Найти Дом

- Что ты с собой сделал? – спросил Борг, глядя на остриженного Киано. Неровно обрезанные пряди торчали в разные стороны, подчеркивая исхудавшее лицо и нездоровый блеск больших глаз. Оборотень поморщился: если уж дело дошло до обрезания кос, тогда совсем все плохо. Срезать свои волосы для древних считалось символом неизбывного горя. Волосы, конечно, отрастали снова, но всегда напоминали владельцу о его беде. А как ему помочь - никто не знает, да и чем тут утешишь. Но теперь Киано совсем похож на призрака. - Скажи, чтоб седлали лошадей, поедем в мастерские. Нужно еще посмотреть, что с шахтами, - словно не слыша вопроса, ответил государь. - Еще клинки пусть захватят. Сравним там. - Хорошо. Киано спасался только днем, ныряя в дела, как в воду, с головой. Делал все, чтобы не оказаться снова одному, в пустых и темных покоях. Он даже не раскрывал занавесей, появляясь у себя только глухой ночью, без сна метался на огромном холодном ложе, с нетерпением ожидая рассвета. Челядь опасалась даже появляться в окрестностях государевых комнат, перестав там убираться, и чудесные светлые комнаты, которые с такой страстью обустраивала Ри, превратились в пыльный полутемный склеп, который был пустым даже с его единственным теперь обитателем – Киано. К дверям детских он даже боялся прикоснуться, проще было встать безоружным против тролля, чем войти в комнаты, где жили его сыновья. У них нет даже могилы, только деревянный корабль, в холодном северном море, скованном льдом, нет права на возвращение и нет больше надежды на встречу. Почему он не отправился с ними? Хагни, видя мучения хозяина, попытался по старой щенячьей привычке пристроиться к хозяину на ложе, но это только рассердило Киано. Он не слушал ничьих утешений и разговаривал только о делах. Избегал даже своей дружины. На Грани он не мог выйти - не хватало сил, да и не было желания. За все время он появился там только один раз, но так и не смог даже поздороваться с обитателями, настолько был рассеян его дух. Мысли было трудно собрать и сосредоточить, но приходилось ломать себя, читать бумаги, видеть посетителей, куда-то ездить – иначе не было спасения вообще. Еще было ужасающе холодно – Киано не мог никак согреться, не помогали ни меховые плащи, ни мягкие одеяла, пронизывающий холод был везде. Он бесполезно кутался в накидки, но плечи так и сводило дрожью, пальцы были ледяными. Если бы не советники, он так бы и перестал следить за собой, ему было совершенно все равно, что на нем надето и как расчесаны волосы, он даже забывал надевать венец. Из украшений – только неизменное иррейново кольцо. Но Фиорин как-то умудрялся незаметно контролировать тех, кто следил за одеждой государя и вовремя давать указания. Про пищу он забыл совсем, а от слуг только отмахивался. Фиорину и Боргу едва удавалось его уговорить, но пища впрок не шла, и Киано таял на глазах. Без лишней надобности двор старался не приближаться к государю, были отменены все увеселения и мероприятия, развешаны траурные флаги. На все это Боргу было больно смотреть. Он сам знал такую потерю, но его сын был взрослым и погиб в бою, а с убийц отец взял виру немалой кровью. По странной случайности это тоже произошло в море. «Волкам следует опасаться большой воды» - горько подумалось ему. Почему судьба забрала мальчишек и женщину, лишив надежд не только близких родичей, но и три народа? - Я видеть это не могу, - шепнул Ильменас Боргу, как только отошел государь. - Он на живого не похож. - Там уже и смотреть не на что, одни глазищи остались. Знаешь, что? Найди мне быстро Фиорина! Быстро, а не как обычно! - Фио, скажи мне, вы месяц без него обойдетесь? Я думаю, больше не понадобится, чтобы привести его в порядок. Сил моих нет выносить все это. - Что ты хочешь? - Я хочу забрать его домой, Тэрран быстро вернет ему сознание. - Да?! А где был ваш Тэрран, когда все это случилось? Он уже месяц бродит неприкаянным! И где ваш князь сейчас? Он же знает, что мы не можем справиться с Киано! Я не услышал от него ни слова поддержки! - Фиорин недовольно поморщился. - Ты не понимаешь совсем! Тэрран здесь так же бессилен, как и мы. Что толку, если он бросит все и примчится на Запад, если Киано отгородится он него так же. А на Грани он даже не выходит. А вот в Лесу совсем другое дело, - ты же знаешь, как мы все связаны там. - И что, ты предполагаешь, что Киа сейчас же согласится поехать домой? Что же тогда Тэрран не забрал его? Ты уверен, что у тебя получится? - У тебя есть еще какие-то варианты? Я просто не буду нежничать, как Тэрран. Киано даже не заметит, что обстановка сменилась. Значит так, я оставляю тебе вот это, – Борг снял браслет с запястья. - Как только снимешь, сразу окажешься у нас, чтобы тебе через Грани туда-сюда не шастать, внимания не привлекать. Думаю, что через месяц я верну Киано вменяемым. - Погоди, как ты себе представляешь? Я выхожу к остальным и говорю: «Знаете, господа, государя месяц не будет, я пока вместо него побуду»? - Фиорин, ты к старости совсем ослаб или просто прикидываешься? У вас столько знати – Имлар, ты, Нарнил, и вы не сумеете прикрыть одного мальчишку? Все, ты понял, что делать, с Имларом договоритесь. За месяц, небось, не сдохнете, хотя невелика потеря. Не забывайте Хагни кормить. Я его не потащу. - Иди уже, понял я все. - Я сегодня дождусь лошадей, или сам все должен?! – Киано был недоволен: скорей бы уехать, заняться делом, забыться. - Тихо, Киа, тихо, сейчас все будет, – прошептал Борг, подходя сзади; оборотень легко коснулся ладонью государя, безошибочно находя нужную точку на затылке и подхватывая уже бессознательное тело. - Вот так, отлично, – заключил он, передавая Киано с рук на руки князю Тэррану. - Они поверили? - Естественно, а куда они денутся. Хотя мне наплевать, главное - забрать парня. Но вот что я скажу Киано, когда он очнется, я даже не представляю. Это не Фиорин, Нарнил, может, и догадался бы. Принимай. - Борг, что вы там с ним делали? – спросил князь, вызывая целителей. - Он выглядит хуже, чем когда мы нашли его! - Тэрран, а как может выглядеть тот, кто потерял совсем недавно родных? Киа никого к себе не подпускает сейчас, сам знаешь. Я каждый день пытался с ним поговорить, Фиорин носится кругами – бесполезно. А остается только смотреть, как он изводит себя. У нас месяц срока всего. Предстоят важные переговоры. - Мне наплевать на ваши переговоры! Ты, что ли, решил в эльфы податься? Пока Киа не придет в себя, он никуда отсюда не уедет. - Тэрран, он не ребенок, им уже нельзя распоряжаться. За его плечами стоит страна. - Не указывай мне, что и как делать, я и так потерял двух внуков и не хочу расстаться с сыном. А что при этом будет с эльфами – все равно. И если ты считаешь, что я пережил это спокойно, то сильно ошибаешься. Борг смутился. Потеря родичей, самая страшная беда для клана, и смерть каждого из них больнее всего бьет по князю: именно он дает силы для того, чтобы снять груз потери с Леса и защитить от новой беды. А тут сразу двое детей. Для такого маленького круга, как волчий клан – это огромная трагедия. Если бы их было не две сотни, а много, если не как людей, то хотя бы эльфов... - Прости, мы все cами не свои. Все неладно. Чего ее понесло через льды? Ведь Киано же отговаривал, неужто до весны подождать было сложно? - Сейчас уже поздно об этом говорить. Что случилось, то случилось. Нам остается только принять это и попытаться вернуть к жизни того, кого можно. Ты будешь пока здесь или вернешься? - Тут, Фио там сам управится; если будет трудно, то я отдал ему пропуск напрямую. - Хорошо. Киано проснулся от тепла и непривычного запаха разогретого дерева стен. В последнее время утро было для него связано только с холодом, и следовало как можно быстрее натянуть на себя одежду и бежать прочь, до вечера, из этого холодного склепа. Сначала ему показалось, что это сон из счастливого прошлого. Светлые деревянные стены, солнце, бьющее сквозь расписанные красками стекла, его любимое кунье одеяло, какое было дома, и свежие цветы на столике у изголовья. Свежие полевые цветы, словно сейчас не лютая зима, а середина лета. И сон, такой сладкий и томный, а не уже привычный полубред в полуяви. Словно он и находится не в своих каменных палатах, промерзлых и пустых, а дома, в его маленьких покоях в Лесу. Он еще немного полежал, и только тогда решился снова открыть глаза. Все-таки это не сон, он в своих комнатах в Волчьем замке. Все было так, как будто он и не покидал замка, даже книга с закладкой, небрежно оставленная в кресле. Но как он здесь очутился, какие дела могли привести его домой? Неужели он уже начал терять память? Хотя это к лучшему, если сотрется все. Или нет – в той жизни остались Арриера, родичи, Сэльве и Нэльве, счастливые годы с любимыми. Все что теперь у него есть - воспоминания. Память – проклятие и дар бессмертной расы. И все-таки это оказалось действительно наяву. Дверь приотворилась, и в комнату заглянул отец. Князь Тэрран. Отец казался постаревшим, насколько это возможно для перворожденного. Два месяца назад Киано видел его другим, а в день известия о смерти семьи, ему было не до внешности. Но сейчас этого не заметить было нельзя – изменились глаза, из обычно насмешливых они сделались суровыми, заледеневшими. Киано молчал, не в силах что-либо сказать. И впервые за все это время вместо холодной пустоты его залило чувство стыда. Жгучего. Он снова беспомощен и слаб, безволен, и все опять вынуждены заботиться о нем. Он не в состоянии справиться с самим собой. Молчание уже было невыносимым, но слов все равно не было. Все, что он смог сделать – это закрыть лицо руками, вжав голову в плечи. Он не плакал даже тогда, когда ему принесли черную весть, одинокие холодные ночи тоже были бесслезны, но сейчас горло сжималось в подступающей судороге, и он не сдержался – разрыдался в ладони, переживая все заново. Горе выплескивалось наружу, переполняя душу. Сквозь душащие рыдания он чувствовал руки отца, держащие плечи, лбом касался шелка княжеской рубахи, а в ухо лились какие-то утешающие слова. И только теперь Киано понял всю глубину потери, словно перед ним расстелили гобелен с вытканной историей. Сознание было ясным. А слезы скоро кончились, словно их и не было. Он поднял глаза на отца. Тэрран грустно улыбался: - Здравствуй. Киа, там приготовили баню, тебя ждут. Потом поговорим, хорошо? Мудрый оборотень, как всегда, был прав. Почему-то жарко натопленная северная баня оказалась тем самым, чего так не хватало сейчас Киано. Горячий воздух разогретых трав и дерева, вода, омывающая измученные тело и душу… и впервые за все это время он посмотрел на себя в зеркало. Зрелище было удручающим. Глубоко запавшие усталые глаза, короткие растрепанные волосы, сбившиеся около шеи в нечесаный колтун, торчащие ребра. - Мешок с костями, – подвел итог сопровождавший его Борг. – Приводи себя в порядок. Стой, ножницы подай, я тут подрежу, смотреть тошно, горе ты мое. Наверху Киа уже ждал князь. Брата в замке не было – самое время объезда земель, бывшей киановой обязанности. - Садись, - указал старший волк на кресло. - Я понимаю, что соболезнований ты уже наслушался достаточно. И не за этим тебя сюда привезли. Утешать тут тоже бессмысленно, так что давай с тобой решать, как мы будем жить дальше. Понимаешь? - Понимаю, - тихо откликнулся Киано. - Но зачем? Зачем мне теперь жить? Мне не для кого. - Я ожидал от тебя этого вопроса. Киа, скажи мне, кого ты теперь больше жалеешь? Себя или их? Я жалею тебя. Они не вернутся, ты знаешь закон и его изменить не в силах даже Хранители. Было бы лет побольше – можно было умолять, но только о сыновьях, женщинам возврата нет. Они ушли, и их больше нет. Тебе остается только принять это. Но они останутся с тобой – в твоей памяти, в сердце. Всю твою долгую жизнь. Все это бессмертие – только на словах. Никто не в силах вынести этот груз. Кто-то умирает по причинам, а кто-то уходит сам. Устав. Это слишком тяжелый дар, чтобы нести его до конца. Потом, когда тебе это надоест, ты просто расстанешься со своим феа по доброй воле, или кинешься, как твой сумасшедший Иррейн, под ножи. Есть много способов. Я достаточно пожил на этом свете и вынес немало, иногда мне просто страшно глядеть в глубины памяти, там есть такое, от чего смутился и сам бы черный князь. Но все когда-то бывает впервые и проходит все. Я впервые потерял внуков. Твоих сыновей. Я почти потерял тебя тогда, а мог потерять и еще раз, когда ты угодил в ту яму. Я знаю об этом, почувствовал. Людям легче, у них слишком мутная память и короткая жизнь, они легче переносят боль, а мы обречены тащить все свои беды и потери тысячелетиями. Кто-то справляется, а кто-то нет. Тебе надо с этим справиться. Потому что ты не один. Ты не можешь позволить себе такой роскоши – умереть от горя. От клинка врага в битве, от состязаний на Гранях – это твое право — право князя. И ты должен пока забыть о том, что ты просто оборотень или эльф Киано. Ты должен был забыть об этом ровно тогда, когда одел корону. Киа, за тобой страна, а ты ходишь с торчащими клочками вместо кос, костлявый, словно рудничный раб, а в глазах туман. И ничего не хочешь знать. Ты должен научиться хоронить эту боль в себе. Смеяться, когда хочется плакать. Вот почему мне жаль тебя. Я плачу о потере, но у меня остался ты. И я не могу расстаться еще и с тобой. У нас с тобой есть только одна крохотная надежда – что мы встретимся с ними там, в Призрачном мире. Я видел за все свои тысячи лет только двух выходцев оттуда. Правда, одного пришлось обратно вернуть насильственным путем. И все. Но они будут ждать нас там. И там им легче, чем нам с тобой здесь. Там смогут залечить их раны навсегда, а у нас они будут кровоточить. Придется привыкнуть. Сказать что отец речью снял немалый груз с души Киано, значит было ничего не сказать. Боль, подгрызающая сердце, уходила, с неохотой, но исчезала, уступая место печали, светлой, как сентябрьское утро. Отец прав: ради себя и своего горя он забыл всех. Как же, наверно, измучились с ним Фиорин, Борг и остальные! Он один умудрился испортить жизнь остальным. А ведь близкие переживали все так же и еще находили в себе силы заботиться о своем сумасшедшем государе. Он разрешил себе непозволительно распуститься, но от остальных требовал безоговорочного подчинения. - Спасибо, отец, - улыбнулся Киано; улыбка вышла слабенькая и жалкая, но первая за эту зиму. - Теперь мне действительно проще. Спасибо, что направил меня. Я теперь знаю, чем мне избыть свое горе. У меня почти все готово к выступлению. Все соглашения подписаны, оружие на складах, войска готовы. Я только ждал чего-то. Думал, весной выступим. - Ты, верно, ополоумел совсем! - внезапно рассердился Тэрран. – Я тут уговариваю тебя прийти в порядок и пока успокоиться, а ты мчишься сломать себе башку. Это не такое дело, чтобы делать его сгоряча и с разбитым сердцем. Ты хочешь ждать весны, так и жди ее. Нечего тащить войско зимой, только из-за того, что тебе приткнуться негде! Вы не из Благословенных земель по льду бежите! У тебя мало дел в столице? Я могу тебе напомнить про твои обязанности здесь, если заняться пока нечем. Знаешь, что? Борг увез тебя на месяц, и раньше ты отсюда не уедешь! Пусть там хоть разорвет всех, но Фиорин справится. Скоро инициация Хальви, тебе придется присутствовать. Могу еще перечислить около сотни дел, которые тебе надо сделать. Так что не рвись отсюда и учти, у Фиорина есть проход, так что забыть о делах тебе не дадут. Вот тебе первое поручение – я дам тебе письмо. Был бы Тиннэх, я бы поручил ему, а Хальви еще пока слишком любопытен, так что тебе надо отвезти письмо на северо-восток, - помнишь тот городок по дороге от нас? Приведи себя в порядок, отдохни и поезжай, сроку тебе два дня. Через два дня я жду ответ и отчет от смертного. В охрану тебе двоих. С тем Киано и уехал. После разговора с отцом все стало на свои места, а смена обстановки облегчила боль. Но недоумение, терзавшее его с того черного дня, так и осталось, и вытравить его нельзя было даже самой каторжной работой. Киано еще раз согласился бы на рабство, на унижения, лишь бы узнать – почему они? Почему не он, убивший немало, несший на себе груз воспоминаний, а женщина и дети? Его чудесные светлые близнецы – Сэльве и Нэльве, его красавица жена? Или это урок ему - за Арриеру? Любви меж ними так и не случилось, но была дружба и нежные отношения, правда и ссор они претерпели немало. Или от Киано ждали другого? Но даже он не в силах приказать своему сердцу. Почему никто не послушал его? Ведь ясно было, что безумие ехать на север морем поздней осенью, даже морские вожди стараются найти пристани в конце лета. Отец сказал, что скоро инициация Хальви, старшего внука, а сколько Киано мечтал о том, чтобы увидеть посвящение своих сыновей!.. Никогда не инициировали еще двоих сразу, и счастливого тогда отца занимал вопрос: как же будет тогда с духом предка? Великий волк один, а мальчишек двое, хоть они и одно целое. А Аркенар? Киано хотел передать свое поместье сыновьям, чтобы убрать их из опасного для подростков двора, где возможны заговоры и шпионы врагов. Огромное поместье послужило бы отличной тренировочной площадкой для юных принцев, а присмотр Илисиэль обеспечил бы им роскошную жизнь. Сейчас Аркенар был уже не тем отдаленным поместьем, что когда-то подарил Имлар. Недалеко от поместья начал строиться городок, земли там стали престижными – ведь здесь живет сам будущий князь, и теперь это уже небольшое княжество, которое Киа и хотел поручить сыновьям. А теперь у него не осталось ничего, и почти не было стимула жить дальше. Зачем и для кого? И если бы не отец, неизвестно, сколько бы еще продлилась сумрачная жизнь теперь уже одинокого эльфа. Отец прав: нужно жить дальше, ведь он обязан всем – эльфам, волкам и своей дружине, которая только и ждет приказа. Значит все должно идти так, как он задумал – весной будет поход. А свою победу он посвятит сыновьям. Князь Тэрран встретился со своим старшим сыном на Гранях - объезды занимали слишком много времени, чтобы можно было вырваться на пару дней домой, и закончиться они могли только недели через две, так что оборотень вполне успевал застать младшего брата. - Как он? – первое, что спросил Тиннэх у отца. - А ты сам как думаешь? Плохо, совсем плохо. То, что притащил от ушастых Борг - не мой сын. Смотреть было жутко. А самое страшное, что я ему ничем помочь не могу. Утешать его бессмысленно, слишком тяжелая потеря. Самому тошно. Все что я мог ему сказать, я сказал. Дальше дело за ним самим. Киа тут пробудет месяц, так что возвращайся, как только сможешь. Сейчас я отослал его с поручением. Пусть развеется, родные места вспомнит. И самое важное – готовься. Через полтора месяца моя корона должна быть на твоей голове! - Тэрран был бесстрастен как обычно, но внутри бушевала гроза. Он так долго старался не думать о том, что Киано ввяжется в эту войну, а теперь это было неотвратимо. Закон запрещал клану вмешиваться в отношения эльфов Запада и темных сил, и помочь сыну он был бессилен. Но из любого закона есть маленькая лазейка, и упускать ее из виду волчий князь совсем не собирался. Да и сам Тиннэх был не готов к такой новости. - Что случилось, отец? - Отказ от венца означал у бессмертной расы либо усталость от правления, либо от жизни, и сейчас Тиннэх надеялся только на первый вариант. – Я не совсем готов к такой ответственности? - Да что ты говоришь? Я две тысячи лет ношусь с тобой, как сука со щенками, а ты не готов? Ты расписываешься в полной беспомощности? - Отец, я не уверен, что пока достоин такого звания! – Тиннэх не ожидал такой вспышки гнева и попытался сгладить свои слова. – С чем связана такая спешка? - Предоставь мне пока решать, кто чего достоин! А ты не догадываешься? Если это будет для тебя новостью, то я скажу, что Киано выходит в свой поход с союзниками весной. А я хочу развязать себе руки. Если что-то случится – клан не сможет быть рядом, зато смогу я, как частное лицо, а моей силы должно хватить на нас двоих. - Это только ради того, чтобы подстраховать Киано? Отец, за ним огромная армия, он искушен в воинском деле, с ним Борг - что еще с ними может случиться, кроме победы? - Не выводи меня из терпения, что с тобой сегодня?! Или тебе отшибло память на морозе? Или ты не знаешь, что может случиться? Что любой из этих смертных князьков может продать Киа, мы не знаем, что его ждет в темных землях, а ты рассуждаешь так, как будто он едет на охоту в княжеские леса. - Отец, но почему тогда клан не может вмешаться? Он лорд нашего дома! И то, что он стал эльфийским государем, не умаляет его прав! И почему тогда не я должен буду спасать брата? - Ты невыносим! Какой своевременный вопрос! Я обсуждал это с Хранителями, и даже для Киано нет поблажек. Закон есть закон. Кроме того, что он один из наших, он еще один из эльфов. Я могу спасти эльфа только как отец, но не как князь, а рисковать тобой я не хочу. У тебя нет столько опыта, чтобы в случае чего встать против тьмы. И я боюсь, что даже Инъямин будет сильнее тебя. Так что сиди дома и набирайся опыта. Про корону я сказал, готовься, будущий князь Тиннэх Тэрранион. Киано свиделся с братом ровно через две недели, и скучать ему не пришлось. Отец надавал поручений, и Киа только успевал менять лошадей и отряхивать шкуру от ночных пробежек. А рана в сердце начала затягиваться тонкой пленочкой воспоминания. За племянника Хальви он был только рад, инициация прошла отлично, и только отгремел традиционный пир, как в волчий замок заявился Фиорин с кипой срочных бумаг. Пришла пора возращаться домой, в Столицу. И если сюда его принесли без сознания и измученным до предела, то обратно уже уезжал снова молодой красавец эльф. Но что-то ушло без возврата, сгорело в топке горя – ясные изумрудные глаза подернулись печалью. Тэрран обнял Киано на прощание крепко-крепко и тихонько сказал: - Мы скоро ждем тебя, у нас будет праздник. Готовь подарки к венцу брата, скоро у тебя будет новый князь. Хватит мне держать вас под крылом. Все, возвращайся – мы ждем тебя! И на будущее – не торопись делать глупости, это всегда успеешь. - Ты так и не сказал ему правды, почему? - Потому что это не доказанная правда, я не могу обвинить никого огульно! И даже если бы это стало ясно, я бы еще трижды подумал, прежде чем сказать ему! Ты можешь себе представить, что случится, если он узнает? - Отец, дело касается смерти родичей, мы не можем смолчать! Мне дороги мои племянники и никому, даже стихиям я не прощу их смерти! - Что ты им предъявишь? Они давно забыли про тот ветер! Соизмеряй силы, это тебе даже не черный князь. Он просто блоха в сравнении с ними. Я не хочу потерять весь клан. - Ты спокойно относишься к тому, что Киа для них просто красивая игрушка? Они так же могут поиграть и им, когда надоест! Почему они сделали это? Чем им помешал корабль? - Не горячись. Для них ничто горстка эльфов и корабль, если это помеха на пути к интересующему. Им неведомы родственные связи и горечь потери! Но эта правда сломает моего сына. Как ты себе представляешь это – «Киа, прости нас, но твоя семья погибла из-за ревности стихий». Представь, что с ним будет. У тебя осталась жалость? Ты помнишь, каким он уехал отсюда, и мне кажется улыбаться ему суждено еще не скоро. Ему вершить битву, о которой будут петь, а я буду убивать его сам? На карте стоит очень многое. - Отец, ты боишься за клан или за Киа? - За всех! Даже если мы предъявим это обвинение и докажем его на суде Граней – это не вернет близнецов и Арриеры. И мы будем выглядеть идиотами. Что они нам ответят – «Княжич столь чудесен, а остальное нам все равно»? Но никто из наших смертных не увидит потом дождя в жаркий день, урожая осенью. Киа просто станет разменной монетой. Нет, Тиннэх, пока мы не будем иметь доказательств и козырей, бесполезно. Не дело свиньям тягаться с богами. - Возможно, ты и прав, отец. Но мне все равно горько. - Это наша с тобой беда.