Опал для падишаха

Уткнувшись головой в раму и устремив опустошённый взгляд вдаль, Камиль попытался представить собственное будущее. Бесполезно. Смысл жизни был утрачен. Юноша томно вздохнул, а через секунду послышался стук в дверь и тёплый голос Тиджамин: — Я договорилась по поводу отдельной бани. Камиль встрепенулся, отвлекаясь от безнадёжных размышлений. Едва очутившись в коридоре, он столкнулся со своей новой служанкой. — Веди, — безразлично произнёс он и направился за ней. Тиджамин отличалась стройностью, тем же ростом, что и Камиль, и кожей всего на тон темнее его. Когда солнечные лучи из широких окон отражались в её глазах, те блестели изумрудом. Роскошные каштановые волосы были убраны в высокий хвост и волнами спускались до поясницы. Под коричневым жилетом с редкими тонкими бордовыми полосками тело служанки обволакивало простое тёмно-зелёное платье. По её внешности Камиль догадался, что Тиджамин —такая же невольница из дальних краёв. От вопросов, вряд ли бы приведших к чему-то хорошему, он воздержался. Только вновь вспыхнет ностальгия по родным землям, по дому… и воспоминания эти ненужной печалью откликнутся в её сердце. — Мы пришли, — служанка остановилась у голубой двери. — Проходите, — мило улыбнулась она и открыла одну створку. — Благодарю. Камиль взял протянутое полотенце и вошёл внутрь, но тут же обернулся на заскочившую следом Тиджамин. — Ты что… со мной будешь? — удивился он. — А разве вам не нужно потереть спину, господин? — невинно захлопала ресницами та, словно её присутствие разумелось само собой. — Да, знаешь… — Камиль чуть смутился раскрепощённости этой женщины и отпрянул. — Думаю, я сам прекрасно справлюсь. — Здесь принято слугам мыть наложниц: намыливать тело, натирать ароматическими маслами… — Спасибо, конечно, но я, правда, сам. К тому же… я не наложница, — встав к ней спиной, юноша развязал и скинул на пол пояс и, приподнимая платье, покосился на служанку. — Ты не собираешься отворачиваться? Тиджамин слегка изогнула бровь и одарила парня коротким удивлённым взглядом. — Вы такой стеснительный, — издав смешок, она приблизилась к Камилю, чтобы подобрать пояс. Отвернувшись, женщина выставила назад руку. — Повесьте на неё вещи. Не стоит бросать наземь такую красоту. Только убедившись, что служанка и краем глаза на него не смотрит, Камиль продолжил раздеваться. Устроив полотенце на плечах, он отдал платье и нижнее бельё Тиджамин. — Подставь вторую, — в другую руку он вложил парик. Взъерошив короткую волнистую шевелюру, Камиль не спеша направился к каменной кабинке, украшенной лазурной плиткой. Опустившись на скамью, он изучил банные принадлежности: от мылящих средств до бальзамов и масел. Дивный запах каждого из них пьянил голову и расслаблял мышцы. — Какая, однако, забота об обитателях ночной части дворца, — пробурчал парень, выбирая, чем лучше воспользоваться. — Может, всё-таки помочь? — улыбнулась Тиджамин, караулившая у дверей. — Сказал же: разберусь, — отыскав, как ему показалось, душистое жидкое мыло, Камиль нанёс его на мочалку. Нежный цитрусовый аромат разлился по помещению. — Это шампунь, — принюхалась служанка. Камиль прекратил тереть плечи и, плеснув в ладонь ещё шампуня, провёл ей по волосам. — И это пригодится.

***

После мытья Тиджамин принесла Камилю новые одежды, а платье его сестры хорошенько спрятала. Гэрэй выполнил своё обещание немного раньше: довольно быстро достал младшему брату поддельный опал. Юноша долго суетился, раздумывая, куда лучше спрятать настоящий, чтобы его никто не нашёл — ни служанка, ни даже брат. Так и не решившись оставить драгоценный камень в комнате, Камиль положил его в кармашек жилета. Достаточно рискованно — ведь его могли проверить в любой момент — но варгиец посчитал, что к «больной девушке» никто приставать не будет. По крайней мере, сегодня. Abdel Karim Ensemble — Bint Al-Balad Теперь Камиль сидел в просторном зале вместе с другими наложницами, привезёнными из Варги. Для них накрыли длинный стол, венчало который немыслимое разнообразие здешних блюд. Девушкам оставалось лишь с изумлением смотреть на аппетитные и дорогие яства. У противоположной стены зала, за ширмой, музыканты играли весёлую мелодию. — Это, наверное, сладкое… — предположила одна из девушек и отломила кусочек ближайшего лакомства. Тут же лицо её скривилось. — Кислое… — протянула она. Остальные издали лёгкий смешок и тоже принялись за еду, но пробовали уже более осторожно. — Как ты, Наида? — девушка с короткими прямыми волосами подсела к Камилю. — Я? Уже хорошо… Спасибо, — сухо ответил юноша. Он внимательно оглядел собеседницу, пытаясь вспомнить её. — Де-ли-на, — отчеканил Камиль и неловко улыбнулся, чем вызвал недоумение на чужом лице. — Да? — удивлённая странным произношением своего имени, откликнулась та и широко улыбнулась. — Да-а-а, я же говорю: Делина, всё верно, — уголки губ Камиля неестественно поднялись в попытке сгладить возникшую неловкость, и он тут же отвернулся к собственной тарелке. Тиджамин усмехнулась и закатила глаза. Девушки начинали более-менее отходить от произошедшего. Тревога, страх и боль ещё не остыли в их сердцах, да и навряд ли такое когда-нибудь забудется, но трапеза на короткое время будто стирала все невзгоды. Словно они попали в совершенно другой мир, где играет музыка, а воздух наполняют сочные ароматы… Где царят пустые разговоры и беззаботный смех. Только Делина повернула голову в сторону Камиля, намереваясь что-то сказать, как двери распахнулись, впуская в помещение Айше-калфу, которая захлопала в ладоши. — Девушки, прошу внимания! — с сияющей улыбкой заговорила она. — Ну как, вам нравятся наши блюда? Угощайтесь на здоровье. После обеда вы пойдёте на первые занятия с Кудретом-агой. А пока посмотрите, чему вы научитесь, — она повернулась к двери: — Девочки, входите. В зал друг за дружкой, виляя бёдрами в такт музыке, впорхнули наложницы в восточных одеждах для танца. Их яркие топы блестели от разнообразия драгоценных камней. Юбки звенели, точно ещё один музыкальный инструмент, по повелению хозяек игравший звонче всех. Девушки изображали волны руками, задорно двигали тазом и выгибали спину. Эластичность и гибкость их тел могли свести с ума кого угодно. — Это красиво… — тихо заметила Делина, не отводя взгляда от танцовщиц. — Но я не хотела бы плясать под чью-то дудку. — Это всё ради ублажения похотливых глаз падишаха, — грубо процедил Камиль, взирая на девушек одновременно и с сожалением и с ненавистью. — Его интересуют не чужие судьбы, а лишь власть и развлечения. Ни в чём не повинные люди обречены бесконечно тешить его эго, — юноша злостно сглотнул и отвернулся. — Я не поддамся… никогда. Варгийки рядом с Камилем удивлённо покосились на него. Одна горько вздохнула и прошептала: — Всё равно тебе придётся это делать… смыслом нашей жизни станет вертеться вокруг повелителя. Так что, Наида, пора свыкнуться с мыслью, что судьба предрешена. — Может, ты уже и сдалась, но я так просто не сломаюсь! Не прощу никого из них! — вскричал Камиль. — Наида? Глаза, устремлённые на юношу, расширились. Девушки знали, что Наида больная, слабая и тихая, и, что бы ни случилось, никогда не повышает голос. Но они ведь не догадывались, что здесь не их подруга, а её брат-близнец. Камиль, ловя на себе недоумённые взгляды, притих, уставился в тарелку и сделал вид, что перебирает еду. «Тц, надо быть аккуратней… Не стоит забываться», — печально напомнил себе он.

***

К началу обучения наложницы уже сидели в отведённом для этого месте и ждали евнуха. Вскоре тот, прижимая к груди кучу свитков, пыхтя влетел в зал, но споткнулся, зацепившись подолом одежды за порог. Хоть Кудрет-ага и смог удержать равновесие, его встретил заливистый смех девушек. — А-а-а, ну-ка все затихли! Бесстыдницы! — закричал евнух и попытался ровно разложить свитки на столе, однако те один за другим вывалились из рук. Зал снова взорвался хохотом. — Вот негодницы! — взревел он, краснея. — Ни одну не подпущу к султану! Кудрет-ага нагнулся за свитками, но те, оказавшись на столе, опять начинали скатываться, поочерёдно падая на голову евнуху. Варгийки, все как одна, прикрыли рты ладошками. На помощь к мужчине подбежала калфа, после чего, быстро справившись с этой маленькой проблемой, учтиво поклонилась и вышла. Поправив одежды, Кудрет-ага выпрямился и, гордо осмотрев девушек, хмыкнул. — Не будем о грустном. Вы пока невежды, но, к счастью, щедрая Судьба послала меня вашим умам, дабы преисполнить их великими знаниями и истинами! — А самомнение у него высокое, — прошептала одна из варгиек на ушко подруге, и та закивала в ответ. — Не отвлекаться! — Кудрет-ага дёрнулся и моментально запустил в девушек одним из свитков. — Ой, — она недовольно глянула на того и обиженно почесала макушку. — Итак, — широко улыбнулся евнух, — начнём с истории. Он разгладил свой кафтан, медленно опустился на стул и, чуть приподняв голову, приступил к рассказу. — Возник мир. Возник наш мир. Земли его были пусты, холодны и голы. И в огромной безжизненной пустыне… на маленьком, очень маленьком участке зеленела молодая травка, что теперь так нежно щекочет нам ноги. В центре этой лужайки рос один красный цветок. Всего один, девушки, всего один! Ни землетрясения, ни воды, ни ветра не могли сломать этот цветок. И тогда, о великий, о всемогущий бог Харун спустился на эту сухую безобразную землю. Переступая по ней своими божественными ногами, он подошёл к цветку и сказал ему пронзительным голосом: «Ты силён. Я восхищён твоей стойкостью и красотой. Все твои храбрые и благородные черты я передам другим созданиям». И сотворил бог Харун королевство Шарвид, а также избранных для проживания в этом дивном королевстве. «О боги-и-и…», — Камиль закатил глаза. — Время шло. Шарвидам было Судьбой назначено расширять свои владения. И теперь, девочки, по воле Судьбы, отныне и на веки веков королевство Шарвид превратилось в Шарвидскую империю, столица которой располагается на месте, где рос тот отважный цветок. И каждый повелитель наш — сын бога Харуна и земли. Вот так, девушки, вот так, представляете?.. — Кудрет-ага задумчиво качал головой. — Ныне идёт двадцатый год пятнадцатого века. На троне владыки чужих судеб, тем не менее являясь любимым слугой Великой Судьбы, сидит самый великолепный, самый блистательный, самый всемогущий, самый прекрасный, самый мудрый, самый великий, самый храбрый, самый щедрый… — Самый умопомрачительный… — саркастично добавил Камиль. — Да-да! Самый умопомрачительный! — воодушевлённо подтвердил Кудрет-ага и замахал руками. Девушки захихикали. Евнух посмотрел на них. Поняв, что увлёкся своими речами, он тихо кашлянул и продолжил: — А сегодня мы изучим деяния и судьбу первого шарвидского правителя. Доставайте листы — записывайте, — мужчина открыл один из свитков и начал читать вслух.

***

— Если каждый день будет таким, я не выдержу, — простонал Камиль, захлопнул дверь в свою комнату и небрежно бросил записи на пол. — Знаете, господин… Увы, но нам выбирать не приходится, — посетовала Тиджамин, попутно собирая за ним листы. Юноша устало плюхнулся на кровать и воззрился на потолок. Затем, лениво повернув голову, увидел на тумбочке маленькую склянку. — Это что? Ах, да-а-а, любезно предоставленный сироп, — Камиль приподнялся на локтях. — «Лекарство» здесь, а этого предателя и его жены нет. Боятся попадаться мне на глаза? — Они оба заняты. У них тяжкая работа. Камиль ничего не ответил, отстранённо глядя за окно и размышляя. — Завтра позовёшь мне этого стража. — Вы готовы простить вашего брата? — улыбнулась служанка. — Нет, конечно нет. Но я должен ему кое-что сказать.