Wishing On A Star

Гвендолин Шеферд – особенная. Это выжжено где-то на черепе, это где-то в крови, в самой сущности. Гвендолин не противится. А вы бы противились, если всю жизнь терпели унижения и сравнения с идеальной двоюродной сестрой, у которой явные задатки стервы? Жизнь Гвендолин круто поворачивается после того, как все узнают, что она – Рубин, что она – путешественник, и что именно её надо было готовить. Из простушки – в особенную, из дурнушки –в нужную, а из никого – в целый мир. Жизнь поворачивается к ней лицом, как и Фортуна. Теперь, правда, опаснее, но она – особенная, и это греет душу, успокаивает и позволяет не думать о проблемах. Жизнь Гвендолин Шеферд круто меняется. И это затрагивает все ипостаси её жизни. /// -Я понимаю, Гвенни, тебе тяжело… Голос у Люси дрожит, бьётся раненной птицей в клетке. У Люси руки трясутся, а глаза бегают с места на место. Ей так страшно, боязно и ненормально. Ей так хочется убежать, сделать так, как всегда. Но нельзя уже. Убежала – и вот что получила. Люси Монтроуз – мать. Пол де Виллер – отец. И всё это её. Гвендолин смотрит строго прямо, но не определённо. Гвендолин привыкла к Грэйс, к ласковой, но по-матерински строгой Грэйс. Грэйс – её мать. Не Люси. Пол – не отец. Не отец, слышите? Гвендолин точно так же боится и заламывает руки. Гвендолин не хочет верить. Гвендолин убегает. Гвендолин растерянно трясёт головой и утыкается носом в плечо Гидеона. Гидеон что-то ей шепчет, что она привыкнет. Но Гвен знает, что не привыкнет. Не сможет, не хочет, не станет. Они – не её родители. Нет. Просто нет. /// -Гвенни? Голос у её о…(нет, ты не отец, слышишь?), голос у Пола спокойный, совсем немного тревожный. Пол не пугается и не кричит, Пол не волнуется так, как волнуется Люси, или просто не показывает, держит в себе. -Гвенни, всё нормально? Пол – красив. Не так, как Гидеон. Гидеон словно статуя, мрамор. Гидеон – тот самый красавчик на обложке. Черты лица у Гидеона более жёсткие, высеченные, острые. И сам Гидеон более колючий, более острый, бьющий слишком сильно. Пол более мягок, спокоен и приятен. Он – тёплый и благородный, к такому хочется прильнуть в надежде защиты. И он защитит. Он – рыцарь, не громогласный, не кидающий громких слов. Он – защитник, но, увы, не её. Гвендолин молчит, смотрит прямо в пол. Гвендолин хочется рвать и метать, хочется убить чёртового графа, придушить Шарлотту и послать Гидеона парочкой нецензурных слов. У Гвендолин, наверное, обострение. Гвендолин, наверное, просто заболела, или это нервное? Гвендолин улыбается матери (Грэйс – мать, не Люси), едва сдерживается перед ней, а Грэйс, всё та же тёплая и по-матерински строгая, проверяет температуру, спрашивает «Всё ли в порядке» и разрешает ей остаться дома. Гвен не спрашивала, но Грэйс знает её слишком хорошо. Гвендолин умеет держать себя в руках, а это, наверное, грипп, у них ведь полшколы болеет. Грэйс улыбается привычно, и Гвен на минуту, кажется, что всё нормально, но затем заявляется Гидеон со своей привычной улыбкой «Я лучше всех», и Гвен едва не кричит, но тёплая рука Грэйс спокойно падет ей на плечо, подталкивая Гвен от двери. Грэйс выпроваживает Гидеона и дарит ей ободряющую улыбку. Грэйс – мать, не Люси. Грэйс желает ей выздоровления и выключает свет. Это же болезнь, да? Грипп? Только Гвендолин знает ответ, ответ, что режет её на кусочки и выставляет грязной в собственных глазах. Может быть, болезнь, а может быть, нет. Это что-то ненормальное и неправильное, что оседает где-то за грудиной и ломает хрупкий устой её нервной системы. Это слово на букву «Л», которое ей не разрешено говорить. Гвендолин сворачивается комочком и набирает номер Гидеона. Гвендолин посылает слово на букву «Л» к Дьяволу. (Кто же знал, что Дьявол существует во плоти) /// -Гвенни… Гвендолин раздражает это сокращение её имени. Люси так зовёт её и смотрит жалобно-жалобно, так, что Гвендолин хочется бежать от её вроде как матушки на край света или во время, когда человечество ещё не существовало. Шарлотта презрительно фыркает и кидает надоедливое сокращение, а потом, стуча каблуками, семенит вместе со своей свитой. Гидеон шепчет ей Гвенни и целует так, что она практически забывается. Практически. Её не раздражает только Пол, её не раздражает жуткое сокращение из его уст. Гвендолин впитывает в себя каждый звук его голоса и принуждает себя молчать. -Гвендолин! А ей так хочется спрятаться от его взгляда. Ей хочется забиться где-нибудь и не показываться миру, не видеть его, не видеть Пола, который её о…(нет, не отец). -Я не хотел бы, чтобы ты была моей дочерью. И Гвен становится страшно, сердце бьётся о рёбра и того гляди выскочит, пробьёт дыру в старинном платье. Гвен не хотела становиться плохой для него, но и позволить хорошей не могла. Гвен не знала, что делать. Гвен этому не учили. Никогда. -Почему ты не появилась до Люси? -Что? Гвен поднимает взгляд и смотрит на него долго, впитывает его отрешённость и разочарование. И сердце вновь бьётся о рёбра, а кровь норовит разорвать капилляры. Пульс у неё под сто двадцать, а количество кислорода практически приравнивается к нулю – она не может дышать. -Люси сказала мне слишком поздно. Я не знал. -Я тоже. И неясно про что это. -Тоже? -Тоже. Он смотрит на неё разочарованно, вглядывается, осознаёт. Гвендолин на него даже похожа. У неё каштановые волосы, достаточно роста и кожа светлая, как у всех из семьи де Виллер. У неё его черты лица и привычка глядеть в пол и нарушать правила. Гвендолин на него похожа. От матери у неё только светлые глаза, привычка волноваться, заламывая пальцы, и нервно смеяться, нарушая тишину. Гвендолин – слишком похожа. А он не углядел. Гвендолин улыбается скромно, а затем нервно нарушает тишину. Пол осторожно касается губами лба, выводя заглавными буквами «нельзя» у себя в мозгу. Только сердце, как и у неё, ударяется об рёбра, мечтая нарушить и эту заповедь. Нельзя, сердце. Нельзя. /// Гидеон – неплох. У Гидеона фамилия де Виллер, тот же запах ветра под кожей и привычка лишать её возможности дышать. А ещё он какой-то её родственник, но по сравнению с Полом – никто. Гвендолин мило улыбается, отвечает на его поцелуи и цепляется за рукав. Гвендолин ловит взгляд Пола и улыбается, Пол сжимает руку Люси, и улыбается в ответ. Так надо. Это всё неправильно, но они не позволяют себе многого, правда. Он целует её в лоб, обнимает, позволяя прижимать на секунду дольше положенного, и шепчет, что у неё всё получится, совсем немного нарушая её личное пространство. -Вы, де Виллеры, такие непостоянные, да? -Да. Улыбка у него светлая, как лучи солнца, под которыми ей нельзя греться. -Это просто болезнь, да? То, что между нами. -Да, наверное. Болезнь. Это лучше, чем слово на букву «Л». -Всё будет хорошо. -Конечно. У тебя всё получится. «У меня всё получится. Обязательно». Гвендолин Шеферд отправляется на бал сразу после встречи с де Виллером. Гвендолин улыбается графу Сент-Жермену и повторяет в голове заученные слова. Только произносить их не надо, граф читает мысли и утвердительно кивает. Гвендолин катится не по той дорожке. Но Гвендолин плевать. Гвендолин Шеферд перестаёт нарушать правила и делать всё во вред. Гвендолин Шеферд перестаёт искать информацию на графа. Гвендолин Шеферд встаёт на его сторону. Граф Сент-Жермен – умён, он что-нибудь придумывает. Он поможет ей изменить события, исключить Люси из истории. Ей (практически) не стыдно, но оно того стоит. Пол де Виллер – её отец. Пол де Виллер – хороший друг. Пол де Виллер – тот, к кому у неё слово на букву «Л», которое ей говорить строго запрещено. Пол де Виллер того стоит. /// Это просто болезнь. Безумная, ненормальная, противоестественная. Это просто болезнь. Что не лечится антибиотиками и сборами трав. Это просто болезнь. Болезнь, что не поддаётся лечению.