Wishing On A Star

Мэйзикин – стопроцентный демон, создание Ада, его часть, живущая и дышащая страданиями других. Мэйз давится собственной ненавистью к людям, смешивая её с виски, сыплет проклятьями в каждом слове и обещается убить детектива за то, что та причастна к получению человечности, выражаемой смертностью, Люцифера. Мэйзикин – демон, настоящий, злостный, смертоносный. Она не чёртова барменша, которой от жизни только и надо, что наливать выпивку, сверкать отличной фигурой и стараться получить как можно больше чаевых. У неё ножи, спрятанные на каждом углу, и тысяча причин, чтобы ими воспользоваться (с которыми Люцифер расправляется, не прикладывая особых усилий). Мэйзикин – настоящее исчадие ада, ей не положено влюбляться, не положено любить, не положено чувствовать ничего подобного и тем более – чувствовать это к настоящему ангелу, чёртовому Аменадилю. Мэйз не ждёт спасения, ожидает казни, медленной и мучительной за пагубные чувства. Мэйз не ведает, не думает, что можно как-то смягчить это – напиваться не помогает, а водить дружбу с кем-то (как посоветовал психолог) слишком не для неё. Мэйз вовсе и не думает, что с Дэном Эспиноза окажется настолько просто. Дэн – коп-мудак, бывший Хлои Деккер и (до дикого желания распороть ему глотку) хороший человек. Дэн, несмотря на нескрываемое желание вернуть Хлою (ради чего ещё нужно выжить) спасает вечно крутящегося около неё Люцифера, который даёт ему дерьмовое прозвище и каким-то чудом оказывается в постели (рациональной, умной, мудрой и более-менее разборчивой) Деккер спустя несколько недель после знакомства. Дэн получает по лицу за свои желания, но продолжает бороться за (уже спасшегося) Морнингстара до конца. Правильный во всём Дэн её неимоверно бесит, потому что эта правильность не позволяет сделать многого (не спасать Люцифера, помогая вернуться тому в Ад, вернуть Хлою каким-нибудь грязным способ, вновь помогая вернуть Морнингстара домой), и Мэйз всё ещё стопроцентный демон (Мэйз борется с тем дерьмом, что зовётся у людей «любовью») и не любить правильность как раз для неё. Надоедать Дэну оказывается очень занимательным занятием (гораздо лучше, чем по сто раз протирать стаканы и пресмыкаться перед Люцифером). Она появляется в самом эпицентре событий, мешается под ногами, топчет улики и флиртует с остальными копами (незачем их осуждать, нормальные люди очень даже ведутся на неё), заставляя копа-мудака пытаться говорить спокойно и, в конце концов, срываться. У него тогда пролегает складка меж бровей, и голос понижается на несколько тональностей. Мэйз вовсе не глупа, нет. От Мэйз есть польза, она находит улики, заставляет людей разговориться (исключительно привлекательная внешность и природное очарование, никаких ножей), а затем смотрит, как коп-мудак признаёт собственное поражение и, скрипя гордостью, начинает работу над уликами. Мэйз не хочется становиться пародией на Люцифера, обрётшего слишком много человечного, предавшего свою суть, обратившегося в нечто мягкое и слишком доброе. Для неё чувства – губительны, для неё чувства – яд, а Мэйз хочет жить, хочет надоедать кому-нибудь, читать лекции Люциферу и просить того вернуться в Ад. Мэйз хочет вернуться обратно, там, где не было всего этого ангельского дерьма, неприсущей ей мягкости и отсутствующих убийств. Дэн определённо точно помнит, что она сотворила с ним в прошлый раз, но мужается, борется, прося остановиться и не мешать выполнять ему свою работу. Мэйз смеётся, вульгарно закидывает ноги на стол, чувствуя на себе сальные взгляды коллег копа-мудака, и смотрит на него долго, криво ухмыляясь, своей ухмылкой обещая не сдаваться. Они вовсе не работают тандемом (они не Хлоя и Люцифер), они ругаются каждую встречу, спорят, не пытаясь прийти к компромиссу (всему виной диаметрально разные точки зрения) и не обращать на себя внимание. Мэйз ищет улики, раздражая Дэна, бонусом получая возможность надирать задницы и выпивать победный стакан пива за его счёт (Мэйз больше по нраву вино и виски, но она готова выпить и что-нибудь похуже, если это будет идти с приставкой «победный»). Дэн ловит косые взгляды Деккер, заинтересованные Люцифера (который вечером поддевает её своим остроумием и сарказмом) и вечно непонимающие у всех свидетелей (Мэйз на копа не смахивает вовсе). У неё сердце бьётся где-то под рёбрами, долбится в грудную клетку от дикой боли; Мэйз сопротивляется, пытается побороть яд, отравляющий внутренности, убивающий изнутри. Дэн ловит её в один из тех вечеров, когда настроение на нуле во всех чёртовых смыслах – убивать не хочется и спасать тоже, разве что лечь и сдохнуть. Мэйз думает о своём треклятом сердце, о ненужных последствиях и о (не)желании ввязываться во всё это. Эспиноза усаживается рядом, заказывает (у неё же) виски и задаётся наивным «как жизнь» словно они приятели, если не больше. Мэйз шипит на него «неважно», опрокидывает стопку виски и не рассказывает Дэну ничего, она не чёртов Люцифер, не делится подробностями своей жизни с каждым встречным-поперечным. Мэйз не признаёт; когда Дэн прижимает её к себе, молча, без утешительных слов, становится легче, проще, словно коп-мудак способен хоть как-то помочь. Мэйз не признаёт, даже не пытается, посылает эти мысли к чёрту и продолжает метать ножи. С Дэном проще, можно срываться, ругаться и откровенно потешаться – Дэн выносит всё, как чёртов герой; можно ломать чужие кости, не извиняясь за ушибы и раны, можно оставаться собой (путь и не на сто процентов), не получая мягкотелость и человеческие слабости подарком. Именно поэтому она сама заявляется в его квартиру с бутылкой виски и собственными проблемами наперевес. С копом-мудаком проще; без болезненной дряни, что зовётся чувствами, без щемящей сердце нежности, без жалких попыток что-то исправить. Дэн не уничтожает её, не будит что-то слишком правильное и светлое, а наоборот – помогает оставаться самой собой (и Мэйз благодарна, пусть он и не знает).