Личное море для белой акулы

       Чарльз одернул такой неудобный сейчас белый халат и посмотрел на стоящего рядом Шоу, затягивающегося сигарой.        — Как рука? — поймав взгляд Ксавьера, интересуется Себастьян, но отчего-то Чарльз уверен — рука, последнее, что сейчас волнует босса. Если его вообще что-то волнует кроме денег.        — Все нормально, — качает головой Чарльз, и бросает взгляд на темное ночное небо, нависшее над базой, усыпанное белыми искрами звезд, которые проглядывают сквозь черные облака. Ветер воет в небе, пока что слабо, но ощутимо. — Скоро будет шторм, полагаю.        — Тебе в твоем опыте это не должно помешать, — хмыкает Шоу и тушит сигару о перила. — Напомни мне, почему я вообще согласился спонсировать именно тебя в этом проекте.        — Если кто-то и сможет сделать то, чего Вы хотите — это я, — Чарльз отвечает так, потому что знает, что это чистая правда. И Шоу тоже это знает, но он как змея, смыкает вокруг него кольца своей власти, чтобы показать — этот проект не так важен ему, как собственная репутация, и если что-то пойдет не так, он сотрет виновников в порошок. — Нам осталось проверить всего одну сыворотку.        — Очень сомневаюсь, Ксавьер, что это сработает.        Чарльз опирается на перила и смотрит на море, на загоны внизу, на фонари по периметру станции и на сидящих на одном из помостов картежников — Алекса и Бобби, двух молодых пилотов, что водят личный вертолет Центра. Сегодня днем уехала большая часть персонала, оставив здесь лишь научный отдел — Скотта, Джин и Чарльза, диспетчера-секретаря-охранника Азазеля, пару пилотов — Бобби и Алекса, и Шоу. Станция на выходные обычно закрывалась совсем, оставляя тут Чарльза да Азазеля, но не в этот раз.        Перегнувшись через перила, Чарльз вглядывается в темную воду загона, где три тени лениво плавают кругами. Рука еще ныла, но на подопечных Ксавьер, кажется, не способен был сердиться вовсе. Джин пришлось наложить пять швов, но зубы Эрика просто немного порвали кожу, не задев ни вен, ни кость, и, впрочем, для Чарльза это не было проблемой. Ну, кроме, конечно, того, что пришлось обмануть Шоу — лишний минус в копилку своих подопечных Ксавьеру не нужен, и он объяснил повязку тем, что Скотт случайно попал ему по руке ножом, когда они снимали сегодня титановую сетку с пустующего вольера. Саммерс согласился прикрыть Чарльза и акул, однако явно не был доволен этим.        Чарльз посмотрел на наручные часы и вздохнул.        — Думаю, нам пора идти. Без нас, конечно, не начнут, но все же.        Шоу выгнул бровь и, развернувшись, направился обратно, внутрь Центра. Ксавьер посмотрел ему в спину и вздохнул. А потом направился следом.        Лифт опускал их медленно, рывками. Видимо, опять механизм заклинило, впрочем, это уже не так важно — в понедельник эта станция либо закроется, либо совершит гениальный прорыв в науке и наверняка переедет куда-нибудь в более комфортные условия. В шахте пахло плесенью и рыбой, и Чарльз не очень хотел знать, что производило такой запах, хотя, возможно, дело было в повышенной влажности — станция уходила под воду на три уровня, тяжело не заплесневеть, когда кругом море. Себастьян едва заметно морщился — не в таких условиях он привык работать. Чарльз вновь бросил на него взгляд, рассматривая. Светлый и солнцезащитные очки уступили место обычным очкам, серому и такому же, как и у Чарльза, белому халату. В опыте он участия принимать не будет, тем не менее, видимо, надел халат, чтобы, в случае чего, не запачкаться.        Этаж лаборатории находился в самом низу. Окутанная лабиринтом коридоров, подсобок и технических помещений, она была неожиданно светлой — возможно, засчет огромного панорамного окна, показывающего подводный мир загона, а возможно — засчет светящих белым слепящим светом люминесцентных ламп, свет которых напоминал разве что о больнице или морге. Здесь был модуль, а еще здесь был лифт — один из загонщиков заставлял нужного им подопечного забираться на железный каркас, усыплял его, привязывал, и тогда их поднимали. Здесь все было таким белым, таким правильным, что Чарльз никогда не любил это помещение. Здесь, в основном, хозяйничала Джин, и он предпочитал держаться от этого места подальше. Здесь все было слишком правильным.        Скотт уже отправился вылавливать Эрика по сложному коридору клеток вокруг загона, и мониторы, стоящие на железном вдоль окна, транслировали его передвижение, однако он все никак не мог найти нужную ему «акулу». Грей же уже готовила раствор нужной им сыворотки и подключала установку для облучения Эрика после ее ввода. Чарльз и Себастьян, пришедшие в лабораторию, вошли как раз тогда, когда она с напряженным выражением лица что-то очень быстро вводила на клавиатуре пульта. Чарльз улыбается и направляется к ней.        - О, профессор! — она подняла голову от экрана. — Все почти готово, только Скотт никак не может найти Первого.        — Мы в каждого вживили маячки, попроси Азазеля посмотреть на локаторе и просто передай это Скотту, — пожимает плечами Ксавьер, перехватывая со планшет с бумагами и проверяя расчеты.        Себастьян располагается у стены и даже сейчас не отрывается от управления компанией — в его руках планшет с бумагами, и он быстро их заполняет.        — Джин? Передай мне дискету с файлами по Эрику.        — Конечно, профессор.        — Джин, раствор готов?        - Да, профессор. Свяжитесь со Скоттом?        Они суетятся, и все такое белое, белое, и нужно успеть, нужно все проверить, нужно, чтобы все прошло идеально. Чарльз чувствует, как внутри у него сжимается предвкушение и липкий, необъяснимый страх. А еще что-то говорит ему, что все происходящее — очень плохая идея. Впрочем, ему не до предчувствий. Ему сейчас просто нужно сделать все идеально.        — Профессор? — хрипит динамик на столе, и Чарльз одновременно с Джин бросаются к мониторам и микрофону. — Профессор, кажется, он пытается меня поймать.        На экране — синее море, и видимость почти нулевая — Чарльз был прав, снаружи, где-то наверху идет дождь, он мутит и без того темную воду, и камеры показывают лишь темно-голубую пелену. Но на ее фоне… Чарльз видит, как Скотт выбирается из клетки в вольер, как темный силуэт Эрика, - о, это точно Эрик, — бросается на него, нападает, а по бокам уже плывут Рэйвен и Логан. Они нападают совместно, гибкими тенями режут воду, и это удивительно, это просто невероятно, что они нападают, как стая, что Чарльз в любой другой ситуации был бы поражен и восхищен, но не сейчас. Потому что они, черт бы их побрал, нападают на Скотта. Иногда они пропадают из поля зрения камер, иногда они пропадают из видимости одной камеры, чтобы тут же появится в другой. Но в какой-то момент на новую камеру не выходит Рэйвен, а через пару минут камеры начинают гаснуть.        — Что за..? — удивленно выдыхает Чарльз и переглядывается с тревожной Джин. И та, когда гаснет очередная камера, успевает остановить съемку на самых последних кадрах, транслируемых из загона. И на них… Сначала знакомые темные руки, а затем и зубы, и они, несомненно, принадлежат Рэйвен.        — Они отключают камеры? — интересуется у Чарльза над ухом Шоу, и в голосе его нет ни тревоги, ни удивления, лишь вежливый интерес.        Чарльз напряженно смотрит на серую рябь погасшего экрана.        — Азазель? Азазель, что происходит в загоне? Азазель, черт? — Джин пытается связаться с диспетчером, а Чарльз шипит в другой микрофон:        — Скотт?! Скотт, ответь!        Себастьян наблюдает за ними с все тем же интересом биолога, наблюдающего за парой тараканов.        Помехи жуткие, до Азазеля — три этажа вверх, через воду и бетон, он в рубке диспетчера, однако Грей все же удается с ним связаться. Тот шипит, пропадает, постоянно связь рябит, но он их слышит. И они его.        — Скотт… ыпил Перво… поднима… лифт…        И действительно, над головами у них из основных динамиков звучит сигнал — лифт загружен. Чарльз не знает, он или Джин нажимают на кнопку быстрее, но лифт поднимается, и в модуле бурлит вода, и они видят, как из нее медленно показывается плавник, голова Саммерса, потом все тело Эрика и сам Скотт, снявший маску и жадно вдыхающий пропахший химикатами воздух, слаще которого для него сейчас вряд ли что-то есть. Одновременно с этим в лабораторию вваливается страховавший Скотта с поверхности Хэнк, он усиленно трет очки краем рубашки и выглядит испуганно.        — Чарльз, Скотт… он…        Но видит и слышит, что лифт поднят, что Скотт кашляет и пытается избавиться от воды в горле, и расслабленно выдыхает, почти падает на один из стульев за рабочими местами Джин и Чарльза.        — Скотт! Зафиксируй его!        Саммерс перекидывает через тело Эрика жгуты, связывает его с модулем, чтобы не вырвался, чтобы не натворил еще больше дел, а Джин замирает на краю модуля, не решаясь шагнуть в полный бурлящей воды резервуар.        — Он спит? — с опаской интересуется она, а Скотт подключает к нему провода, протыкая жесткую кожу катетерами. На экране высвечивается медленный пульс, и Саммерс кивает.        — Спит как младенец.        Джин спускается.        Чарльзу кажется, что мир замер. Он смотрит на лежащего в воде лицом вниз Эрика, смотрит на шприц в руках Джин, и, решаясь, спрыгивает к ней в модуль. Он видит, какая она бледная, как дрожат ее пальцы, видит, как она закусывает губу, и понимает, что все должно пройти идеально, и ему и вправду лучше сделать это самому, если он хочет безупречности. Он забирает из ее рук шприц с мутной, желтоватой сывороткой, чем-то напоминающей ему по консистенции белок, и осторожно идет к Эрику, наплевав на то, что брюки промокли, как и края халата, и неприятно липнут к ногам.        Кожа у Эрика жесткая, но Чарльзу нравится касаться ее, он осторожно проводит рукой по шее, там, где должен уколоть, это почти-ласка. Ксавьер улыбается уголками губ, и вздрагивает, отскакивает, когда Эрик порывисто дергается. Но затихает, а он неодобрительно смотрит на Скотта. «Спит, да?» — читается в его взгляде.        — Акульи кошмары? — предполагает Саммерс, пожимая плечами, и выбирается из модуля, чтобы в следующий миг подать руку Джин. Они стоят рядом, смотрят на него, как и замерший на стуле Хэнк, как и стоящий у стены Себастьян.        Чарльз вдыхает, как вдыхают перед прыжком в воду, и подносит острие шприца к коже Эрика. Она жесткая, ее очень сложно проколоть, но и шприц большой, а игла острая, и кожа все же подается напору, игла проникает под нее. Чарльз вводит ее на три сантиметра, он так долго тренировался, так долго планировал, как сделает это.        Почему-то то, что он будет делать инъекцию именно Эрику, он знал, кажется, еще даже до появления Логана и Рэйвен. Эрик — первый и единственный, кого Чарльз мог бы представить человеком, настоящим, совсем как он сам. Хотя, Рэйвен тоже казалась достаточно разумной…        — Чарльз? Вкалывай, — шепчет Хэнк, и Ксавьер вздрагивает — тот стоит рядом, обеспокоенно смотрит на Чарльза.        Ксавьер улыбается и вводит сыворотку. Эрик даже не вздрагивает.        Они с Хэнком выбираются из модуля вовремя — аппаратура уже надвигается, прямо над Эриком, закрывая модуль панелью.        — Джин, сначала возьми восемьдесят. Постепенно увеличивай дозу, — кричит Чарльз, быстро пробегаясь по лаборатории, хватая со стола планшет с бумагами, готовясь записывать все происходящее. Шоу приближается к нему незаметно, и Чарльз думает снова, что он катастрофически похож на змею.        — Какой может быть отрицательный результат? — спрашивает он над ухом у Ксавьера, тот неопределенно пожимает плечами.        — Смерть?        — Позитивно, — одобряет Шоу и, не отрываясь, наблюдает за тем, как темнеет в модуле, а потом медленно двигаются механизмы.        Чарльз описывает все, что видит, но это — сухие слова, факты, и они о работе механизма, самое главное ему придется увидеть и описать, когда платформа вернется в исходное положение. Вода бурлит, пульс на экране все еще ровный, спокойный, все идет по плану. Ксавьер думает, что готов молиться всем богам, лишь бы все удалось.        Платформа отъезжает, и дышать перестают, пожалуй, действительно все. Даже Шоу щурит свои холодные, безэмоциональные глаза, сжав рукой край стола.        Эрик все еще спит, об этом свидетельствует медленный пульс, и все вздыхают. Джин, словно завороженная, подходит к самому краю, там, где голова Эрика, присаживается на корточки, разглядывая созданное ими существо. Внешне ничего не изменилось, что вполне логично, но изменилось ли что-то на генетическом уровне…        Джин кричит.        Джин кричит, потому что Эрик рванул вперед, разрывая жгуты, потому что сомкнул зубы на ее руке, и не как на руке Чарльза, он кусает ее сильно, зло, ломая кость. Джин кричит, потому что рука чуть ниже предплечья у нее отсутствует. Джин кричит, потому что на месте ее руки кровавые ошметки и бледно-розовая, запачканная кровью кость, обломанная, осколками оставшаяся в багровом месиве. С Джин, кажется, кричит и Скотт, но это сложно прогнозировать, потому что Эрик с рыком бросается на нее снова, но не успевает — Чарльз метнулся к кнопке и нажатием заставляет лифт опускаться, затоплять водой модуль, закрывая его и шахту плотной решеткой.        — Боже мой, Джин, — воет Саммерс, снимая свою мокрую футболку, пытаясь перетянуть рану.        Хэнк уже кричит где-то сбоку в микрофон, связываясь с Азазелем.        — Поднимай Бобби и Алекса! Срочно, срочно позвони в какую-нибудь больницу! Быстро! Готовьте вертолет! Мне плевать, что там шторм, — Маккой заикается, Маккой в панике.        А Чарльза будто парализовало, и он чувствует, как земля медленно уходит у него из-под ног. Он стоит у лифта и смотрит на кровь, заливающую пол, смотрит на истекающую ей Джин, и все внутри обрывается. Шоу склоняется над, кажется, плачущим Скоттом и бледной, как мертвая, Джин Грей, и перетягивает ее рану прямо поверх ткани своим ремнем, он явно опытен в вопросах того, как оставить живым человека с ужасающими ранениями. Чарльз подскакивает к ним, склоняется над Джин, ловит ее целую руку и сжимает пальцы своими.        — Джин? — тихо зовет он и пытается улыбнуться девушке, когда она смотрит на него. — Все будет хорошо. Сейчас мы отвезем тебя в больницу. Потерпи.        Джин смотрит совершенно мутным взглядом, и Чарльз Ксавьер чувствует свой ужас, комом сжимающий все внутри. Себастьян Шоу поджимает губы, испытывая недовольство — нужно сделать все, чтобы об этом не узнали журналисты. Скотт Саммерс в истерике, он в ужасе, он постоянно гладит девушку по щеке, шепча что-то успокаивающее. Хэнк продолжает кричать на Азазеля, чтобы тот поторапливался.        Где-то наверху бушует шторм. Где-то наверху плавает Эрик, перекусивший Джин руку. Где-то наверху волны захлестывают стены Центра. Где-то наверху ветер воет, воет в один голос со Скоттом. Где-то наверху Аззазель пытается связаться с ближайшей к побережью больнице.        Чарльз думает, что они в дерьме, и что он совершенно не знает, как из него выбираться.        Кажется, он говорил, что почти все готов простить своим подопечным? Сейчас, чувствуя, как все внутри леденеет от одного только взгляда на Джин Грей, Чарльз думает, что поторопился со своими выводами.