Зеленый Свет

Наутро Габи засыпает Илью вопросами, буквально извиваясь вокруг него плющом. Но Курякин стоически сносит атаки любопытства и молчит, как последний и самый надежный, верный партизан. Габи ходит за ним по пятам и упрашивает рассказать, что произошло на ночной вылазке, тем более ей интересно потому, что Илья грозился не идти, говорил и заявлял об это прямым текстом, а потом соизволил сбежать и оставить ее одну. Илья закрылся в душе и быстро стал принимать ванну — вода, к сожалению, не могла успокоить его волнений, и вчерашний разговор все еще красочным дымом клубился перед глазами мужчины. Ему было, конечно, невдомек, что напарник прямым текстом пытался с ним заигрывать, он-то думал, что только его великий мозг способен распознать голубоватые нотки в голосе. Как своем, так и Соло. Но Соло, как Илья был убежден, говорил только на закоренелом ярко-красном натуральном языке. Что, несомненно, заставляло Курякина думать, что все не в порядке именно с ним. Ладно, кивает Илья и ныряет под воду с головой, некоторые капли выплескиваются на пол. Он открывает глаза и смотрит сквозь это зеркало вверх невидящим взглядом, тщетно пытаясь определить приступы ли дружбы он испытывает к Соло. Его мучает эта ситуация, Илья не может, а, что вполне возможно, и не хочет признаваться себе в своих… чувствах? Курякин со всплесками выныривает и тяжело дышит, убирая липкие змеи волос с шеи и лица. Ему жарко, его швыряет из стороны в сторону в собственной голове. Илья уверен — проявления, причем такие открытые, каких бы то ни было чувств к своему напарнику — дурной тон. Его так воспитали, и он решает, что ни за что, ни за какие сокровища мира он не признается ни себе, ни Соло в своих ярких и мощных, шквальных, как ветер, позывах и эмоциях. Илья вылазит из ванны с металлическим убеждением в том, что он будет вести себя как обычно: каменная рожа, молчаливость и скованность, иногда словесные перепалки с Соло, но, по возможности, его стоит, конечно, избегать. Курякин заматывается в полотенце и встает перед зеркалом, разглядывая свое отражение: обычно тяжелый взгляд стал еще мрачнее и угнетает теперь самого хозяина, губы постоянно кривятся в полуусмешке и какой-то отвратительной неприязни к самому себе. Да, прокол, похоже, что самому себе Илья все-таки признался. Должно быть, думает он, хватая себя за подбородок, это началось с самого первого дня, как мы встретились: все эти «как бы» случайные попытки убить друг друга, непомерный дух соперничества и кривые фразочки в спину — определенно, нельзя так просто взять и не попытаться убить того, кто тебе нравится. Курякин тяжело и с отторжением выдыхает, в его груди томится и крик, и стон, и вой, но наружу он выпускает скромный выдох — зеркало запотевает, и Илья чертит на нем какие-то русские буквы — «S.U.K.A». Ох, как же тяжело, когда ты твердолобый и не можешь осознать всего ужаса, происходящего вокруг тебя! Илья бьет себя по лицу, наотмашь, вложив всю силу, и падает на пол с грохотом. Тут же за дверью копошится Габи: — Все в порядке? Илья? — Нормально! — бросает тот и пытается встать. Пол скользкий от воды, что накапала с его полуобнаженного тела, поэтому Курякин скользит и падает на руку, вчера по которой острым концом лазера прошелся Соло. Кровь с новой силой хлещет из рассеченной заново кожи, Илья прикусывает губу и с ужасом мычит что-то о том, что он убьет Ковбоя, а потом все-таки встает и опирается о стену. Тяжелое, судорожное дыхание скрашивает его одиночество, он ощущает голой спиной весь ледяной холод кафельной стены и смотрит на свою руку, придерживая и пытаясь остановить кровотечение. Он понимает: нужно подлатать раны, иначе это приведет к последствиям. Но упорно не хочется выходить в комнату, в которой в любой момент может появиться Соло. Илья хмурится — он мужик или… не мужик?! А потом срывается и резко распахивает дверь. Кому-то прилетает по носу — это понятно по тактичному возгласу «Вот черт!» и последовавшему падению. Курякин осторожно выходит из ванной и смотрит на пол, где растянулся Наполеон. Из него так и лезет смех, но с каменной лыбой Илья скользит слишком серьезным взглядом по крови из носа напарника и, словно робот, выдает: — Доброе утро, Ковбой. — Да уж добрее, чем ты! — восклицает Соло, зажимая нос рукой. — Это месть?! — он встает и буравит Илью ненавидящим взглядом. Рядом с аптечкой в руках появляется Габи: она отводит мужчин к дивану, сажает их подальше друг от друга, — за что каждый ей отдельно благодарен, — и помогает обработать раны. Через пару минут Курякин сидит с забинтованной рукой, а Наполеон не может дышать из-за ваты в носу. — Ну, — Габи замечает повисшую напряженную паузу и насмехается. — Прекратите вести себя, как взрослые дети. Илья, — она коротко смотрит на него. — Тебе бы извиниться. — А ему бы научиться стучать. — огрызается Курякин совершенно диким голосом, отчего на секунду напряжение зависает, и всем хочется рассмеяться. Соло придерживает хихиканье в ладони, Габи закатывает глаза и тяжело вздыхает. — Если вы сейчас же не прекратите, то останетесь здесь до завершения задания. Это. ясно? — она дожидается кивков и от Ильи, и от Наполеона, а затем продолжает. — Как так вышло, что Мальбока не оказалось на вилле? — Испарился, — Соло развел руки в стороны, словно в них была волшебная пыльца. — Пуф! — На самом деле, Ковбой хотел сказать, что это его вина, — поправляет Илья и, вальяжно развалившись на своей части дивана, смотрит на Соло. Тот щурится и быстро меняет гнев на милость — усмехается. — И правда, если б я не попытался спасти Мальбока, ничего бы этого не случилось! — картинно вздыхает он. Илья хмурится и сводит брови на переносице. Габи качает головой с укоризненным тоном, а потом встает и идет к телефону. Умело набирает знакомый для нее номер и начинает разговор: — Александр, это Габи. У нас возникла проблема — мы не знаем места выгрузки Мальбока младшего. — Соло и Илья в это время обмениваются тяжелыми, черными взглядами. Курякин чувствует, как в сердце что-то щемит, но считает, что это проявление сердечно-сосудистых, — например, недотрах, — заболеваний, а Соло держится как истинный мерзавец: в своей любимой манере — холодно, липко, скользко. — Да, точно, опять все из-за них, — девушка смотрит на напарников и ухмыляется, словно матерый и закаленный боями солдат. — Да, точно. Ага, было бы неплохо. Хорошо, я передам. Да, сегодня. Нет, подмога не нужна, пусть учатся работать самостоятельно. Да, обязательно. Всего самого хорошего! — она кладет трубку и смотрит на Соло: — Говорят, это твоя вина, что вы вчера упустили Мальбока… — Ой, то же мне, — неудобно фыркает Наполеон и поправляет вырез халата, уютнее кутаясь в его махровую ткань. — Можно подумать, я один привлек внимание. — он высокомерно смотрит на Илью. — Вообще-то, ты один, — вмешивается в бой взглядов Габи. Курякин отворачивается, но Соло успевает заметить на его лице триумф. Он скрипит зубами и легкомысленно отмахивается. — Зато мы знаем, что Мальбок хотя бы жив. Это ли не повод оторваться от дивана и пойти на его поиски? Илья свободно вздыхает, когда Соло уходит из номера. Габи садится к нему и кладет руку на его плечо, пытается выяснить, в чем дело, но Курякин игнорирует удары судьбы и каверзные вопросы, даже успевает получить несколько оплеух. Илья одевается, жует на кухне безвкусный бутерброд, приготовленный собственноручно, и запивает это чашкой кофе, а потом методично вытирает губы и долго стоит у окна, разглядывая утренний солнечный Стамбул. Курякин хочет спуститься вниз и позвать Соло, но вместо этого достает из своего черного чемодана устройство для прослушки и настраивается на кулон, который он подарил Наполеону. Сначала в динамике полная тишина, а потом четко слышен звук битого стекла. Соло гневно вспыхивает, как спичка, брошенная в бак с керосином: - Чертов Илья! Курякин с интересом устраивается у окна и, попивая еще одну чашку кофе, слушает монолог напарника. - Бах... - Соло, похоже, приземляется на диван. Илья хлюпает кофе и затихает в ожидании ядерного взрыва. Соло тяжело вздыхает. - Не напрягайся так, Большевик, - Курякин давится и кашляет. - И не думай, что я настолько глуп. Виснет немая пауза. Курякин молчит. - Жду тебя через две минуты у парадного выхода. Не опаздывай. И лучше выпей: у меня появилась идея. - Илья залпом выключает приемник и метается вниз.