Глава 2
8 января 2016 г. в 16:20
Чарльз нервно поправляет растрепавшиеся волосы, быстро шагая по коридору. Сегодня с утра ему положили на стол свежий номер USA Today, и на первой же полосе красовалась фотография их Исследовательского Центра. Рэйвен они выловили пару часов назад, как только новость дошла до них, и Чарльз приложил все усилия, чтобы то, чем, по сути, является Рэйвен, не стало известно журналистам. Тем не менее, Ксавьер чувствовал, что новость о трех девушках, мертвых по вине их подопытной акулы, является не самой лучшей новостью, к тому же, если она наверняка известна уже всему побережью. Не лучшая реклама для их компании, а уж если журналисты разнюхают о нарушении Гарвардской конвенции в их опытах… Чарльз при первом же взгляде на статью в газете почувствовал — это катастрофа. И был совсем не удивлен, когда ему сообщили, что Себастьян Шоу скоро будет здесь. Наверняка владелец компании и основной спонсор их исследований был в ярости — такая статья сильно подмочит репутацию любому, и уж тем более такому публичному человеку, как Шоу. Именно поэтому Чарльз очень торопился встретить его с вертолета первым.
Шоу был жестоким и хладнокровным человеком. Чарльз уже успел узнать это из совместных опытов, и прекрасно знал, что Шоу не остановиться ни перед чем для достижения цели. Но так же Чарльз знал, как босс дорожил своей репутацией, долгие годы старательно им выстраиваемой. Чарльз знал почти все о жестоком нраве Шоу, и сейчас… Он прекрасно понимал, что ждет Рэйвен и весь Исследовательский Центр, если он не сможет успокоить Себастьяна.
Оказаться на улице не хотелось никому, но Чарльза это волновало в последнюю очередь. Куда страшнее было осознавать, что все люди, которых приютил их Исследовательский Центр, окажутся без работы, и вряд ли уже найдут ее. Куда страшнее было осознавать, что Эрик, Логан и Рэйвен, а еще три акулы-мако, пойманные парой месяцев ранее, будут уничтожены. Куда страшнее было осознавать, что исследование создания идеального человека, благодаря которому, возможно, можно будет найти лекарства от страшнейших болезней, будет прекращено. Куда страшнее осознавать столько загубленных возможностей.
Чарльз не раз замечал, что поразительно быстро умеет успокаивать даже самых вспыльчивых людей. Он довольно часто этим пользовался, и даже Шоу не раз попадал под эти сложные чары обаятельного Ксавьера, однако сейчас Чарльзу предстояло самое сложное испытание этой его способности.
Быстро шагая по мостику к вертолетной площадке, где уже медленно приземлялся, гоняя потоки ветра, вертолет, Чарльз даже не взглянул в сторону проходящих по бокам от мостика загонов, хотя чувствовал настороженные взгляды из-под толщи воды. Он смотрел исключительно на выходящего из вертолета Шоу, как всегда, в своем светлом и очках, и понимал уровень катастрофы. Себастьян улыбается, Себастьян кивает всем, но Чарльз, как и весь присутствующий персонал, видит — он в ярости.
— Чарльз? Как хорошо, что ты здесь. Полагаю, нам есть, о чем поговорить, — тянет он, и Ксавьер понимает, что разговор будет долгим и неприятным.
— Здравствуйте, мистер Шоу, — натянуто улыбается Чарльз и подает ему руку, помогая ступить на нагретое солнцем железо помоста. — Очень сожалею, что Вам пришлось прервать поездку.
— О, это действительно очень прискорбно. В первую очередь для тебя и твоего Центра.
Они идут по залитому солнцем железу, и блеск воды в загонах почти слепит Чарльза, однако, он продолжает сохранять на лице самую очаровательную из своих улыбок, молясь всем богам, чтобы ему все же удалось успокоить Шоу.
В кабинете царит полумрак, а на столе бумаг больше, чем во всей лаборатории Чарльза, и Ксавьер на миг ужасается, когда понимает, что все эти бумаги - все, что связано с побегом Рэйвен. Шоу расположился в своем кресле и выжидающе смотрит на него, держа в руках одну из папок с бумагами, и Чарльз отчего-то снова ощущает себя провинившимся школьником. Себастьян серьезен, он сейчас чем-то неуловимо напоминает Чарльзу змею, и Чарльз хотел бы оказаться где угодно, но только не здесь и не сейчас. Ну… Не прямо-таки где угодно, но, в общем-то, подальше отсюда. Видимо, устав ждать, Шоу бодро сообщает, продемонстрировав бумаги в своей руке.
— Я закрываю «Акватику».
Слова звучат как приговор, и единственное, что может Чарльз — натянуто-беспечно вздохнуть:
— Не спорю, еще бывают шероховатости.
Шоу смотрит на него все тем же взглядом голодного удава, и Чарльз, наконец, решается.
— Мы стоим на пороге эволюции в науке. Мы сможем создать лекарства от многих болезней, спасти миллионы жизней, — и тут же осекается, понимая, что это — последнее, что волнует Себастьяна. — Вы заработаете миллионы, мистер Шоу.
Он видит, как загораются интересом глаза Шоу, и даже когда тот отвечает, Чарльз уже уверен — он сможет уговорить его подождать с закрытием Акватики хотя бы пару дней.
— Чарльз, напомню. Я вложил в твой проект двести миллионов долларов. В понедельник на бирже мне будет очень непросто удержаться. И я напомню тебе, что я не люблю падать.
Ксавьер слышит в голосе Шоу едва заметную угрозу, но этого достаточно. Последнее, что сейчас нужно Чарльзу — разозлить босса еще сильнее, и он решается на весьма отчаянный шаг.
— Дайте мне время до понедельника!
Себастьян Шоу смотрит на него некоторое время…, а потом протягивает бумаги.
А через пару мгновений Азазель, сидящий в центре управления и наблюдающий за трансляциями с видео-камер мог бы наблюдать крайне интересную сцену, если бы обратил внимание на камеру 13, что располагалась на стене одного из коридоров-клеток на глубине, внутри загона. Но Азазель был крайне занят — пытался сделать из найденной в газете фото Шоу маленького Гитлера путем пририсовывания челки и усов.
— Рэйвен, — Эрик едва ли не рычит, нервно подергивая хвостом. — Что за самодеятельность?
Некогда тигровая акула дернулась, пытаясь отплыть от недовольного собрата, но тот не дал, весьма ощутимо укусив ее за плечо, и если бы на месте ее был человек, следы укусов были бы ужасающими.
— Я просто хотела попробовать… Каково это… Есть их, — тянет Рэйвен, поправляя прядь волос, настойчиво наплывающую на глаза.
— Они могут просто усыпить нас. Закрыть эту чертову станцию и уничтожить, как отходный материал, — проговаривает Эрик, инстинктивно приоткрыв рот, как перед нападением, демонстрируя зубы. Рэйвен оскалилась в ответ, и чуть прищурилась, моргнула. Все говорило о скором нападении, однако Эрика прервали шаги и ощущение знакомого света, ласки и недовольства. Рэйвен так же вскинула голову к поверхности, и, не сговариваясь, оба поплыли вверх — теперь это необходимо было сделать, чтобы разведать обстановку.
Чарльз расположился на металлическом помосте, поджав одну ногу под себя, и лениво наблюдал, как в соседнем вольере Скотт пытается плавать с Логаном и при этом делая все, чтобы тот его не укусил. На Скотте почти всегда очки для ныряния, и, наверное, ему никогда уже не избавиться от шуточек про их снятие, загар и панд. Чарльз всегда восхищался тем, как Саммерс плавает, будь то с дикими акулами, или с их подопечными. Ну, вернее, с одним. То, как Скотт плавал с Логаном, было почти искусством. Скотт изворачивался, когда руки Логана смыкались на его руке или ноге, Скотт отводил его, когда тот почти кусал его, Скотт обгонял или цеплялся за плавник, когда тот плавал вокруг него. Чарльз честно считал, что Логан Саммерса ненавидит, и от истины далек не был. Не понятно было, с чего акулоподобное создание питает такую антипатию к загонщику, который даже в опытах-то и не участвовал, но Логан действительно терпеть не мог Скотта, и, тем не менее, единственным из подопечных, кто позволял Саммерсу с ним плавать, был он.
Зрелище развлекающегося Скотта успокаивало Ксавьера, однако плеск отвлек его, и он увидел в воде с другой стороны загона две вынырнувших головы.
— Давно вас не видел, — хмыкает Чарльз, разглядывая сначала темные глаза Эрика, а потом желтые и мутные — Рэйвен.
Последняя, к слову, делает максимально виноватый для полуакулы вид. Эрик же смотрит уверенно и мрачно. Наблюдая, как их хвосты чуть дергаются под водой, удерживая их на плаву, Чарльз думает, что видит их в неформальной (не в модулях и не распятых на операционных столах) обстановке впервые с того момента, как к Эрику подселили Рэйвен и Логана. Чарльз думает, что даже зная, как Рэйвен убила троих девушек, как напала на катер, он не может ее бояться. Но он сердится, и это отражается на его биополе. Эрик и Рэйвен, конечно, не акулы-молот, но поверхностно чувствовать людей они могут, и Рэйвен виновато опускает голову, и это настолько человеческий жест, что Чарльз почти растроган, но сейчас он должен показать жесткую позицию. Рэйвен совершила совершенно ужасную вещь, и не попытаться до нее это донести не в духе Чарльза.
— Я разочарован, Рэйвен, — говорит он, глядя прямо в желтые глаза.
Но Эрик чувствует, Чарльз сердится не сильно, а разочароваться в них он не способен вовсе, и вот лучше бы Эрику это не чувствовать. Глядя на то, как глава Исследовательского Центра пытается воспитывать тигровую акулу как воспитывают человеческие особи детенышей, Эрик думает, что самое сложное в их плане побега — убить Чарльза Ксавьера. Но от цели Эрик отступать не собирается.
В следующее мгновение происходят две вещи. Чарльз тянет руку, чтобы коснуться носа Рэйвен, возможно, желая погладить, а может, и просто коснуться, и Эрик, не ожидавший от него подобных движений, вцепляется в эту руку зубами, не сильно, сохраняя кость, но прорывая кожу. Чарльз вскрикивает, а кровь капает на металлический помост, а через него — в воду.
Чарльз замирает, и так же замирают Эрик, Рэйвен, и, кажется, даже Логан.
Ноздри Эрика расширяются, жадно вдыхая запах крови, а Рэйвен стискивает пальцами железо помоста. Запах железа оседает на языке. Чарльз понимает: попытайся он вскочить и уйти, они бросятся на помост, вцепятся зубами, поймают добычу. Они похожи на людей, но ими правят инстинкты. И только что он совершил, возможно, одну из главных ошибок. Он прижимает руку к себе, и смотрит, не издав ни звука. Логан медленно плывет с ним, и Чарльз знает — нужно уходить, Логан поведением совсем зверь, и когда он доплывет — его не остановит ничто. Плывет он уверенно, но медленно, и Чарльз мог бы успеть броситься к платформе, оказаться в безопасности, подальше от воды, если бы перед ним не замерли сейчас две такие же полуакулы, учуявшие кровь.
Скотт, мимо которого проплыл Логан, замечает Чарльза и кричит ему:
— Профессор? Все нормально? Профессор!
Чарльз даже вдохнуть боиться, не то, что ответить ему, и страх сизыми потоками исходит от него. Это почти пьянит, это так невероятно-прекрасно, так похоже на охоту… И жертва так близко…
Чарльз мысленно готовиться к боли, к крови, к смерти, когда происходит странное — Эрик вцепляется рукой в руку Рэйвен и они резко исчезают в глубине, небольшие волны смыкаются над их головами, плещутся хвосты. Другого шанса Чарльзу не нужно, и он бросается, спотыкаясь, капая кровью на помост, к платформе. Скотт уже бежит к нему, и Ксавьер наконец-то обращает внимание на боль.
— Профессор Ксавьер? Вас укусили? Профессор, посмотрите на меня, — его настойчиво трясут за плечо, а он зажимает укус рукой и качает головой, медленно приходя в себя.
— Все в порядке, Скотт. Правда, — он пытается улыбнуться.
Логан продолжает кружить вокруг помоста, одурманенный зовом крови. А Чарльз все еще шокирован осознанностью своих подопечных, и неуверенно улыбается. Это практически второе рождение для него. Он позволяет Скотту увести себя в лабораторию, где Джин каким-то образом уже знает о происшествии, и приготовилась обработать и зашить рану профессора.
Ксавьера всегда так забавило отношение этих двоих к нему. Как будто профессорская степень и пара твидовых пиджаков делают его старичком-преподавателем, который, несомненно, нуждается в их помощи и заботе. А ведь ему еще тридцати не исполнилось…
— Профессор Ксавьер, прошу Вас, в следующий раз будьте более аккуратным. Они все еще хищники, и в них кроме внешности и интеллекта нет ничего человеческого, — качает головой женщина, а Скотт, оперевшись бедром о стол, кивает.
— Совершенно опасные и неразумные твари, — соглашается он.
Чарльз продолжает улыбаться.