Wishing On A Star

Она проснётся. Она обязательно откроет свои чудесные зелёные глаза, каждый раз вводящие его в ступор и немое восхищение. Она непременно проснётся, да, Стайлз? Стайлз сжимает её руку крепко, ощущает ледяную ладонь в своей руке. Лидия – холодная, Лидия – ледяная. Лидия так не похожа на себя. Потому что Лидия – солнце, яркое, взрывное, врывающееся в мозг и остающееся там. Лидия – солнце. У Лидии рыжие локоны горят огнём, а глаза такие зелёные, цвета свежей травы. Стайлз помнит каждую крапинку, каждое изменение оттенков зелёного в её завораживающих глазах. Стайлз помнит, как медные пряди переливались на свету и вспыхивали от ультрафиолетовых лучей. Стайлз помнит, как её пухлые соблазнительные губы умело касались его. Помнит то ощущение. Смесь сумасшедшего счастья и полного неверия в то, что это реально. Стайлз помнит. Помнит каждое мгновение, проведённое с ней, каждое событие, которое теперь можно считать знаменательным, праздничным. Лидия Мартин – это целый мир. Мир буйства красок и эмоций. Мир, который затягивает тебя и уже никогда не отпускает. Мир, в который он погрузился однажды и остался навсегда, не желая возвращаться обратно. Лидия Мартин – целый мир. Лидия Мартин – это жизнь. Со всеми её невзгодами, падениями и прочими огорчениями. Со всеми взлётами и счастливыми моментами. Лидия никогда не была одинаковой. Лидия – это целый спектр цветов, огромная палитра оттенков. Лидия – это отмеченные точки на глобусе, где она хотела побывать. Лидия – это васильки зимой, вечером, когда магазины уже не работают. Лидия – это модные свитера, которые он носит всего лишь раз. Лидия – это его идеально сидящие рубашки на ней. Лидия – это зелёный чай с бергамотом. Лидия – это целый мир привычек, ставших нормой жизни. Лидия Мартин – это всё. Утро, начинающееся с плохо сваренного кофе, но отличной яичницы. Обед на работе и её просьбы по телефону прийти пораньше. Вечер в компании обиженной Лидии, потому что он слишком любит свою работу. И ночь, прижимая Мартин к себе, такую тёплую и самое странное – его. Лидия – это жизнь. Жизнь, которая не может прекратиться вот так. Жизнь, которая не может прекратиться так быстро. У Лидии кожа слишком бледная, отдающая синим. У Лидии пожухлые рыжие локоны, что уже не горят огнём. У Лидии медленное сердцебиение. У Лидии закрытые зелёные глаза. Только кожа её однажды может стать обычной, привычной, сияющей. Только локоны вновь могут заблистать. Нужно лишь смыть с них грязь, засунуть под воду и увидеть, как рыжий снова вспыхивает огнём и играет бликами на свету. Только сердцебиение её может стать нормальным, привычным, немного неровным, когда он обнимает её со спины. Только глаза её всё такие же превосходные, многогранные. Только глаза её ещё могут открыться. Открой глаза, Лидия, открой. Открой глаза, Лидия, пожалуйста. Стайлз шепчет тихо, словно Лидия просто спит долго, как обычно по воскресеньям. Словно она не впала в кому, словно он не сидит здесь вторую неделю, шепча ей «проснись», обещая подарить ей целый мир, прося лишь одного – открыть свои чудесные глаза и прошептать тихое «Стайлз», чтобы он знал, что ему это не приснилось. Открой глаза, Лидия. Живи, Лидия. Стайлз помнит. У него воспоминания картинками проносятся в голове. Рождество, когда он натянул свитер наизнанку и проходил так весь день. Восьмое марта, когда он снова нёсся по городу, чтобы найти её любимые васильки. Её день рождения, на который он в очередной раз купил слишком много и не мог выбрать, не зная, что лучше для его Лидии. День рождения Дерека, когда они не могли определиться с подарками. Сдача сессии, когда он напился и едва не уехал с едва знакомыми людьми. Стайлз помнит. У Лидии улыбка светлая, мягкая. Лидия улыбалась, и Стайлз чувствовал, как становилось тепло и, казалось, стоит Лидии улыбнуться, и погода улучшалась, выглядывало солнце, и день становился лучше. Лидия – нежная. Лидия – светлая. Лидия – мягкая. Лидия – нужная. Лидия ему нужна. Нужна, потому что Стайлз не видит своей жизни без неё. Потому что Стайлз не понимает, как и что ему делать, когда она перестанет существовать. Как жить без её кофе и идеальной яичницы, без лёгкой усмешки на пухлых губах и солнца в рыжих волосах. Как жить без той, что для него – жизнь? Но Лидия может выжить. Только открой глаза, Лидия, пожалуйста, открой глаза. Надежда ещё есть. Надежда не умерла, надежда ещё живёт в её практически ровном пульсе. Надежда есть, Стайлз? Надежда не умерла? Надежда ещё живёт в её рыжих волосах и изумительных глазах, для которых «зелёные» - слишком приблизительное определение. Надежда не умерла, Стайлз? Надежда умирает с четверга на пятницу вместе с её остановившимся сердцем и прекрасными, закрытыми навсегда зелёными глазами.