***
Весь дворец кружил в суматохе, и не осталось никого, кто бы не знал причины: женщины из семьи султана навещали гарем, чтобы подарить своё драгоценное внимание приезжим наложницам. А это означало, что старое уступает место новому, ведя за собой грядущие перемены и, возможно, знаменуя начало чего-то большего. Все молились на новое потомство падишаха Шарвидской империи. Первая жена уже никого не родит, вторая и так беременна, а наиболее привлекательно для султана молодое и невинное тело. Широкие ступеньки просторного зала, где до этого варгийские девушки осваивали танцы, сейчас устилало несколько слоёв дорогих плотных покрывал, поверх которых положили мягкие большие подушки с уникальной вышивкой. По краям зала поставили высокие ширмы: одну для музыкантов, а другую — чтобы скрыть наложниц до начала выступления. Повара сегодня работали с особым усердием, творя на кухне симфонию вкуса и красоты. Кудрет-ага и Айше-калфа с самого утра следили за порядком и метались по всем точкам ночной половины дворца. Проведшие в гареме не один год с усмешкой наблюдали за всей этой беготнёй и волнением варгиек — давно пройденным ими этапом. Также они знали, что Судьба очень редко поворачивается лицом к наложницам, даже если тех вызывают или нарекают «любимыми», — на самом деле это почти ничего не решает. Айше-калфа сильно преувеличивает со столь громкими заявлениями об улучшении условий. Везёт лишь тем, на ком Батур-Атмаджа женится, лишь тех ждут счастливые изменения. Al-Ahram Orchestra — Saher Al Sharq Etneen С последними лучами заходящего солнца музыканты за ширмами заиграли мелодию, а до большого зала донёсся громкий голос одного из евнухов: — Её величество Бахиджа, её величество Хадайя, её величество Итаф и её высочество Фарида! В помещение важной походкой вошли четыре статные женщины, точно бесценные статуэтки древних богинь из самых красивых легенд о дивных странах. Их спины были прямы, головы — гордо задраны, талии — стройны; волосы, шеи и руки блестели от количества драгоценных камней, а недешёвая ткань изысканно обволакивала контуры тела. — Госпожа, — тонким голоском попытался подластиться к матери султана Кудрет-ага, низко кланяясь; остальные калфы и служанки согнулись почти до земли. — Небесное светило опустилось за необъятный горизонт нашей великой империи, но красота её величества сияет ярче. — Лести в тебе всё так же много, Кудрет-ага, — грубым, властным тоном заговорила Бахиджа, но не без улыбки на лице. — Как смею я?! Пусть меня сейчас же покарает гнев бога Харуна, если из моих уст течёт лесть! Госпожа, прошу, присаживайтесь, — евнух вежливо указал рукой на место. Мать султана Батур-Атмаджи прошла вперёд и, поднявшись на самую высокую ступеньку, села на большие мягкие подушки, специально вышитые для главной женщины Шарвидской империи. Сразу же к ней подбежали служанки, с поклоном предлагая ароматные яства и напитки. — Госпожа Хадайя, госпожа Итаф, немыслимо рад видеть вас в добром здравии и свете вашей неземной красоты, — ага переключился на жён султана. — И ты не теряешь хватки, — улыбнулась первая — Хадайя. Едва заметно кивнув Кудрету-аге, две госпожи направились к своим местам и расположились на одну ступеньку ниже, чем Бахиджа. Никто не хотел бросать ей вызов, никто не смел перечить её воле или даже думать об этом. — Принцесса Фарида, — улыбка евнуха расплылась по всему слащавому лицу. — Вы настолько неотразимы, что мои глаза перепутали вас с нежным цветком. Девушка тихо засмеялась и подошла к своей матери Хадайе, усаживаясь у её ног. Служанки, следуя друг за дружкой, незаметно расставили подносы с едой, питьём, сладостями и фруктами — всё кулинарное разнообразие к услугам женщин, приближённых к падишаху. — Да порадуют наши девушки ваши очи, — молвила Айше-калфа и демонстративно хлопнула в ладоши три раза. Из-за ширм неторопливо и слаженно выплыли наложницы, за подобное мастерство заплатившие временем. Собравшись в центре зала, они своим танцем показали завораживающую, хоть и короткую историю одного цветка: как он был семенем, но пробился из земли ростком, как под лучами солнца он вытянулся и распустился, даруя всем собственную красоту, однако его век подошёл к концу, и он начал медленно увядать. — Поразительные способности, — одобрительно кивнула мать султана. — Да, госпожа, — не посмел спорить Кудрет-ага. — Эти наложницы очень опытные и искусные. — Но мы пришли не ради них, — ласково напомнила Хадайя. Танцовщицы, завершив представление, уступили место новеньким из Варги. Из-за двух ширм вышли по пять девушек, игриво виляя бёдрами. Встретившись лицом к лицу, они одновременно повернулись к семье султана, продолжая ритмично двигаться. Алые одеяния подчёркивали их красоту: юбка была свободной, короткий верх оголял живот, но скрывал зону декольте, плечи и руки. Варгийки — новая диковинка в ночной половине дворца. Лишь месяц они прожили под вниманием и опекой Шарвидской империи, им только предстояло познать её традиции и углубиться в искусства, а потому всё, что от них требовалось, — показать азы. Должны пройти месяцы или даже годы, чтобы девушки научились мастерски владеть своим телом. Для начала варгийские наложницы согнули стройные ножки в плие, развели руки в разные стороны и стали быстро качать бёдрами, то приподнимаясь на носочки, то опускаясь. Затем они повернулись боком и ударили плечом в стремлении задействовать как можно больше мышц. Пока длился танец и играла музыка, у входа в зал возник Исхак с одним подносом в руках. Простоять с опущенной головой — дабы ему, слуге, но всё же мужчине, не узреть запретное — пришлось несколько минут, пока помощника повара случайно не заметил Кудрет-ага и не подскочил к тому как ошпаренный. — Да как ты посмел заявиться сюда?! — едва не сорвался на крик евнух, но покой важных гостей был дороже его желания выразить ярость. — Сабир послал меня. Служанки забыли принести этот десерт, а по пути я не встретил ни одной девушки, — шепнул Исхак, продемонстрировав поднос. — Да-да, давай его сюда поскорей и выметайся, пока тебя ещё кто-нибудь не увидел, — поворчал Кудрет, забирая протянутое. — Иду, — Исхак уже почти ретировался, как вдруг непроизвольно покосился на упавшую наложницу, которая, не удержав равновесия, запнулась о подол собственной юбки. Кудрет-ага заметил взгляд юноши. — Ты что делаешь?! — возмутился он. Однако взор парня зацепился за одну занимательную деталь, и, желая убедиться, что глаза ему не лгут, тот внимательней присмотрелся к танцовщице. Евнух загородил собой обзор, но Исхак ловко вертел головой, то уклоняясь от аги по разным сторонам, то приседая, то хватая его за плечи и вытягивая шею. — Ты кого испытываешь, дрянной наглец?! — шипел Кудрет, краснея от гнева. — Как у вас здесь, однако, интересно, — сладко протянул Исхак; на лице его заиграла довольная улыбка. — Ухожу, вредный евнух! — Вредный?! — терпение несчастного аги подходило к концу. — С глаз долой! — он пнул Исхака под ягодицы, а тот, хихикнув, быстро исчез из опасной зоны. Нервно вздохнув, евнух сначала посмотрел на Камиля и покачал головой, затем повернулся к госпожам. Служанка приняла у Кудрета-аги поднос. Бахиджа одарила надзирателя гарема минутным взглядом, и он жестом ответил: ничто не стоит внимания столь величественной персоны, кроме представления. Музыка завершилась — варгийки пали на колени. — Можете подняться, — приказала мать падишаха. — Вы хорошо постарались, — обратилась она к Кудрету-аге и Айше-калфе. — Благодарим за вашу милость, госпожа, — те склонили головы. — Новые наложницы, — подала голос Итаф, — выстройтесь в одну линию. Повеление быстро исполнили. Пропуская Бахиджу, жёны и дочь султана спустились к варгийкам. — Все черноволосые и черноокие, — со строгим выражением лица произнесла главная женщина империи. — Скучные и однообразные. — Стоит полагать, госпожа, что это особенность их национальности, — мягко добавила Итаф. — Мы же выберем одну. Дело ведь в том, насколько они опытны и смогут ли угодить султану… Предыдущие наложницы из Мансары произвели куда лучшее впечатление. — Конечно, только одну. Дитя моё, прошу, не беспокойся. В твоём положении это непозволительно, — радушно улыбнувшись, Бахиджа кивнула на живот собеседницы. — Оставь заботы нам. Хадайя, что ты думаешь о них? — Здесь нет достойной кандидатуры для султана, госпожа. — Фарида, а что решила ты? Твой взгляд на вещи куда свежее нашего. Молодая принцесса обошла варгиек, с особым вниманием рассматривая каждую, и остановилась около девушки с короткими прямыми волосами. — Эта наложница танцевала лучше остальных. — Я тоже это заметила, милая, — согласилась с внучкой Бахиджа. Затем она обратилась к варгийке. — Назови своё имя. — Делина, госпожа. Мать султана приблизилась к наложнице, оценивая её. — И внешне ты хороша. Фарида подошла к Камилю. — Но эта самая красивая. Я не знаю, кого выбрать. Благодаря принцессе Бахиджа обратила взор на юношу, чего Камиль безумно не хотел, всячески стараясь не выделяться. — Ты права. Она очень красива, однако внешность не самый надёжный залог. Будь так, наложницы бы не изучали историю, язык и искусства за ненадобностью. В танце она была слаба. Движения грубые и ломкие, словно мужские, да ещё и падение из-за подола юбки… Это непозволительно, Фарида. — Простите, госпожа. — Тебе не стоит извиняться. Ты пока молода и тоже только учишься своим обязанностям. — Ваше величество, — неловко покашлял Кудрет-ага. — Это Наида. Эм-м-м… И она… Наида… не совсем здорова. — Что? — брови Бахиджи поднялись в изумлении. — Она больна? И как вы допустили её сюда?! — Её доставили с остальными наложницами, и только во дворце обнаружилось слабое здоровье. Но её лечит Зару, госпожа, и нас успокоили тем, что болезнь не заразна. — Это хорошо, — кивнула мать султана. — Ещё одна причина, почему она сегодня не попадёт в опочивальню моего сына. Поправляйся, старайся лучше, и тогда сможешь заслужить внимание владыки. Не хотелось бы, чтоб твоя красота зачахла неизведанной им. — Благодарю за пожелания, госпожа, — учтиво поклонился Камиль, ликуя в душе. «В этом не сомневайтесь. Обязательно наступит день, когда султан Батур-Атмаджа познает всё моё великолепие. Обещаю», — лукаво пронеслось в голове юноши. — Значит, выбор сделан? — уточнила Хадайя. — Да, — строго ответила Бахиджа. — Кудрет-ага, Айше-калфа, подготовьте к сегодняшней ночи наложницу Делину. — Слушаемся, госпожа, — отчеканили те в унисон. Семья султана покинула зал, не тратя больше своего драгоценного времени зря. — Поздравляю, Делина, — улыбнулась Айше-калфа. — Я так рада, — завизжала девушка от восторга, осознавая, что с этих пор не относится к невзрачным рабыням. — Остальные могут расходиться. Вы молодцы, девушки, но все слышали её величество Бахиджу: старайтесь больше, — закончив напутствие, калфа взяла Делину под руку и вместе с Кудрет-агой и некоторыми служанками отправилась готовиться к предстоящему событию. Камиль поднялся к себе, где его с волнением ждала Тиджамин. — Вы вернулись, — облегчённо выдохнула она. — Вас не выбрали. — Как видишь, — фыркнул он. — Вы чем-то недовольны? Разве вы не этого желали? — Меня злит поведение девушек. — Почему? — Тиджамин подала Камилю стакан воды. — Они потеряли честь и стали дешёвками, — огрызнулся парень. — Хотел бы я понять, почему они настолько изменились! Так стараться, чтобы попасть к султану — к этому зверю, не знающему ни жалости, ни пощады, ни человечности. Делина, подруга моей сестры, безумно радовалась, что выбрали её; остальных постигло разочарование и зависть. Тиджамин, они забыли тот день? Они забыли, как был сожжён девятый круг Варги, как убили наших друзей, семью? Они забыли собственные громкие рыдания? Терпеть не могу таких. — Им просто ничего другого не осталось, — пожала плечами служанка. — Бороться. — Это мужская черта. — Ложь, — прошипел Камиль, сбрасывая ненавистный танцевальный наряд. — Где моя нормальная одежда? — Вы пойдёте сейчас работать? Может, отдохнёте? — Нет. После сегодняшнего пиршества наверняка много уборки. К тому же нужно набрать продуктов на завтрак, да и слугам поесть. Сабир рвёт и мечет, небось, — усмехнулся юноша, надевая жилетку. — Я тайно ушёл. Приходи на ужин, Тиджамин. — Вы каждый раз так рискуете… Камиль слабо улыбнулся женщине и выскользнул из покоев.***
Спустя час по окончании трапезы слуг Камиль, награждённый Сабиром за дневное отсутствие огромным списком дел, перебирал продукты в подвале. Овощи требовалось рассортировать по четырём мешкам: хорошие; завядшие, но пригодные в пищу низшим сословиям; завядшие, которые пойдут на корм животным, и полностью испортившиеся. Особенно трудно варгийцу было различать в тусклом свете факелов, что во второй, а что — в третий. Вдруг Камиль услышал позади себя уже знакомую поступь. — Здравствуй, Исхак. — И тебе не хворать, Камиль. Что, огребаешь за прогул? — Именно. — Ты это заслужил, — загадочно протянул помощник повара, обходя варгийца. Замерев перед последним, Исхак пригнулся и с любопытством уставился на него. — Ты… что делаешь? У меня что-то на лице? — Да. Родинка, — улыбнулся собеседник. Камиль дотронулся до родинки на левой щеке чуть ниже глаза. — Её наличие так удивительно? — Вовсе нет, это просто чудно. Исхак выпрямился и с довольным видом начал развязывать жилет; Камиль насторожился, не понимая, что задумал этот юноша. Помощник повара запустил ладонь в потайной внутренний карман и вытащил оттуда помятую, в несколько раз сложенную бумагу. Однако, когда он стал её разворачивать, глаза варгийца расширились от удивления. Лист оказался размером с руку в размахе, а на одной стороне была аккуратно начерчена карта всего дворца. Минутное восхищение закончилось, и Исхак свернул его обратно. — И ты… — Камиль запнулся, подыскивая слова. — Ты… ведь не отдашь её мне, верно? — Неверно. Ответ снова стёр границу ошеломления парня. — Ты отказал мне. — А теперь соглашаюсь. — И почему? — варгиец чувствовал подвох. — Потому что мне тоже есть, чем тебя шантажировать. Камиль застыл в ожидании продолжения. — У меня есть условие. — Говори. — Сейчас я отдаю тебе карту, а взамен — когда я однажды подойду к тебе с просьбой, ты выполнишь её. — И с чем будет связана эта просьба? — Откуда мне знать! Я ещё не придумал. Тут уж как случай подвернётся. Ну что, ты согласен? — Согласен. Исхак протянул бумагу Камилю, тот выхватил её и спрятал в карман. — Так всё же, почему ты решил пойти мне навстречу? — Потому что с простым слугой вести дела неинтересно, а вот из общения с наложницей султана можно извлечь немалую выгоду. Глаза варгийца округлились ещё сильнее, чем когда он увидел карту. Заметив выражение чужого лица, Исхак громко засмеялся и, похлопав Камиля по спине, вышел из подвала, оставляя последнего наедине с его дальнейшей судьбой.