Wishing On A Star

От неё несёт морозным утром, дорогой помадой (странного тёмно-синего) и совсем немного кровью; Киллер Фрост подбита и унижена – редкое, стоит отметить, явление. Ронни замечает её не сразу, она его – практически мгновенно; Он сперва бежит к Кейт, что с размазанной по щекам тушью, Кейт едва не плачет и рассказывает сбито – был Джей, который казался хорошим и оказался в итоге плохим, о постылых чувствах Реймонд догадывается как-то сам. У Фрост был свой Ронни; Фрост не любила, честно, Фрост на сентиментальность и на прочую ерунду давно перестала быть способной. Ронни сжигал города, а потом прижимал её к себе крепко-крепко; она никогда не была Снегурочкой или Снежной Королевой – стервой с пластом льда за грудиной пережила всех. Ронни изредка называл её Кейти и закрывался в белоснежные локоны, она тогда смеялась, изворачивалась и называла его практически ласково Рональд, а затем подмораживала, напоминала – она ненавидела сантименты и прозвища, Реймонд их временами любил. Фрост была холодной окоченевшей ледышкой, и сердце её не билось радостно о грудную клетку, когда огонь пылал на её губах. Она была стервой, лицемерной эгоистичной дрянью – ни чета местной домашней Кейтлин с заботой к каждому встречному-поперечному; зато без слёз и ненужных драм – ты учись, Кейт, смазливых злодеев в последнее время много, будешь по каждому страдать – нервов не оберёшься. Она могла бы пойти по другой дорожке: толкать длинные речи и пить кофе, названное честь в себя; но так сложилось – речи выходили без капли надежды, а кофе обжигал внутренности (не в сравнение с Кровавой Мэри ),да и не было смысла стараться – она всех этих жалких людишек терпеть не могла, оттого и морозила. У местного Ронни неостывшая любовь к Кейтлин вдоль мутно-серой радужки глаз, что-то смахивающее на дружбу с Флэшем и место Огненного Шторма на двоих с эгоистичным старикашкой (его лекции про мораль однажды набили оскомину); местный Ронни – жалкая пародия на её Шторма (хоть и тот не всегда блистал), но это поддаётся выправке, а Фрост (поверьте на слово) знает, как выправлять. Он замирает напротив решётки мгновенно, смотрит испуганно, а после взрывается резким "ты кто?", Фрост надоедливо рассматривает ногти (а чем ещё заниматься в этой камере?) и отвечает "Фрост, Киллер Фрост" насмешливо, не поворачиваясь. Ронни тогда ни черта не понимает, а появившаяся Кейтлин хватает его под руку с привычным "потом объясню"; Фрост устало закатывает глаза на её слышное (здесь отличная акустика) "всё в порядке, Ронни?" – я всё ещё тебя люблю, но у тебя неудачный роман с всесильным злодеем, а ещё мне Штейн каждый день мозги промывает, но всё в полном порядке, правда – его "отлично" звучит банально предсказуемо. У Ронни вдоль серой радужки – запылившаяся щенячья верность к Кейтлин вперемешку со странными, не имеющими право на место, надеждами; Кейтлин думает о соломенных локонах, тёплой улыбке и омеле. Ронни помнит – сам просил опустить и быть счастливой, но со вторым Кейт не справляется, и у него есть право провалиться на первом; против своих слов не идут, но если очень хочется, то можно. Киллер Фрост знает; она для них дикое искажение, уродливая версия идеальной Кейтлин. Фрост с ними за одним столом не сидеть, из одной кружки не пить (и вместе не убивать); Фрост плевать на мнение всегда правых и хороших. Она никогда не была хорошей, да и хорошая – понятие относительное. Киллер Фрост не любила, хоть и цеплялась сильно и проклинала Зума. Ронни был тёплым душевно и горячим физически – противоположным ей и вместе с тем пресмыкающимися. Он позволял ей убивать больше и обнимать слишком доверчиво; его сердце билось ускорено, а воздух вокруг горел – функция "любить" у него присутствовала. Она сбегает спустя три дня (ничего удивительного); находит лазейку, обманывает милашку (сладко-правильную и верную) Кейтлин и прихватывает с собой Ронни – транквилизатором в шею, машина на заднем дворе – не потащишь же на себе такую кучу мышц. Ронни бьётся и дерётся, зовёт её стервой и ногой по лицу – радуйся, что нужен, иначе бы давно превратился в ледышку. Его обязательно (а как иначе?) ищут, оттого она и носится с места на место. У него запылившаяся верность к Кейтлин, сотни сладких поцелуев на памяти и вбитый в сердце героизм на пару с всезнающим дедком. Фрост помнит верного (ей), но сильного и властного Огненного Шторма с косыми понятиями о нежности и прочей лабуде и любовью к огненным праздникам (это когда всё и все горят) и, конечно, к ней. Героизмом местного Ронни можно восхищаться, а храбрости удивляться; Фрост не станет делать ни того, ни другого – она вытравит всё хорошее и обратит весь мир к себе. Фрост никогда не умела любить, с этим отлично справлялся Ронни; она всё ещё нуждается в верном Шторме, независящем от Штейна. Фрост не станет молить о помощи или лезть в Гугл, чтобы узнать как воскресить мёртвых, Фрост создаст своего Ронни сама (невзирая на чьё-то, особенно Реймондовское, несогласие).