Wishing On A Star

От Капитана Крюка остаётся лишь кривая ухмылка, любовь к рому и железный крюк. Капитана Крюка больше нет. Есть Киллиан Джонс. Киллиан Джонс – лучше. Киллиан Джонс – благороднее. Киллиан Джонс следует лучшим целям. Киллиан Джонс – правильнее. Киллиан, мать его, Джонс падает на колени перед Свон и помогает правильной мамочке Белоснежке и её мужу. Киллиан ведёт едва ли не задушевные беседы с Генри, потому что так надо. Киллиан улыбается Эмме, словно Эмма – всё, что у него есть. Киллиан выполняет практически всё для Свон и только для Свон. Киллиан Джонс – не Капитан Крюк. У него лишь тот же запас рома, ухмылка кривее прежнего и ненужный крюк. Киллиан обнимает Свон не крепко вовсе – едва прижимает к себе, вдыхая запах яблочного шампуня. Он целует её мягко, осторожно касается щеки и не позволяет себе кидать похабные шуточки и шуточки в целом. С Эммой у него полное понимание, верность на года и пресловутая – будь она неладна – любовь, вылезшая из книжки со сказками, что лежит в портфеле Генри. Крюк кого-то спасает просто так, просто потому что это правильно, а Свон – правильная. Киллиан зовёт Свон на свидание, и даже меняет извечный костюм на другой, более привычный для этого мира. У Эммы улыбка светлая, как и локоны, собранные в хвост, а платье нежно-розовое, как чёртов мир, в котором он теперь живёт. Капитан Крюк бы послал всех к чёртовой матери и уплыл бы, но Киллиан делает комплимент, улыбается Свон правильно и ведёт её в изысканный ресторан с огромной вывеской. Киллиан Джон – не Капитан Крюк. Киллиан Джонс – подкаблучник и герой. Киллиан Джонс – хороший, не пират вовсе. От Капитана Крюка только мешающий крюк, ненужный алкоголизм и ухмылка, не наводящая страха. У Киллиана Джонса – положительная во всём Свон с её верой в лучшее, и неизвестно откуда появившаяся совесть. Киллиан Джонс – не Капитан Крюк. У Киллиана Джонса – правильная Свон, не девушка пирата, а правильная спасительница со светлыми завитыми локонами и отвратительным вестибулярным аппаратом. У Киллиана Джонса воспоминания картинками пролетают в голове, а впереди она, как самое болезненное. Мила. Тоже четыре буквы, но иные совершенно, меняющие суть. Мила была иной. Свободной девушкой ветра, с этой едва ли не сумасшедшей любовью к морю, к качке, когда весь корабль ходил ходуном. Мила, с её тёмными каштановыми волосами, развевающимися на ветру, и старым поношенным платьем, простым, без лишних драгоценностей, была слишком милой сердцу Капитана Крюка. Мила была верной, единственно верной для неправильного, нехорошего Крюка. Мила улыбалась широко, смеялась неприлично громко, и пестрила свободой, не светилась, как солнце, не обдавала жаром, а пестрила красками, врывалась океаном цветов. От Милы пахло морем, солью и свежестью, которая появляется, после сильного дождя. Мила была яркой, заводной, излишне шумной, совершенно не осторожной. Мила не умела врать, не умела хитрить. Она совершенно спокойно, не задумываясь, говорила всё, что думает, дарила правду, не думая, что кому-то не нужен этот дар. Мила заливисто смеялась, когда поднималась буря. Мила не боялась моря. Мила его любила. Мила сама была им. Море затерялось в её каштановых кудрях и серых пасмурных глазах. Затерялось в буйном нраве и жизни на полную. Мила была создана для моря, для путешествий, для такой же яркой, как и она сама, жизни. Мила была создана для него. Мила была морем, которым Крюк существовал. Идеальная для свободолюбивого Капитана Крюка. С ней не нужно было прикидываться, сдерживать нрав. На Милу можно было кричать, срывая голос, неизменно получая такой же громкий ответ. Милу можно было обнимать крепко, до хруста костей, до нехватки воздуха. Милу можно было целовать горько, больно, не сдерживая себя, не пытаясь, стать другим. С Милой можно было быть собой. С Милой можно было быть Капитаном Крюком, ящиками пить ром, путешествовать, грабить. С Милой можно было быть Капитаном Крюком, не Киллианом Джонсом. Эмма Свон – спасительница. У Эммы призвание спасать, дарить веру, вытаскивать и залечивать самые тяжёлые раны. Только эту не залечишь, не залепишь пластырем, не зашьёшь. Только это – часть сути. Море – кусочек жизни, Мила – кусочек жизни. Не залепишь, не зашьёшь, не залечишь. Эмма пытается вылечить. Эмма становится лекарством. Эмма уничтожает Капитана Крюка. Своей тёплой улыбкой, верой в добро и правильными поступками. Эмма уничтожает Капитана Крюка, возрождая Киллиана Джонса. Крюк ухмыльнётся в последний раз, запивая все тревоги ромом. «Спасай, Спасительница». Крюк ухмыляется, надеясь, что Мила не вернётся. Потому что Капитана Крюка больше нет. Есть уставший от жизни бывший пират. Есть хороший и правильный человек. Есть герой. Не грабитель, не Капитан, не человек моря. Крюк ухмыляется, допивая ром. У Свон улыбка тёплая, а вся она – светлая. Правильная. «Уничтожай, Спасительница. Лечи, взывая к совести. Убивай, спасая». Крюк ухмыляется в последний раз, выбрасывая флягу. «Прощая, Мила. Моя неправильная, свободолюбивая Мила. Девочка ветра и моря. Неправильная для неправильного Крюка». Капитана Крюка нет. Есть только Киллиан Джонс. От Капитана Крюка остаётся лишь кривая ухмылка, не наводящая страха, любовь к рому, переросшая в алкогольную зависимость, и заржавевший ненужный крюк.