, и я заснула под тихий плач флейты. (конец записи) - Ну, и где он? Что за мальчишество?! Хочу - прихожу, хочу - не прихожу, что за безобразие?! Какая страна, такой и князь! Все вы, эльфы, лентяи безответственные! Певуны остроухие! Ни в чем положиться нельзя! – кипятился глава гномского цеха. Уже был полдень и время, назначенное государем для встречи, давно миновало, а наглый ушастый щенок так и не соизволил продрать глаза. - В чем дело, почтеннейший? – В приемную вошел оборотень, пожилой воин; сразу видно, с этим лучше иметь дело, чем с бессовестной молодежью. - Где государь? Мне было назначено на утро! А уже солнце посередине! У вас никому верить нельзя! – Мастер был в ярости - Я советник государя, Борг Махаррион, князь приносит вам свои извинения за срыв встречи, но так сложились обстоятельства. Я готов решить с вами все вопросы. На рассвете Киано аккуратно, стараясь не разбудить, перенес свою королеву в спальню, стянул с себя одежду, улегся рядом, обняв жену, и раньше заката решил не просыпаться.