Wishing On A Star

Хоуп Майклсон – проблема. Хоуп Майклсон – маленькая дрянь, любящая манипулировать людьми, переставляя ими словно шахматами, вынуждая соперника идти на рискованные шаги и – как следствие – проигрывать. У Хоуп вполне милое личико, волосы кудрями и улыбка милой девочки – Хоуп – гордость для родителей. У Хоуп растёкшаяся от бесконечных танцев тушь, локоны в вечном беспорядке и размазавшаяся по губам и мимо красная помада – Хоуп – оторва, пример для подражания. Хоуп Майклсон – маленькая дрянь, которая играет на два фронта, вырисовывает две личности, умело подмечая детали, окончательно запутывая. Кай – не из хороших. Кай – сволочь, убившая свою семью. Только помощи от (не) малышки Хоуп не получишь просто так, заявив лишь имя и рассказав о своих грязных и кровавых делах, и не менее грязных планах. – Кай Паркер. – Ты же вроде умер? – Меня не так легко убить. У Хоуп чёрные тени, запрятанные далеко от Ребекки, мини-юбка, не прикрывающая задницу, и свободные рубашки, свисающие с хорошей фигуры. Хоуп нужны лишь наркотики, травка – дурь, алкоголь и лучше, если элитный, и сигареты пачками. Хоуп не хочет практиковаться в магии или решать политические вопросы. Хоуп хочет тратить свою жизнь, курить травку и просто сходить с ума – неправильно и хреново – родители бы не одобрили и учителя, наверное, тоже. Хоуп – двуличная. Хоуп возвращается домой ровно в шесть, когда все спят, защищаясь заклинанием, чтобы родственники-вампиры не услышали. Хоуп оттирает чёрные тени, смывает остатки осыпавшейся туши и просто лезет в душ – оттирает запах недавней вечеринки. В шесть двадцать Хоуп уже лежит в кровати, укутавшись в одеяло, в милой розовой сорочке, присланной Ребеккой из Италии. В семь двадцать Хоуп уже на ногах. Хоуп готовит себе завтрак – Хоуп немного человек – улыбается Клаусу, одаривая тёплым «доброе утро, папочка». Хоуп убегает в школу; отец давно перестал подвозить по личной просьбе, когда она сказала, что так полезно – глупо, конечно, для гибрида ведьмы и человека, но любящий отец упрямо не замечает откровенного. – Ты ведьма, Хоуп. – Ага. Её нарочито-равнодушное, а затем – чирканье сигареты и едкий дым. – Ты ведьма, и ты владеешь магией. Ты дочь чёртового Никлауса Майклсона, о котором нечисть складывает легенды. – И что? Хоуп криво усмехается и уходит привычно от бедра – на ней свитер пастельных тонов, заправленный в юбку, не нарушающую нормы приличия и удобные ботинки. Хоуп – невозможная девочка. Хоуп плевать на магию, что течёт в её жилах, плевать на могущество, что может превзойти Никлауса – Хоуп не хочет спасать мир или уничтожать его же. Хоуп просто хочет жить, наслаждаться бытием и травить своё здоровье. – Ты должна мне помочь, чёртова дрянь. – Уже дрянь, а не ведьма. А как же слёзное «прошу, помоги»? Хоуп вновь криво усмехается и стряхивает пепел от сигареты с идеально-отглаженной рубашки в стиле правильной девочки и хорошей ученицы. – Какого чёрта? Он вцепляется в её руку, выкачивая магию, а она смеётся, чувствуя, как силы покидают её, а затем лишь улыбается и в удовольствии опрокидывает голову, когда он заклинанием выламывает её кости. Кай не может понять – Хоуп – терпеливая или просто съехавшая по фазе (склоняясь больше ко второму). – Что? Не можешь действовать силой? Ты не единственный Паркер, кому нужна моя магия. Отцу она нужна, его врагам, союзникам, друзьям, знакомым и теперь, он ведь тебя не знает, незнакомым, видимо, тоже. Мне не нужна магия. Я не собираюсь становиться великим злом или спасителем, ясно? Я, блять, человек на одну треть. И я просто хочу жить, не ввязываюсь во всё то сверхъестественное дерьмо. Ясно, Паркер? Кай вновь выкачивает из неё магию и обещает убить, если она не согласиться. Майклсон смеётся в ответ, сворачивает ему шею, не дёрнув рукой и не сказав слова – Хоуп могущественнее всех, кого он знал. Кай что-то сдавленно хрипит и смотрит на Хоуп снизу вверх, лёжа пластом на асфальте. – Отъебись. Кай привык; все, у кого есть магия всегда хотят больше, а не наоборот. Хоуп становится чёртовым исключением. Кай отслеживает её везде, оставляя за собой кровавую дорожку – мания убивать некуда не ушла. Хоуп исправно посещает школу, получает неплохие баллы по экзаменам, не ругается с учителями, не грубит и сидит за третьей партой, отвечая на каждом уроке. Вечером Хоуп вновь становится дрянной, стягивая фигуру короткими юбками и свободными майками. Хоуп – двуличность в чистом виде. Хоуп – хитрость в лучшем её изображении. Кай – псих. Кай – маньяк. Только (не) малышке Хоуп плевать. – Что тебе нужно, чёртова Хоуп Майклсон? Отбрасывая нож, зная, что с ней не справишься. Вытирая кровь, словно просто краску, попавшую на лицо. Вокруг трупы; Паркер психует – Паркер убивает. – Проси, умоляй. – Какого чёрта? – Ты слышал. Кай кидает в неё нож, который по неведомой причине (видимо, магия) отскакивает и врезается в стену. Кай бесится – Кая никогда не унижали так. Кай бесится – Кай ни черта не может. – Пошла ты к чёрту. Кай громко орёт, вдалбливая её в стену своим телом, И Хоуп своими ногами его торс. – Сыграем по твоим правилам, Хоуп Майклсон. У Хоуп жизнь, проёбанная с самого начала – повезло же родиться ведьмой. У Хоуп дрянь где-то в крови. Хоуп Майклсон – маленькая девочка, отчаянно желавшая быть обычной, не получившая поддержку родителей, которым нужна магия. Хоуп Майклсон запуталась, потерялась в этом грязном мире, став его частью. Хоуп Майклсон запуталась, но Кай Паркер не принц, чтобы её спасать, Кай не герой, чтобы вытаскивать её на верный путь. У Хоуп проёбанная жизнь с самого начала, у Паркера – лет где-то с восьми, но это не причина, чтобы начинать нормально жить. Они просто будут медленно убивать друг друга, пока один из них не умрёт окончательно. Хоуп стряхивает пепел с рваной рубашки. Проёбывать жизнь – видимо, её призвание.