Wishing On A Star

Рафаэль живёт, существует больше. Живёт, несмотря ни на что. И боли практически нет, есть привычный эгоизм и вера во всё не лучшее. И только память иногда подкидывает воспоминания о светлых волосах и причудливом запахе трав. И только память иногда заставляет сердце, неживое уже сердце, разбиваться. А он иногда вспоминает девочку, что была даром. Рафаэль никогда не умел обращаться с дарами. /// Полумна Лавгуд – странная. Даже для магов. У Луны длинные, словно выбеленные, волосы, не собранные ни в какую причёску, одежда в чёрт поймёшь каком стиле и зелёные серёжки в ушах. У Луны странное дружелюбие, какое-то наивное выражение лица и вся она такая, наивная и дружелюбная, что Рафаэлю даже не верится. У Бейна всегда была некая чудаковатость, у Рагнора Фелла – особенно. Лавгуд тоже странная, но на какой-то другой манер, на какой-то простой, лишённый пафоса. – Нам стоит попытаться. Голос у Лавгуд мягкий, мелодичный, она словно не разговаривает, а песню поёт. Только пёсня у Лавгуд одна и та же, она хочет пытаться, верит, чего не делает он. – Луна права. Вместе мы сильнее. Клэри Фрей устало откидывает рыжую прядь волос и вновь повторяет одну и ту же фразу. Фрей верит, как и Лавгуд. – Нет никаких нас, Клэри Фрей, и никогда не будет. Не стоит об этом забывать. Нет. Рафаэль ставит точки, прерывая каждое обсуждение, чётко показывая, что не собирается идти на поводке у Фрей. Клэри не теряет попыток, но глава клана вампиров стоит на своём, не позволяя Фрей брать вверх в этом споре. – Валентин убьёт вас, нас, всех. И пока ты здесь сидишь и отнекиваешься, Рафаэль, он может готовить армию. Фрей кричит истошно, а её рыжие волосы привлекают внимание, горят ярко, словно костёр. Рафаэль вновь говорит: «Нет». Рафаэль против, и слово его нерушимо. /// От Луны пахнет какими-то травами, и вампир недовольно морщится. Травы, извечный запах магов, вызывают неизменное раздражение, в очередной раз, доказывая, что магам и вампирам не по пути. Луна осторожно присаживается рядом, и его окутывает этот раздражительный запах, а он поворачивается, смотрит на Лавгуд всего секунду, не понимая, почему она сейчас сидит рядом. Маги всегда были сами по себе. Маги не пытались объединиться. А Лавгуд пытается, дотошно, не теряя веры, заставляя раз за разом едва ли не шипеть на неё от злости. – Стоит попытаться, Рафаэль. Она не кричит, как Фрей, не пытается заставить. Лишь говорит спокойно, и голос её, словно дуновение ветерка, не раздражает вовсе. Лавгуд – светлая, хорошая. Рафаэль чувствует это и лишь морщит нос. У Рафаэля руки в крови, жизнь в крови. Негоже ей, такой светлой и хорошей, пачкаться в этом. – Зачем? К чему пытаться? Тебе всего девятнадцать, Полумна, ты не понимаешь многого. Рафаэль усмехается в своей привычной манере, внезапно ощущая вес прошедших лет. Сколько ему? Рафаэль не помнит, перестал считать. Ветхость эта слишком сильно проявляется рядом с ней, бессмертной, как и он, но ещё юной по любому летоисчислению. – Чего не знаю, Рафаэль? Улыбка у неё светлая, такая светлая, что в глазах пестрит. Любопытная и всё понимающая Луна. Юная ученица Магнуса Бейна, хотя тот говорит, что умелая, одарённая, но чёрт его знает, что из этого правда. Бейн всегда умел лгать и приукрашивать. – Правды о Сумеречных Охотниках. Ты, как все, считаешь, что они лучшие, что они особенные. Храбрые, смелые, сильные спасители нашей погрязшей в грязи земли. Только чушь всё это. Они, конечно, спасители и весьма одарённые, стоит сказать, но это не вся правда, лишь её часть, а остальную обычно не видно в первые пятьдесят лет жизни. – Я знаю, Рафаэль. И он смотрит на неё, поворачивает голову, упираясь взглядом в её профиль. Луна смотрит на небо, на многочисленные звёзды, и Рафаэль невольно сравнивает. Луна, словно маленькая звёздочка, часть огромной системы, не горящая ярко, как Фрей и не блестящая, как Магнус. Луна, словно одна из многих, сияющих не ярко, но существующих на огромном небе, ничуть не худших, чем те более яркие звёзды. Не всё золото, что блестит. Но Луна не золото вовсе. Что-то ценное, но не для многих. Луна – особенная. Луна – дар. Рафаэль, стоит сказать, никогда не умел обращаться с дарами. – Я знаю, что Сумеречные Охотники считают себя лучшими, знаю, что это не так. Вампиры не слабы, маги не слабы. Все из нас. С ангельской кровью или нет. У каждого есть пороки, плохие стороны и прочее, за что на нас вешают метку «плохой». Но считать нас худшими лишь из-за того, что мы лишены ангельской крови? Это глупо, Рафаэль. Именно поэтому мы должны попытаться. Мы умнее их, видим дальше, чем они, потому что им мешает собственная гордость. У каждого есть пороки, просто кто-то их контролирует. Луна улыбается светло, а он накидывает на её плечи куртку. Рафаэль никогда не умел обращаться с дарами. Так зачем же ты, Луна, явилась сюда? /// Полумна Лавгуд – странная, необычная. Полумна Лавгуд – особенная. Рафаэль никогда не умел обращаться дарами. Рафаэль не умел созидать. Рафаэль проклинает Клэри Фрей и тот день, когда согласился с Луной. Когда она, привычно сияющая и странная в своём аляповатом платье появилась в отеле, как представитель магов. Давно, Рафаэль, правда? Снова чувствуешь, как время давит? – Мы справимся, Рафаэль. Теперь справимся. Спонтанные объятья, которых он не ждал, и душащий запах трав. Луна обнимала крепко, а он никогда не обнимал в ответ. Рафаэль не умеет обращаться с дарами. – Мы справимся, Рафаэль. И её рука на его щеке, мимолётно, быстро, не оставляя следов, словно и не было этого. – Мы справимся. Повторяя в битве, разрывая глотку врагу. – Мы справимся. Побеждая. «Мы справимся» - шептала девочка со светлыми волосами и улыбкой светлой. «Мы справимся» - шептала девочка, побеждая врага. «Мы справимся» - шептала Луна, умирая. Только нет уж её, некому справляться. Рафаэль молчит, зная, что срываться нельзя, ведь битва выиграна. Ведь павших много, она просто одна из многих. Просто цена за победу, за свободу, за спокойную жизнь. Неважно это, правда, Рафаэль? Толь ему хочется глотку вырвать рыжеволосой Фрей и порезать на кусочки каждого. У Луны душа светлая, чистая, Луне кровь не к лицу. Только она марается, пачкается. Собственной, то ли к счастью, то ли наоборот. Рафаэль никогда не умел обращаться с дарами. Рафаэль так и не научился.