Можжевельник

Магнус развалился на крыше рядом со слуховым окном в большой зал. Задрёмывая, Гарри прижался к дракону. От его тела шёл жар, как от включённого на полную мощность обогревателя. «Ты закрылся. Я разозлился, — со скрипом признался Магнус. — Я был неправ». «Закрылся?», — переспросил Гарри сонно. «Я пытался поговорить с тобой в лесу, но ты меня не слышал». Гарри припомнил невнятный шум на краю сознания. «Я не нарочно». «Да я понял, — дракон вздохнул и недовольно пробурчал: — Не нравятся мне твои стекляшки. Зачем ты их носишь?». «У меня плохое зрение, — пояснил Гарри. — С ними я вижу». «Надо видеть без них, — дракон возбужденно стукнул себя хвостом по боку. — Хочешь?». «Хочу!», — с Гарри мгновенно слетел сон. «Забирайся на меня. Слетаем кое-куда. Тут недалеко». «А я не замёрзну?». «Король Севера да замёрзнет! — расхохотался дракон: — Холод не страшен тебе. Даже голый в лютую зиму ты не погибнешь». Цепляясь за иззубренную чешую, Гарри залез ему на спину. «Удобно?». «Да», — ответил Гарри, крепко вцепившись в выступающий из хребта костяной гребень. Магнус развернул крылья и взмыл вверх. Небо поглотило их. Гарри закричал от охватившего его ликования. Дракон поднимался, пока земля не скрылась за клочьями полупрозрачных облаков. Гарри запрокинул голову — бескрайнее звёздное небо. Он пожалел, что не знает созвездия — было бы интересно сравнить, есть ли похожие. «Куда мы летим?». «В Ночные горы, — отозвался Магнус. — Домой». Спина у него была широкая, тёплая, летел он ровно, и не сумев уснуть в кровати, Гарри легко задремал в небе на драконе. Пробуждение, впрочем, было не столь приятным. Магнус стряхнул его со спины — Гарри проснулся в полете и сумел приземлиться на ноги. Они были в пещере на берегу подземного озера. Над водой клубился мерцающий зеленоватый свет, свод пещеры и противоположный берег терялись во тьме. Пахло чем-то резким, Гарри поморщился. «Где мы?». «Это наша колыбель. Драконья. Здесь мы рождаемся. А теперь, давай, раздевайся и иди в воду, — велел Магнус, сворачиваясь клубком как большая чешуйчатая кошка. — Переплыви озеро и возвращайся назад. Ты же умеешь плавать?». Вместо ответа Гарри кивнул, а затем снял пижаму, аккуратно сложил её горкой. «Стекляшки оставь», — буркнул дракон, смежив веки. Без очков перед глазами всё расплывалось, Гарри осторожно ступал босыми ногами по обжигающе горячим острым камням. Он боялся, что не найдёт противоположный берег, но стоило войти в озеро — и страх исчез. Он точно знал, куда плыть. Свет медленно истончался, тьма сгущалась, и вскоре он ничего не видел — плыл в кромешном мраке. Он старался держать голову над водой, потому что она пахла как протухшее яйцо, но вскоре запах пропал, за ним сошёл на нет звук. А потом исчезла и вода, и воздух — осталась только тьма. Он скользил сквозь вечную безлунную ночь в бесконечном океане, пока сам не стал ночью и океаном. Он увидел хорошенькую женщину с темно-рыжими волосами и яркими зелёными глазами, совсем как у него — тот же цвет, та же форма. Она улыбалась и плакала. Словно зовя к себе, она раскрыла объятья. В памяти внезапно всплыло воспоминание — белесое по краям, как немного засвеченная фотография: она держит в руках золотистый плюшевый шар, он хватается за него ладошками. «Снитч», — говорит она. Потом наклоняется и целует в лоб. «Мама любит тебя, Гарри». Он рванулся, что было силы. — Мама! — вздохнул он, уткнувшись носом в худое плечо, пахнущее свежестью и древесными почками. — Мама, без тебя так плохо. — Знаю, — она ласково погладила по затылку, лбу, провела пальцами вдоль шрама. — Теперь ты не уйдёшь? Я останусь с тобой? Кожа на лице женщины сморщилась, волосы побели, глаза выцвели — костлявая старуха прижимала его к себе. Она была стара — старше, чем свет. — Ещё не время, — она беззубо улыбнулась. — Ещё не время, — повторила она, качая его на руках. — Я забрала её у тебя, хотя срок её не вышел. То, что неверно — должно исправить. Спаси его — спасёшь её. Метка моя на тебе, сердце его в тебе. Спаси его — спасёшь их всех. Старуха поцеловала его в лоб. — Та, что есть — всегда с тобой, — шепнула она и дунула на него. Он плыл в тёмной воде сквозь прозрачный зелёный свет к берегу, где дремал чёрный дракон. Гарри вышел из озера, ладонями обтёр капли, отжал волосы. Магнус открыл один глаз, обжёг взглядом. Гарри натянул пижамные штаны, рубашку, сдавил пальцами ненужные уже очки. Он никогда не чувствовал себя так хорошо. И дело было даже не в том, что мир обрёл чёткость и необычную яркость. Он словно проснулся после долгого сна — выспавшийся и полный сил. «Ты первый человек, который вошёл в драконий источник, — дракон сладко, с хрустом потянулся. — А значит, первый, который вышел». «Спасибо», — просто сказал Гарри. Он понял, что Магнус не знал — выйдет ли он из источника, но разгадал, почему дракон привёл его туда, где прежде не бывал человек. Так он извинялся. «Всегда пожалуйста, — усмехнулся Магнус. — Лезь обратно». Забравшись на спину, Гарри тут же задремал и проснулся только в небе. Ледяной воздух ерошил подсохшие волосы. «Ты меня… усыпил?», — догадался Гарри. «Конечно», — без всякого раскаяния отозвался Магнус. «Вот ты...». «Бессовестная тварь», — подсказал дракон и захохотал. Гарри поспешно вцепился в гребень — от смеха тело дракона сотрясала крупная дрожь. Небо на востоке посинело. Рыжее пламя растеклось по горизонту. Белая пена облаков окрасилась жёлтым. «Блэк с меня шкуру сдерёт, — пробормотал Магнус. — Уже рассвет, а нам лететь и лететь. Кто же знал, что ты так медленно плаваешь, озеро-то маленькое». «Мне казалось, что леди меня быстро отпустила», — Гарри чуть было не сказал «старуха», но удержался — невежливо. Дракон резко дёрнулся, будто налетел на стену. Гарри едва не полетел головой вперёд. «Леди? — осторожно спросил Магнус. — Как выглядела та леди?». «Леди озера, — ответил Гарри. — Сначала я увидел ночь, потом маму, потом старую леди». «Да уж, так костяную ещё никто не называл, — дракон нервно хихикнул. — Леди озера, надо же придумать». «А кто она?». «Мы зовём её костяной женщиной, кентавры — собирательницей, волки — костлявой волчицей, фавны — сердцем леса, дриады — великим деревом. Она поёт над костями, забирает души живых, возвращает к жизни умерших». «Почему ты удивился?». «Мы видим её, когда рождаемся. Мы видим её, когда умираем, — медленно произнёс дракон. — Но не тогда, когда лечимся. Ты не родился, и ты не умер. Это-то и странно». Магнус нырнул во влажную, окрашенную золотом пену. «Может, всё дело в том, что ты человек, — решил он. — Она что-нибудь тебе говорила?». «Да, — Гарри задумчиво пожевал губу. — Но я её не понял». Слова костяной женщины врезались в память, поэтому легко скользнули на язык. «Кроткая Фиби лично перережет горло. Блэк сдерёт шкуру. Селена пустит на шашлык. Иона замаринует. Кинси поглумится над костями», — мрачно возвестил дракон. Он резко рванулся вниз, будто пытаясь отчего-то скрыться. Ледяной ветер хлестнул Гарри в лицо, забился в гортань. Пижамная рубашка парусом вздулась на груди. «Когда мы рождаемся, — продолжил Магнус мрачно, планируя в облаках, — она поёт нам песню. Сумеешь спеть её сам — проживёшь до срока. Не сумеешь — она встретит тебя раньше». От влажного колючего холода у Гарри онемела кожа. — Спаси его — спасёшь их всех, — пробормотал он вслух. — Но кого его? «Сердце его в тебе. Сердце твоё в нём. Свет во тьме, тьма во свете. Север в юге. Юг в севере. Кто пришёл с тобой, с кем тебе суждено разделить власть, мой юный, бестолковый король?». — Том.