Можжевельник

— Да что ты стоишь? — капризно протянул юноша и нетерпеливо дёрнул удавку на себя. — Пойдём же. Мы ещё не всё посмотрели. Но Том был не в силах сдвинуться. Его будто оглушило. В ушах зазвенело, руки и ноги стали как чужие. Он виноват в том, что Линт и Тре-Ло оказались в каменном аду. Он виноват, потому что залез в чужой кабинет из чистого любопытства, вредности и «просто я так могу». Он виноват, потому что разозлился на Гарри. Он виноват в том, что всё так случилось... Юноша с силой дёрнул на себя, и Том упал. — Идём! — волна чужой неукротимой злобы захлестнула мальчика с головы до ног. — Сказал — идём! Значит идём! Верёвка впилась в горло, натянулась струной. Разъярённый юноша безжалостно поволок его по полу. Ломая ногти, Том отчаянно пытался оттянуть удавку — безуспешно. Он пробовал встать — ноги заплетались. Губы онемели. В ушах грохотала кровь. Свет стремительно темнел в глазах. — Гэл, — услышал он сквозь пелену медленно угасающего сознания. Открыв рот, Том судорожно хватал воздух, бестолково царапал шею и верёвку, не до конца осознав, что всё кончилось. Его не душат. Не тащат по полу, как игрушку. Чуть в отдалении король Сол ласково гладил юношу по золотым кудрям, нашёптывая что-то утешающее. Юноша же картинно рыдал, до Тома доносились отголоски слов и эмоций. — Глупый! Глупый! Глупый! — повторял тот, как заведённый. Том заметил движение — к нему подошёл Аластор. Подняв брошенный поводок, он мягко дёрнул на себя, как бы говоря, идём. Мальчик с трудом встал и поплёлся вслед за палачом. Они пришли к фонтану. Том умылся, ополоснул шею, сбитые коленки и локти — целебная вода мигом залечила обломанные ногти, царапины и синяки, уняла боль в горле. Всё это время он соображал как бы сбежать, но ничего толкового не приходило на ум. — Дивно, — глухо проговорил Аластор, зачерпнув в сухие ладони горсть воды. — Мне она давно не помогает. — И как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними, — проговорил Том машинально, слова проповедника скользнули на язык. Запомнишь поневоле, если каждое воскресенье слушаешь одно и тоже. Впрочем, он всегда поступал с людьми так, как те поступали с ним. Эми Бенсон, например, обожала подкидывать в тарелку тараканов, засовывать в ботинки дохлых мышей, а Деннис Бишоп однажды ночью засунул его руку в миску с прохладной водой, и Том пережил далеко не самое лучшее утро и получил не самую приятную кличку… Что ж, на побережье он познакомил и Эми, и Денниса со своими верными друзьями. Змеи с удовольствием загнали детей в подземное озеро, а Том наслаждался отчаянными криками и мольбами о помощи. Не его вина, что те учатся так отвратительно, что с двух шагов не распознали безобидных медянок. Аластор промолчал. Они сидели в тишине, пока не вернулся король Сол, ведя юношу за руку. Усадив его на скамью рядом с фонтаном, он повернулся и посмотрел на Тома. — Раз уж ты пришёл в себя, — спокойно сказал король, — то повтори, будь добр, последнее предсказание нашего безрассудного Тре-Ло. — Я не помню, — глухо ответил Том. — Я тебе не верю, — Сол неприятно улыбнулся. — Пророчество невозможно забыть. — Делай что хочешь, — ответил мальчик зло. — Хоть в камень превращай, ничего я не скажу. Аластор рядом недовольно прогудел. — К сожалению, пытать тебя нельзя. Ты нужен нам целый и невредимый… кстати, благодарю вас, леди Кора, вы так великодушно подлечили нашего «принца», — король Сол отвесил шутливый поклон фонтану. — Но есть и другой путь. Взгляд Тома отчаянно заметался по залу — не сбежать. Король шагнул к нему, в одну руку взял переданный поводок, другой крепко схватил за подбородок, вынуждая смотреть на себя. «Надо зажмуриться», — подумал Том и не успел. Его затянуло в грязно-белую муть страшных белесых глаз. Зал поплыл, образы замелькали в мозгу, как в кинопроекторе. Быстрее, быстрее, быстрее. Пещера, Эми Бенсон захлёбывается слезами, стоя по горло в чёрной воде… Он выбирается из мокрой постели под осуждающими воплями Черри… Гарри пожимает ему руку… Линт нежно касается носом щеки… Застывший в лунном свете Тре-Ло… Он в его воспоминаниях. Вошёл, как в открытую дверь, листает их, как альбом... Открытая дверь? Дверь открывается в обе стороны. Том кинулся в воспоминания, которые ему не принадлежали. Солнечный свет заливает поляну, девочка лет пяти с цветочным венком в светлых волосах кружится, раскинув руки, и заливисто смеётся… Над ней на метле летает мальчик чуть постарше… Юный улыбающийся король Сол сидит на траве, позабыв книжку… Девочка горько плачет, когда два мальчика в сопровождении подданных выходят из большого зала Кэр-Аррианрод… Лунный свет заливает пустой трон. За ним стоит Сол и утирает слёзы… Он сидит в темноте, ресницы смерзаются на холоде… Леди в красной шляпке кивает не на него… он летит с лестницы… залив наискосок рассекает лунная полоса и трубный голос Тре-Ло... Бесформенная белая глыба мрамора вздымается в круглом зале, возмужавший Сол осторожно обходит её, примериваясь… На полу валяются осколки камня, в сторону отброшен резец, король ласково гладит несравненной красоты молчаливую статую… Алые пятна на белом снегу… Цветная пена, покрасневший от горячей воды довольный Гарри… Трубный голос Тре-Ло несётся над заливом, ветер песню его несёт… По статуе бегут золотые ручейки, пламя охватывает каменного юношу, и вот он глубоко вздыхает и улыбается… Я больше не один… Сол и Лун яростно спорят — они очень похожи, оба высокие, жилистые, синеглазые… Что ты наделал? Они сами согласились… Не бойся, доверься мне, говорит Сол, помогая светловолосой Селене забраться на круглый постамент… Кровь из рассечённого горла бежит по желобкам, собираясь в сосуды… Гарри подсовывает под нос ладошку с горкой пены… Попробуй! Да попробуй же!.. Подёрнутые плёнкой жёлтые глаза, летние дни закончились… Лун кричит от боли над телом сестры... Нет, нет, нет. Как ты мог. Ты не понимаешь, так мы победим смерть… Яркие вспышки, крики. Лун падает, взгляд синих глаз замирает… Сова — сипуха — вспархивает с постамента… Гарри держит его за руку, помогая пережить взгляд дракона… Он идёт, призывая нас всех… Перед глазами вновь возник зал с каменными статуями. Остро болел затылок — Том упал назад и ударился о бортик фонтана. Сол стоял поодаль, задумчиво накручивая на палец бороду. — Ты был прав, — сказал он Аластору. — Нельзя ждать до полудня. — Рассвет вот-вот наступит. — Надо поторапливаться, — согласился король Сол. — Отведи его в зал. Я подготовлюсь. Том по-новому разглядывал каменные статуи, то и дело стирая с лица льющиеся с мокрых волос капли — перед тем как идти Аластор от души окунул его в фонтан, залечить рану на затылке, вестимо. Вон оно как. Сколько их должно было умереть, чтобы ожил Гэл? Пигмалион хотя бы себе девушку из камня вырезал. Девушка та потом ему женой стала. Интересно, а они… Припомнив взгляды золотоволосого юноши, Том поёжился. И решил, что не будет об этом думать. Никогда. Мальчик вдруг осознал, что король, судя по всему, не заметил вторжение. Или ему было всё равно? Какая разница, что там увидел жертвенный агнец, всё равно жить ему осталось недолго. Поди его разбери. Умирать Том очень не хотел. Тем более теперь он подозревал, что его не просто убьют. Погруженный в мысли, он не замечал, куда идёт Аластор. Не запоминал ни коридоры, ни лестницы. Соединённое королевство севера и юга, зимы и лета, тёмный брат и светлый брат. Он повернул колесо. Вечное колесо. Вечная борьба. За зимой следует лето, за летом — зима. Победить смерть. Каменные статуи. Том остановился. — Не сбежишь, — по-своему понял его Аластор. — Даже не пытайся. Гэл ожил, потому что Сол забрал жизненные силы своих подданных и передал их статуе. Он был совсем как человек, живой и настоящий, только одно его отличало — он ничуть не изменился со временем. Том шёл как во сне. Король Сол перерезал горло сестре не потому, что хотел убить её и взять её силу — он хотел перенести её дух в тело каменной статуи, подарить вечную жизнь. Но не вышло… сестра перестала быть живой, но и не умерла окончательно. Брат погиб. Магия ушла из королевства. Но король Сол к тому времени уже научился извлекать её из живых существ. Том знал, что его ждёт. Немейского жреца предавали смерти, чтобы божественный дух мог перейти к преемнику. Король Сол не желает ни отдавать трон, ни умирать, он убьёт Тома и возьмёт себе заключённый в нём дар. А Гарри придётся принять всё так, как есть — если не станет короля лета, то вечное колесо остановится, и магия вновь исчезнет. Они вошли в маленький круглый зал. Когда дверь закрылась, то свечи вздрогнули от сквозняка, пламя тревожно заметалось, бросая на стены затейливые тени. На круглом каменном постаменте в дымной пелене ладана лежал белый, как снег, Септим. Кровь покинула его тело, по желобкам сбежав в кувшины. Заперев Тома в клетке, Аластор деловито переставил кувшины с пола на стол. Затем похлопал Септима по щекам, тот послушно открыл глаза. Аластор помог ему спуститься, а затем будто забыл о нём, увлёкшись уборкой. Септим двигался, как деревянная кукла. Повернув головой из стороны в сторону, он нашёл взглядом мальчика. Смотреть на него было невыносимо тяжело. Он источал такую волну боли, что у Тома волосы встали дыбом. Септим двинулся к нему, но не дошёл пары шагов: внезапно дёрнулся, ресницы дрогнули и — он застыл. Камень матово блестел в свечном свете. Том чувствовал как медленно гаснет слабый огонёк жизни, теплящийся внутри, как постепенно истончается боль… Ему не нравился Септим, совсем не нравился, и он даже мечтал, как казнит его, когда станет королём, но оказалось, что смерть совсем не такая, как в прочитанных сказках или историях, которые рассказывала Черри. Гибель Септима не принесла ни удовлетворения, ни радости, только гадкое и мучительное чувство отвращения и слепого ужаса. Том забился в угол клетки, съедаемый страхом и острым чувством вины из-за Линта и Тре-Ло. Но когда пришёл король, то Том уже ничего не чувствовал, его охватило странное оцепенение. Он думал, что будет кричать или вырываться, но тело двигалось будто отдельно от разума. Он послушно поднялся на постамент, как когда-то Селена, и лёг, доверчиво подставив горло. Аластор снял с него поводок, а затем прикрепил ремнями руки и ноги к кольцам, вплавленными в камень. И хотя не было никакой музыки, Том почему-то подумал о дудочнике, крысах и детях, безвозвратно сгинувших вслед колдовской свирели. Король встал в изголовье. Аластор скрылся в тени. Где-то на краю видимости маялся Гэл. Том посмотрел вверх, мечтая, чтобы всё поскорее закончилось. Серый предутренний свет заполнил зал. Пламя свечей отступило в сторону. Над головой во вскинутой руке блеснуло лезвие кинжала.