Wishing On A Star

Идрис красив. Необычный, особенный, волшебный, словно восставший со страниц книжки сказок. Идрис роднее, теплее к сердцу. Здесь думается и дышится легче. Здесь тревогам нет место. Лидия вдыхает сладкий запах зацветшего дерева и улыбается практически искренно. Лидии не хочется думать о собрании Конклава, на которое ей не попасть, не хочется вспоминать обо всех проблемах. Лидия вспоминает детство, сожалея о том, что она повзрослела. В детстве было легче – никакой ответственности. У Лидии разбитое вновь сердце, осколки которого уже бесполезно собирать, нет заданий от Конклава и прежняя непоколебимая вера в закон – это никогда не проходит. Лидия обхватывает себя руками, словно жакет её не греет. Лидии впервые одиноко за долгое время, Лидия впервые не бежит общества и пытается не грубить. Лидия входит в дом спокойно, не вздрагивая, не пугаясь, не пытаясь сбежать. Мариза встречает её с виноватыми глазами и опущенной вниз головой. – Мы рады видеть тебя, Лидия. Лидия улыбается практически искренне и проходит вглубь особняка. Лидия обычно приходит исключительно по делу, Лидия – ведь машина, у неё нет чувств (нет, Лидия, правда?), но сегодня не тот день, но того дня, наверное, больше не будет. Она осторожно присаживается на край дивана, проводит рукой по гладкой ткани, не понимая, что делать дальше. Лидия разбита во второй раз. Лидия не может собрать себя вновь. Лидия отчаянно нуждается в помощи, тонет в собственном разочаровании, но никто не протягивает ей руку помощи. Лидия помнит, что спасение утопающего – дело рук самого утопающего, но у Бранвелл (так и не ставшей Лайтвуд) больше нет сил, как и места, куда она могла бы отправиться. Алек бросает Лидию у Алтаря, разбивая планы, управление над Институтом передают совсем другим людям (не Лайтвудам даже), а мать отворачивается – Лидия не справилась вновь. Конклав не даёт шанса, стая на ней крест. Не смогла, не справилась, не сумела. Мариза улыбается исключительно виновато, Изабель – злорадно, Алек – с сожалением. Лидии плевать на мнение каждого из них, Лидии просто больше некуда идти. – Добрый день, мисс Бранвелл. Себастьян стоит напротив, оглядывая её с лёгкой усмешкой на губах. Себастьян Верлак – гость, некий родственник семьи Пенхаллоу. Лидия клеит привычную вежливую улыбку и убирает из голоса печаль – негоже расклеиваться на глазах у незнакомого человека. – Добрый, мистер Верлак. Лидия выпрямляет спину, возвращая привычную идеальную осанку – у Бранвелл нет чувств, Бранвелл – механизм, машина, Бранвелл всё делает правильно. – Я о Вас наслышан, мисс Бранвелл. Глава Института, отличный боец и…мне жаль, что так получилось со свадьбой. К тому же, фамилия «Лайтвуд» Вам и не идёт вовсе. Лидия горько усмехается, едва не давясь собственной обидой. Себастьян красив. Так не по-человечески, ненормально. У него чётко очерченные скулы, аристократически бледная кожа. У Себастьяна грация кошки, а очарование неизменно привлекает внимание. Картину рушат лишь тёмные волосы, что как-то не вписываются во всё это. Себастьян очарователен, но Лидия не ведётся. Лидия – чёртова машина. Себастьян обращает на неё внимание. Изредка кидает взгляды, извечно усмехаясь, изредка начинает разговор, бесстыдно рассматривая Бранвелл. Лидия никогда не отвечает на взгляды и ведёт с ним вежливые холодные беседы. Лидия не верит непроверенным гостям. Себастьян её защищает, спасает иногда. Себастьян отвечает на насмешливые реплики Изабель тонким юмором, на который Изабель кривится и уходит привычно от бедра. Себастьян отвечает Маризе, когда та вновь о чём-то просит Бранвелл, извечно опуская голову. Себастьян ставит на место Джейса, когда тот, не скрывая, высказывает своё мнение о Бранвелл. Себастьян искромётно шутит, когда Алек и любой из семейства Лайтвуд проходит рядом, и Лидия смеётся. Тихо, практически неслышно, правильно в вечной манере Бранвелл. Себастьян её спасает. Но Лидия не верит неизвестно откуда взявшимся гостям. Себастьян очарователен, соблазнителен, притягателен. Он словно чёртов магнит, который притягивает всех. Себастьян искромётен, юмор у него очень тонкий, вежливый, никогда не отпускающийся до глупости. Себастьян умеет слажено говорить, его речь полна эпитетов и лишена слов-паразитов. Себастьян умело лжёт, выдавая ложь за правду. Но Лидия больше не ведётся на идеальных мальчиков, нет. У Лидии была чёртова правильность и вера в такую же правильность Алека. Алек не был настолько очарователен, но он был правильным, верным, единственным, кто пытался понять её. Лидия верила, даже тогда, когда заметила некую связь между Алеком и Магнусом Бейном. Лидия искренне верила в правильность Алека, но он её подвёл. Лидия больше не ведётся на идеальных мальчиков, нет. Лидия отказывается от вечерней прогулки, вежливо улыбается и никогда не позволяет Себастьяну подойти ближе. Лидия вешает на сердце привычный замок, заранее роя могилу всем надеждам, крышка гроба закрывается, громко хлопая, а Лидия зарывает надежды как можно глубже. Лидия больше не ведётся на идеальных мальчиков, нет. У Себастьяна раздражение просыпается каждый раз, когда Бранвелл отказывает ему. Себастьяну хочется выдрать её белокурые локоны, когда она вновь одаривает его холодностью. Себастьяну хочется выпустить из неё кровь, увидеть ярко-алую жидкость, чтобы удостовериться, что Бранвелл живая. Лидия Себастьяну нужна. Себастьян – чёртов Джонатан Кристофер Моргенштерн, брат Клариссы Моргенштерн и новая (пока никому неизвестная) угроза мира. Лидия Бранвелл – истинный Сумеречный Охотник, верная, верующая, исполнительная. Себастьяну она нужна. Себастьян привык получать то, что ему нужно. Только Лидия вновь включает машину, не умея иначе. Себастьян бесится, проклиная Бранвелл, что оказывается более недоступной, чем его сестрица. Себастьян бесится, но всё также ухмыляется и блистает своей идеальностью. Себастьян – холодный, ледяной даже. У Лидии мурашки по коже бегут, когда он хватает её за руку. Себастьян крепко сжимает руку, почти ласково проводя пальцем по её бледной коже. – Давно не виделись, Лидия. – Действительно, Мистер Верлак. Лидия пытается вырвать руку, но Себастьян держит крепко, не отпускает, гранича между жёсткостью и практически искренней нежностью. – Ты исполнительная, верная. Ты – боец, Лидия. – Спасибо. Лидия ёжится от холодного ветра, стараясь не дрожать. У Себастьяна привычная ухмылка, а у Лидии – полное равнодушие. Лидия не ведётся на идеальных мальчиков больше. – И ты просто обязана быть на стороне победителя, Лидия. Дыхание у него холодное, щекочет ей нервы своим присутствием вблизи, этим невольным вторжением в её личное пространство. Себастьян наклоняется сильно и шепчет ей на самое ухо, едва касаясь кожи. Лидия горько усмехается, словно парадируя его. – Конечно, Себастьян. Она улыбается широко, размыкает губы без помады в улыбке. Через несколько недель, на Идрис нападают демоны, пробиваясь через защиту. Лидия хватает оружие и борется. «Я на стороне победителя, Себастьян». Теперь Конклав просто обязан выиграть. (Лидия больше не ведётся на идеальных мальчиков, нет)