Wishing On A Star

Стайлз (рубашка в клетку, неуклюжесть, как дар и восемь открытых вкладок в браузере, как привычка) верит статистикам. Своим собственным, умело составленным и (как правило) правильным. Если верить статистике, то, такие, как он могут спокойно вступать в клуб свободных от девушек (клуб ботаников – снизу, мелкими буквами), просиживая там лет до семнадцати (когда остатки подросткового возраста сойдут и, может быть, кто-то заинтересуется тощей фигурой в клетчатых рубашках). Статистика не врёт. Скотт обнимает Киру, Айзек – Эллисон, а у Дерека (того самого неприветливого начальника Скотта) есть Брейден – девушка с шикарными бёдрами и шрамом около переносицы. Статистика не врёт, потому что Стайлзу приходится спать на свежем воздухе, уходить погулять и просто находить причины, чтобы оставить парочки наедине – лето, солнце, комары и мошки, жужжащие под ухом – природа, романтика, что тут ещё сказать. Стайлзу двадцать один, у него неизменные клетчатые рубашки, очки из-за постоянного чтения и отсутствие девушки под боком – Стайлз засиживается в клубе ботаников дольше обычного. Если верить статистике (составленной на словах Киры, Эллисон, Скотта и слинявшего «по делам» Айзека), то настоящую любовь чаще всего встретишь там, где её не должно быть в принципе. Статистика не врёт. Скотт встречает Киру, когда она в форме для игры по лакроссу, промахивается, не попадая по мячу и любит Скотту по лицу – Скотт шлемов не любит, а зря – синяк заживает долго. Айзек встречается с Эллисон после того, как та расстаётся со Скоттом. Это история длинная, но одно Стайлз помнит точно – Айзек научился бегать в два раза быстрее, как и прыгать из окон, на ходу напяливая на себя одежду. Дерек встречает Брейден, когда она приходит выбивать деньги – у Брейден меткость охотника и язык стервы – идеальная комбинация для Дерека. Статистика не врёт. Только Стайлз не ожидает, что встретит что-то вроде любви в борделе. Стайлз о любви не думает в принципе, у него странно-ненормальное желание разобраться во всех лекциях юридического факультета, у Стайлза нет времени на размышления. У Лидии колготки в сетку, юбка, не прикрывающая задницу и ярко-красные тени на верхнем веке. Лидия выглядит определённо дёшево, откровенно пошло и непривлекательно вовсе – Стайлз цепляется за рыжие локоны и гордо вздёрнутый подбородок. Дерек кидает пошлые шуточки, выбирает самую (если так можно сказать о проститутке) шикарную «девочку» из всех и отправляется на мальчишник дяди – у Питера Хейла сбежавшая дочь и единственные родственники, не отказавшиеся от него в лице Коры и Дерека и невеста в лице светловолосой Эрики. Кора и Дерек просто не идиоты – кто, как не идиот станет убегать от папаши в лице миллиардера? Питер выбирает себе в жёны Эрику, на чью короткую юбку и подкачанные ноги заглядывается Дерек и шипит Кора. Стайлз выбирает Лидию, Стайлз цепляется за локоны клубничного блонда и странную ухмылку победительницы. Статистика не врёт. Статистика, чёрт бы её побрал, говорит исключительно правду. У Лидии – запятнанная душа, проёбанная жизнь и привычка не падать на колени (только не перед клиентами). Лидия выражается странно – матерится, разбавляя речь мудрёными выражениями из толстого словаря фразеологизмов. У Лидии кривая ухмылка – «я не упаду», у Лидии вздёрнутый подбородок – «не дождётесь». У Лидии гордость, не вписывающаяся в рваные колготки и юбку, что короче Эрики. У Лидии непоколебимость, достойная определённо чего-то большего. У Лидии аттестат – знак отличия и скатившаяся под откос жизнь. У Лидии дешёвая красная помада, что не отстирывается, тушь, от которой слипаются ресницы и тональник, скрывающий синяки по всему телу. Лидия – дешёвка, так говорит Питер. Лидия сдохнет от сифилиса, гонореи или СПИДа, рассказывает мать МакКола. Лидия подыхает каждый день, понимает Стайлз, Лидия нуждается в помощи. Стайлз не умеет спасать, Стайлз – человек-проблема. У Стайлза всё то же желание потратить всё лето на зубрёжку, у Стайлза всё та же не вписывающаяся в его жизнь Лидия под боком. Её блузы с V-образным вырезом смотрятся как-то парадоксально на фоне его рубашек, а бюстгальтер, купленный в секонд-хэнде за пару долларов не находит своего места, валяясь рядом с куртками. Если верить статистике, то любовь всегда побеждает (восторженные ответы Киры, хмурое «побеждает» Дерека и кривая ухмылка Питера – любовь побеждает, если приправлена парой сотней тысяч зелёных купюр). Стайлз сомневается в собственной статистике, но не лезет дальше – не хочется разочаровываться. У Лидии рыжие локоны пахнут его шампунем, и клетчатые рубашки смотрятся истинно верно на уже не тощей, а нормальной фигуре. У Лидии улыбка практически счастливая и «спасибо» в виде поцелуёв в щёку и ощущения тепла и чего-то родного, когда Лидия обнимает со спины. У Лидии хорошие знания по математике, любовь к наукам и определённая склонность к химии. У Лидии губы мягкие, а поцелуи сладкие. Лидия – нужная, Лидия – отчего-то настоящая, несмотря на всю фанеру и краску на лице. Только Лидия – проститутка. И не то, чтобы это мешало Стайлзу обнимать её крепко и шептать «мы сможем». Лидия – проститутка. И в её мире оказывается тоже есть правила, которые нарушать нельзя. Лидия не может просто уйти из того мира, Лидия не может исчезнуть. У Лидии мать, задолжавшая энную сумку, и сама Лидия в виде цены. Лидия мать ненавидит, но ничего поделать не может – Лидия хочет жить. Лидия – проститутка. И никто не отпустит её просто так, вдоволь наигравшись, не сломав до конца, не использовав все силы. Лидия курит дешёвые сигареты, ругается матом и проклинает весь мир – Лидия – дешёвка, Лидию можно бить, оставляя синяки на бледной коже, Лидию можно подкладывать под левых мужиков и заставлять стонать, когда кто-то (не Стайлз) вдалбливается в её тело. Стайлз узнаёт, что и здесь есть своя иерархия, где Лидия внизу – непокорная, справедливая – ненужная. Стайлз любит Лидию, влюбляется в клубничный блонд и запах дешёвых духов. Стайлз любит Лидию, но Стайлз не в силах что-то изменить. Питер ставит его на месте, запрещая что-либо делать, угрожая жизнью его Лидии. Питер обещает перерезать ей глотку, если Стайлз сдаст их. Лидия матерится всё чаще, давится сигаретным дымом и проклинает конкретно Питера. У Лидии всё те же колготки в сетку, юбка, открывающая задницу и зарплата в виде еды и места жительства. У Лидии работа в виде тучных тел поверх своего и фальшивых стонах. У Лидии проёбанная жизнь, которую уже не спасти. Если верить статистике, то бесполезно спасать того, кому это не нужно. Если верить статистике, то проститутки/шлюхи редко выбиваются в люди. Если верить статистике, то Стайлз вляпался в какую-то дрянь, от которой не откажется – Стайлз любит, любит слишком сильно, болезненно, боясь отпустить. Стайлз плюёт на статистики и шепчет «мы справимся», Стайлз прижимает к себе крепче и строит планы по рассекречиванию системы борделей, прикрывающейся наименованием «отель». Стайлз строит планы, забывая про любимые статистики. Только статистики не ошибаются. Статистики показывают только правду. Лидия дохнет от двадцати трёх ножевых ранений и постоянных побоев, не доживая два дня до двадцати двухлетия – доигралась, несломленная. Шлюхи/проститутки, если верить статистике Стилински, обычно не доживают до тридцати. Статистики (в отличие от его слишком сильно бьющегося сердца и глупых надежд влюблённого парня) никогда не врут.