Объяви себя

Проходили недели, но новых сообщений из Америки не было. В моих мыслях большую часть, занимали мысли о лошадях. Мы каждый день ездили в конюшни, ухаживали за ними, делали выездки на более взрослых лошадях. Мы начали подумывать о покупке собственной конной фермы. Клин даже подготовил документы для покупки. Оставалось только заключить договор на покупку земли. Я выбрала пятнадцать жеребят разных пород и десять взрослых, также разных пород. Спросите: «Зачем?». Да все же ради меня. Конная ферма всегда была моей мечтой. И тут до ее исполнения остались считанные дни. Я так счастлива не была даже на свадьбе. Клин воплотил в жизнь все мои детские мечты. Я никогда не жалела, что влюбилась именно в него. Я сидела дома, ища различные породы лошадей, которых можно купить. На глаза вечно попадалась Ест-Индийская порода. Никогда о ней не слышала. Прочитав о ней, я убедилась в том, что я обязана ее купить. Я написала письмо заводчику, ответ пришел через несколько минут. Заводчик ручался, что это элитная порода, неприхотлива в уходе, но нуждается в постоянных выездках. Но единственное что меня насторожило, это ее бессмертие. Эта порода, скрещена с геном вампиризма. Я написала о том, что я этим насторожена. Но заводчик ответил, что она не будет отличать от обычной лошади. Ну и под его давлением я согласилась купить двух жеребят. « Эрика, все проблемы улажены. С завтрашнего дня мы являемся владельцами фермы.»- Клин прислал голосовое сообщение. Я была безудержно рада. Но покоя мне не давала эта новенькая порода, как-то сильно подозрительно все это. После обустройки фермы прошла неделя. Все лошади были привезены и размещены по загонам. Каждый день мы, всей семьей, устраивали обкатку лошадей. Я и Аника играли с жеребятами. Алиса и Зейн обкатывали взрослых лошадей. А Клин разбирался с «лошадьми с подарком». Его тоже насторожила эта порода, но отказываться от нее он не стал. И зря. Жеребята за несколько дней выросли до размеров трехгодовалой лошади. Аника всегда была предусмотрительной, мы предупреждали ее о том, чтобы она не подходила ко взрослым лошадям. А особенно к этим. Мы седели обедали, и она сказала, что пошла кататься на Августе, он был ее любимцем. Я помогла ей вывести лошадь и запрячь его. Затем я вернулась к столу и краем глаза наблюдала за ней. Она очень хорошо каталась на лошади, я и я не волновалась за то, что она может упасть. Мы седели еще пару минут,а потом стали уносить посуду, и никто не наблюдал за Аникой. Она слезла с лошади, привязала ее к забору, и пошла к загону с Ест-Индийскими лошадьми. Лошади были пугливы, одна из них встала на дыбы и задела копытами Анику. Мы услышали вопль и побежали в загоны. Аника лежала на полу с размозженной головой. Ее невозможно было спасти. Алиса бросилась к ней, подняла ее к себе на колени, и начала трясти за плечи. Из ее глаз лились слезы. Она не понимала что делала. Из моих глаз начали течь слезы. Я бросилась за Алисой и попыталось отнять ее от девочки, но она вцепилась нее мертвой хваткой. В мох глазах все плыло, я отступила к стене, скатилась по ней, уперлась лицом в колени, и пыталась остановить слезы, но мне это не удалось. Слезы становились все горячей и больше, лились с громадной скоростью. Я видела все как в тумане, я увидела фигуры Кларрисы и Стефана, они отняли Анику от Алисы. Вся семья была в трауре. Прошло всего два дня с похорон малышки. Я, да и все остальные, очень любили ее. Она была так мала и невинна. Почему именно она? Почему? Похоронили ее в красном платье и и на несколько тонов темнее плаще, так было положено по законам магов. Похороны прошли в семейном кругу. Она была ребенком и не имела много друзей и родственников. После похорон Кларриса и Стефан уехали в дом, адреса которого никто не знал. В доме остались только мы. Этих лошадей пришлось вернуть заводчику. Он с радостью их принял. Какой же он урод. Зная, что эти лошади опасны для магов он спокойно, даже не узнав есть ли в семье магу, продал их. Алиса заперлась в своей комнате, сразу же после похорон, и не выходила из нее. Зейн уехал на ферму. Связь он с нами оборвал. У меня началась депрессия. Я не выходила из комнаты, все время сидела в кресле, и пялилась в одну точку на стене. В этом моя вина? Если бы не я, она была бы жива. Клин старался не разговаривать со мной. Он просто заставлял меня спать. Ем было тяжело. Но он этого не показывал. Мы приняли общее решение, что нужно продать ферму, даже покупатель нашелся. Клин уехал на подписание документов. Вернувшись он заявил, что фермы не существует. Ее сожгли. И лошади сгорели вместе с ней. Зейн находится в больнице с тяжелыми ожогами. Я сорвалась с места и помчалась в больницу. На входе меня встретила медсестра. Она спросила к кому я и с грустным видом произнесла: «Соболезную...». Дальнейших ее слов я не слышала, я упала на колени и глаза налились слезами. Больше я ничего не помню. Только то, что очнулась в палате, подключенной к пикающим аппаратам. Клин спал в кресле. Я приподнялась на локтях все было в тумане. В глазах почернело, и я опустилась обратно. В палату вошла медсестра и вколола мне какой-то препарат, от которого сознание прояснилась. Я стала лучше видеть. Вспомнила все произошедшее. А затем я отключилась.